Путешественник по мирам
Шрифт:
Ребята еще долго спорили и обсуждали собак, кошек, прочих домашних животных, вспомнили школьный курс биологии и зоологии. Разговор плавно перешел на довоенную жизнь, на их детство.
– А вот я раньше на рыбалку с отцом ходил, – рассказывал Коля, – помню, мы накопаем червей, я еще боялся, этих червяков, папа надо мной смеялся, говорил, что они сами меня боятся. Но мне все равно как-то было страшно брать в руки этих мерзких извивающихся тварей. Но потом ничего, так втянулся…
Николай продолжал говорить, и каждый улыбался,
Пытался воскресить в памяти те давние события и Максим. Это было не так просто, извлекать информацию из коридоров чужого разума, но кое-что Максиму вспомнить удалось: вот он несет букет цветов. Дарит учительнице, которая одета в черный жакет и юбку до колен. Ее светлые волосы заплетены на затылке в култышку. Школьная линейка. Поднятие красного флага. Звучащая из мегафона речь о том, как им, юным советским школьникам повезло родиться в СССР, где в отличие от капиталистических стран, у них есть все для счастливого детства.
Потом уроки. Та сама учительница в черном жакете и юбке рассказывает ужасы капитализма: живущие в трущобах нищие, дети, подбирающие пищевые отбросы, чтобы утолить голод. И все это на фоне показной роскоши господствующего класса.
– А еще, – говорила она, – проклятые империалисты мечтают уничтожить нашу счастливую страну, и они постоянно делают атомные бомбы, чтобы нас всех убить.
Потом еще Пронин вспомнил, как по телевизору рассказывали, что американцы возобновили программу звездных войн. С экрана звучали какие-то непотные тогдашнему Максиму слова: СОИ, доктрина, гражданская оборона.
– Ну а ты Макс, что расскажешь о себе? – прервал его воспоминания Павел.
– Да особо нечего рассказывать. Это у всех же было. Школа, счастливое детство. Хотя… кажется, я в одну училку влюбился.
– Взаимно? – хихикнул Коля.
– Ага, щас же, взаимно. Она замужем же… Короче, долго я страдал он этой неразделенной любви. Но потом, как истинный строитель коммунизма взял себя в руки и победил эту порочную страсть!
– Ага-ага. Знаю я, что ты взял в руки…
Николай противно захихикал. Все остальные тоже слегка усмехнулись.
– Да ну тебя, пошляк пошлый, – обиделся Максим, – не буду тогда ничего рассказывать.
– Смотрите, он здесь! – вдруг вскликнул Ринат, и мигом все забыли о похабной шутке Коли.
Взоры парней устремились на опушку леса, из-за которой выглядывала любопытная морда волкопса, того самого, что раньше просил их поджарить пойманную им добычу.
– Ну иди сюда, иди, не бойся, – позвал зверя Павел.
Тот никак не реагировал, просто стоял и смотрел. А потом сделал один робкий шаг. Потом еще один.
Когда пес подошел ближе, Ринат дотронулся до него, чтобы погладить. Но зверь отпрянул и злобно зарычал.
– Дикий… – проговорил парень.
– Зря ты его лапаешь, – сказал Павел, – может быть, он радиацией заражен или что-то
– Тогда бы он умер давно, – возразил Ринат.
Они начали спорить. Волкопес некоторое время смотрел на ребята, а потом вернулся обратно в чащу леса.
Глава 86. Завод
В последнюю ночь перед прибытием в часть, волкопес бегал вокруг парней, то приходя, то уходя. Некоторые пытались его погладить, но тот не давался. Лишь Максиму он позволил дотронутся до себя.
– Надо же, ты ему понравился, – усмехнулся Ринат.
Но зверь потом снова убежал. Уже днем, когда группа преодолевала последние километры, волкопес догнал ребят.
– О, Шарик! – усмехнулся Коля.
– Шарик? Почему Шарик? – спросил Максим.
– Не знаю. Можешь по-другому назвать. Твоя же собачка…
– С фигов ли моя?
– Ну, к тебе же пришла…
Парни шавгали по извилистой тропинке среди берез. Пес бежал где-то сзади, не всегда его было видно, но лай и фырканье были слышны довольно хорошо. Но потом эти звуки прекратились.
– Интересно, куда он делся? – задал риторический вопрос Аркадий.
Никто не ответил. Впереди виднелась опушка, а за ней обтянутый колючей проволокой забор воинской части. Парни натянули противогазы, которые недавно рискнули снять и направились к КПП.
– Документы! – потребовал одетый в камуфляж солдат, наставив на них автомат.
Сам он был без противогаза.
– А что, эти штуки можно снять? – спросил один из путников, когда у них проверили все бумаги и просканировали дозиметрами.
– Вам – нет, – сухо ответил постовой, – идите по этой дороге в то здание, там центральный вход, по коридору и направо.
Парни оказались в почти такой же приемной, где когда-то ожидали своей очереди перед выдачей оружия. Здесь тоже висели различные плакаты, портреты Ленина, надписи «Слава КПСС». И тоже по одному запускали в дверь, но на этот раз все проходила быстро девушка в белой блузке со значком «ВЛКСМ», рассматривала предъявленные документы сквозь толстые стекла очков в роговой оправе, ставила печать и отправляла дальше.
Потом ребята долго стояли на большой асфальтовой площадке, где в таком же ожидании скучали остальные группы. И тоже все были в противогазах: увы, но снимать их почему-то до сих пор не разрешили, хотя в этой казарме все ходили без респираторов.
Ожидали долго, многие устали стоять и сидели на корточках. Лишь к вечеру подъехала вереница машин с крытыми тентами кузовами, в которые солдаты начали по очереди грузиться. В часть 8247 приехали глубокой ночью. Там у ребят изъяли табельно оружие, и запрели его в большой сейф, выдав взамен какие-то ламинированные купоны. Все это сопровождалось бюрократической волокитой с бумагами и стоянием в очереди. Только под утро их отправили спать в какой-то барак. Точнее, досыпать оставшиеся пару часов.