Путешественники в третье тысячелетие
Шрифт:
— Это великолепно! — воскликнул археолог. — А то я, знаете, просто испугался, когда увидел столько руководящих товарищей…
Снова начался хохот.
Товарищ Кривцов познакомился с Иваном Фомичом и Капитолиной Павловной. Оказалось, что он имеет ученую степень кандидата исторических наук и выпустил несколько научных трудов по археологии. Телеграмма из Академии наук об открытии могильника застала его в Сталинграде, и он поспешил сюда.
— Ну, а теперь, покончив с этими церемониями, взглянем, что вы тут наделали.
И Николай Сергеевич,
— Что такое? — тревожно спросил Иван Фомич. — Мы что-нибудь напортили?
— Нет, нет, совершенно напротив! — воскликнул Николай Сергеевич. — Меня поразило, как вы квалифицированно подошли к работам. Обычно люди стараются поскорее все разрыть и сваливают находки в кучу, чем их совершенно обесценивают…
Ребят охватила гордость за своего учителя, который все предусмотрел. Только Вася Таратута со стыдом смотрел на выбоину в кирпиче, которую сделал ломом.
— День клонится к вечеру, вскрывать могильник опасно: вдруг ночью пойдет дождь, — сказал археолог. — За дело примемся утром, если будет хорошая погода. Кажется, мне представлялся товарищ метеоролог? Каковы перспективы?
Довольный Сеня зачем-то взглянул на компас, потом на небо и важно промолвил:
— Нимбостратусы сменились циррусами, а барометрическое давление повышается, поэтому прогноз погоды благоприятен. Осадков не предвижу.
— Я вижу, у вас дело поставлено по всем правилам. Полагаю, вы фотографировали производство работ? — спросил Николай Сергеевич.
— Обязательно, — ответил Иван Фомич и попросил Никиту Пересунько принести альбом.
Археолог принялся рассматривать снимки, но скоро на лице его выразилось удивление.
— Кто эта девочка с длинной черной косой и санитарной сумкой на боку, которая везде красуется на переднем плане? — спросил Николай Сергеевич.
— Вам лучше растолкует наш фотограф Никита Пересунько, — улыбаясь, ответил Иван Фомич.
Археолог деликатно прекратил разговор на эту тему. Никита покраснел, а Нина Шук поторопилась спрятаться за чужие спины.
Очень понравились Кривцову рисунки кургана и его окрестностей, которые сделал акварелью Илья Терских.
Глава четырнадцатая. Царь роксоланов (из дневника Гриши Челнокова)
13 июля. Скорей бы за работу! Что-то откроется нам в древнем могильнике? Все ребята волнуются и встали чуть свет. Вдруг там окажется такое, чего еще никто не находил. Вот будет здорово!
Всех нас мучил вопрос, кто будет вскрывать могильник. Наши учителя и Николай Сергеевич еще вчера вечером обсуждали это. Мы догадались об этом потому, что, когда я и Васька Таратута подошли к ним, они сразу замолчали.
Потом Николай Сергеевич развернул маленькую записочку и громко назвал Ваську Таратуту, меня, Анку Зенкову, Ахмета Галиева и Антошку Щукаря.
Послышались разочарованные вздохи.
Археолог улыбнулся и сказал:
— Нельзя же всем сразу. Но вы не огорчайтесь: придет очередь и другим.
Наскоро позавтракав, мы отправились к кургану. Николай Сергеевич стал спускаться с Иваном Фомичом вниз. За ними двинулся только что приехавший дедушка Скуратов и мы.
Археолог сделал несколько снимков своим фотоаппаратом, а потом наша группа принялась осторожно разбирать кладку. Кладка оказалась очень прочной. Только часа через полтора мы проделали отверстие сантиметров в семьдесят, через которое можно было спуститься на веревке.
Черная дыра таинственно зияла перед нами. Кто же первый войдет в усыпальницу? Ведь это очень интересно и все-таки немножко страшно…
— Есть в лагере какая-нибудь живность — кошка, собака, кролик? — спросил археолог. — Надо проверить, нет ли в склепе вредных газов.
Мы с Васькой, конечно, не дали бы Кубрю для такой проверки, но, к счастью, накануне ребята поймали галку со сломанным крылом. Ее опустили в могильник и через несколько минут она была поднята, ничуть не пострадавшая.
Николай Сергеевич укрепил веревочную лестницу и попросил Ивана Фомича первым осмотреть склеп.
Правильно, что он поручил это нашему Ивану Фомичу, Иван Фомич с сильным электрическим фонарем начал спускаться, а мы легли на свод и смотрели в темноту.
Вот склеп озарился ярким электрическим светом, и у нас вырвался крик изумления и восторга. На полу возвышалось каменное ложе, и на нем был скелет с руками, вытянутыми вдоль туловища. С правой стороны лежал меч, а с левой — копье.
Иван Фомич повернул фонарь в другую сторону, и показались лошадиные кости. Я сразу вспомнил «Песнь о вещем Олеге» Пушкина.
Бедный конь пошел в могилу за хозяином, которому верно служил при жизни.
Виднелись какие-то вещи: седло, сосуды, сбруя… Мы так свесились вниз, что, наверное, свалились бы в склеп, если бы дыра не была такой узкой. Сверху до нас донеслись негодующие крики, и мы с неохотой полезли наверх, уступая место другим ребятам.
Когда все побывали у отверстия, в склеп спустились Николай Сергеевич, Никифор Антонович Скуратов и Капитолина Павловна.
Археолог при ярких вспышках сделал много снимков, фотографируя во всех подробностях содержимое склепа.
Вместо обеда мы поели всухомятку, и работа началась снова. По приказу Николая Сергеевича были собраны покрывала и простыни, и он полез вниз.
— Надо покрыть царя, чтобы кирпичная крошка и пыль не замусорили его державные кости…
— Какой царь? Где царь? Разве там царь?! — закричали мы.
Археолог рассмеялся:
— А вы не видели на ложе царскую диадему около черепа?
Так, значит, мы нашли могилу сарматского царя? Вот это ловко!
Когда отверстие было расширено, нам позволили по два-три человека спускаться в склеп и осматривать его, только ничего не трогать руками.