Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в восточную и центральную Европу (1131-1153 гг.)

ал-Гарнати Абу Хамид

Исследователи русской денежной системы, сомневаясь в возможности обращения меховых денег, всегда подчеркивали их непрочность и то, что в процессе обращения они должны быстро изнашиваться и терять ценность. Свидетельства восточных авторов снимают этот вопрос, так как прямо указывают, что потерявшие свою абсолютную товарную ценность шкурки продолжают служить деньгами, как объясняет Абу Хамид, благодаря тому, что на них стоит княжеский знак, и они обязательны к приему в качестве денег, никто не смеет от них отказаться. То же подчеркивается в поэме Низами: Александру Македонскому объясняют значение у русов вытертых шкурок соболей и белок как денег. Низами знал, что эти шкурки обязательны к приему в качестве денег и что такой порядок поддерживается государственной властью. Мы можем представить себе существование своеобразной системы "кредитных билетов", выпуск которых, однако, лимитируется не государственной властью, а количеством добытой и оставшейся в употреблении в стране пушнины [364] .

364

Экономисты, занимавшиеся проблемами денежного обращения в феодальную эпоху, признавали вполне допустимым обращение мехов. Ф. И. Михалевский, не зная еще сообщения ал-Гарнати, но основываясь на источниках, доступных Карамзину, писал: "Теоретически может быть допущено и обращение головок. Число головок не может превышать числа убитых зверей и, следовательно, ограничено количеством труда, которое можег быть затрачено на охоту, и производительностью этого труда. С этой точки зрения теоретически допустимо обращение шкурок и после того, как на них вытерлась шерсть" (Ф. И. Михалевский, Очерки истории денег и денежного обращения, т. I. Деньги в феодальном хозяйстве, Л., 1948, стр. 235). Возможность существования "ассигнаций"

на ранних этапах денежного обращения признавал К. Маркс. Он писал: "Россия представляет поразительный пример естественного возникновения знака стоимости. В те времена, когда деньгами там служили шкуры и меха, противоречие между этим неустойчивым и неудобным материалом и его функцией в качестве средства обращения породило обычай заменять его маленькими кусочками штемпелеванной кожи, которые таким образом превращались в ассигновки, подлежавшие оплате шкурами и мехами" (К. Маркс, К критике политической экономии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 13, M., 1959, стр. 99). Конечно, нельзя полностью принять данный вывод К. Маркса, так как он основан на неточной информации, полученной им от Г. Шторха, в свою очередь заимствовавшего сведения у Карамзина. Для нас в данном случае важно, что великий экономист не видел никакой экономической несообразности в существовании ассигнаций в форме кожаных денег.

Разные типы пломб датируются временем от XI до XIV в. Вопрос о знаках, изображенных на пломбах и варьирующих в разных формах, — "трезубец", "двузубец" и т. н. "тамги", — за последние 50 лет неоднократно обсуждался, и после работ Н. П. Лихачева, А. В. Орешникова, Б. А. Рыбакова и В. Л. Янина, кажется, не вызывает сомнения определение этих знаков как княжеских знаков Рюриковичей. Знаки Рюриковичей на пломбах составляют не менее 25% общего количества знаков [365] . Можно отметить, что среди знаков, изображенных на рязанских пломбах, многие напоминают знаки Рюриковичей рода Святослава Черниговского и некоторые — знаки суздальских Рюриковичей.

365

Б. А. Рыбаков, Знаки собственности, стр. 245.

При попытке истолковать значение пломб в свете свидетельства Абу Хамида следует ответить на вопрос о том, что, собственно, имеет в виду автор, когда он говорит об "изображении царя", оттиснутом на свинце. Пломбы с изображениями человеческих лиц составляют сравнительно небольшой процент общего количества, и изображения святых, в которых можно видеть княжеских патронов, среди них очень редки. Может быть, автор имел в виду не только "изображение царя" (князя), но и княжеские знаки вообще [366] . Но и в этом случае не более 25% пломб смогут быть определены как носящие такие знаки. На других пломбах изображения очень разнообразны. Есть поясные изображения святых, процветший крест, латинские буквы. На некоторых изображены кресты, звездочки, точки, кружки. На многочисленных пломбах — буквы славянского алфавита. Быть может, пломбы, на которых не изображены князья и которые не снабжены княжескими знаками, иного происхождения и действительно являются товарными пломбами? В целом же вопрос о пломбах может быть решен только в результате комплексного изучения общерусского материала.

366

В. Ф. Минорский считал допустимым вариантом перевода "знак царства" вместо "изображения царя", см. "Очерки русской культуры XIII-XV вв.", М., 1969, стр. 323.

Если поверить свидетельству Абу Хамида и предположить, что свинцовые пломбы — это не товарные знаки, а знаки, свидетельствующие о денежном обращении, те самые кусочки свинца с изображением князя, которые привешивались к связкам мехов и придавали им значение денег, то возникает вопрос: как обращались эти "деньги" в условиях феодальной раздробленности? Переходили ли опломбированные княжескими печатями связки мехов границы княжества? В связи с этим следует обратить внимание на очень важное наблюдение Н. П. Лихачева: "Получается общее впечатление наибольшего сходства дрогичинских пломб с рязанскими и прямого родства новгородских с киевскими, хотя эти последние все-таки как будто могут быть выделены в особую группу" [367] .

367

Н. П. Лихачев, Материалы для истории византийской и русской сфрагистики, стр. 80-81.

Отношение меховых денег к серебряным неоднократно подсчитывалось по русским письменным источникам. Но в большинстве случаев исследователи полагали, что термины "куна" и "веверица" или "векша" в письменных памятниках XI-XII вв. — пережиточные и означают металлические деньги. Сообщение Абу Хамида заставляет вновь рассмотреть этот вопрос. В его время 18 вевериц равнялись по стоимости одному серебряному дирхему [368] (рис. 10).

Для более позднего времени иностранные путешественники также упоминают о кожаных или меховых деньгах на Руси, об этом пишут Рубрук (XIII в.), Герберштейн (XVI в.); Гильбер де Ланнуа, посетивший Новгород в 1412 г., обратил внимание на то, что монетой здесь служат головки белок и кун. В Новгородских двинских владениях белка сохраняет значение денег в течение всего периода независимого существования Великого Новгорода [369] . По-видимому, в XIII-XV вв. связки шкурок, служившие деньгами в Новгороде, были предметом экспорта за границу в качестве дешевого сорта меха или даже как кожи уже без волос. В документах о ганзейской торговле пушниной, и в частности в торговых книгах Тевтонского ордена, изданных Заттлером [370] , среди загадочных названий мехов, принятых в нидерландско-ганзейском торговом обороте, упоминается самый низкосортный, дешевый товар — "шевениссы" (schewenissen). Исследователи ломали себе голову над объяснением этого термина. Г. Гутцейт считал его измененным русским словом "веверица", "векша"; Сорториус и Лянненберг — производным от немецкого "schaben" — "скрести", "скоблить" — выщипанный мех. Л. X. Штида предполагал, что это слово произошло от русского "шевня" — мех, сшитый из известного количества беличьих шкурок, или связка мехов [371] . В памятнике 1345-1386 гг., говорящем о пошлинах на Торно-Владимирской торговой дороге, сказано: "Должны платить пошлину за бобра полторы куны, за лисицу — 9 шевень, за выдру — 13 шевень". По мнению издателя памятника, "шевня" — здесь монета, соответствующая монете "белка" [372] .

368

Ибн Руста, сведения которого относятся ко времени на 200 лет раньше, сообщал о меховых деньгах у булгар: "Главное из имущества их — куницы, нет у них имущества (богатства. — А. М.) в золоте или серебре, так как дирхемы их — куницы; ходит у них одна куница за два дирхема с половиной, а белые, круглые дирхемы привозят из областей ислама, совершают на них сделки" (пер. Б. Н. Заходера, — "Каспийский свод", II, стр. 34).

369

А. И. Никитский, История экономического быта Великого Новгорода, М., 1893, стр. 95; А. А. Шахматов, Исследование о Двинских грамотах XV в., СПб., 1903, стр. 59 и сл. Вообще у многих восточноевропейских народов меха, в частности беличьи, долго служили денежными единицами. Об этом см.: Э. Беке, Беличья система валюты у мари, — "Acta Linguistica Academia scientiarum Hungaricae", т. I, вып. 1, Budapest, 1951, стр. 65-75. Проблеме существования неметаллических денег в средние века посвящена статья J. Sztetyllo, Czeski i morawski pieniodz pozakruszowy wczesnego sredniowiecza, — "Kwartalnik Historii Kultury Materialny", R. XI, № 3-4, 1963, стр. 505-522.

370

С. Sattler, Die Handels rechnungen des Deutschen Ordens, Leipzig, 1887.

371

Л. X. Штида, О различных именах сортов меха в ганзейское время, — "Труды IX археологического съезда в Вильне (1893)", т. II, М., 1897, стр. 48-49.

372

Hansisches Urkundenbuch, bearbeitet von K. Hohlbaum III, Halle, 1882-1886, № 559, стр. 312. См. также: J. Sztetyllo, Scheven en Russie de Vladimir d'apres le taraf des peages et des douanes du milieu du XIV-e siecle, — "Kwartalnik Historii Kultury Materialnej", R. XIV, № 4, 1966, стр. 779-793.

Для

счета "шевенисс" имеется особая единица — "рейзе" (reyse). "Орденские книги не оставляют сомнения в том, что "рейзе" — это определенное количество, а именно — 18 штук, которое можно легко вычислить из ряда записей" [373] . Все эти данные по-новому выглядят в свете свидетельства Абу Хамида. Орденские приказчики обменивали на серебро русские меховые деньги и вывозили их в качестве товара за рубеж. Этот очень дешевый и легкий товар (в бочку можно было набить 12 тыс. штук) мерился связками по 18 штук, как он и ходил в качестве денег на Руси. Может быть, название "рейзе" было производным от русского денежного термина "резана". Конечно, нельзя прямо сопоставлять рассказ Абу Хамида с сообщением о шевениссах. Абу Хамид говорит определенно об "ассигнациях", о шкурках, имевших ценность лишь при обращении внутри страны, и притом с печатью князя. Нелепо предположение, что "ассигнации" могли вывозиться за границу, где их ценность несомненно была ниже номинальной. Вероятно, в эпоху ганзейской торговли, если шевениссы служили деньгами, их меновая стоимость соответствовала потребительской.

373

М. П. Лесников, Торговые сношения Великого Новгорода с Тевтонским орденом в конце XIV и начале XV в., — ИЗ, т. 39, стр. 270; С. Sattler, Die Handels, стр. 343, 353. Утверждение, что "рейзе" равняется 18 шкуркам, совпадает с прямым указанием в претензии ливонских городов к Англии в 1406 г.: "34 reysas levissimi operis dicti schewenissen, et reysa continen 18 pelles" (K. Kunze, Hanseakten aus England 1275 bis 1413, Halle, 1891, стр. 243). А. Л. Хорошкевич соглашается с Л. X. Штидой и считает, что название единицы счета шевенисс "reyse" произошло от русского глагола "резать" и свидетельствует лишь о том, что шевениссы — это обрывки или обрезки меха ("Торговля Великого Новгорода в XIV-XV веках", М., 1963, стр. 82).

После рассказа о деньгах у Абу Хамида следует рассказ о славянских законах. Не будем комментировать это сообщение Абу Хамида, поскольку оно в основном не противоречит тому, что мы знаем из "Русской правды". Отметим лишь, что оно говорит скорее в пользу тех исследователей, которые считали, что неисполнение обязательств по древнерусскому праву ведет к рабству [374] . Следует обратить внимание на сообщение о том, что работа проданного в рабство за долги не засчитывается в сумму его долга и что, таким образом, он не может рассчитывать на освобождение без вмешательства со стороны.

374

М. А. Дьяконов, Очерки общественного и государственного строя древней Руси, СПб., 1910, стр. 113; С. В. Юшков, Общественно-политический строй и право Киевского государства, М., 1949, стр. 430. Б. Д. Греков сомневался в этом, полагая, что термин "продать" в "Русской правде" касается только имущества, а не личности самого должника (Б. Д. Греков, Киевская Русь, М., 1953, стр. 185-186).

Что касается причисления славян к несторианам, то это очевидное недоразумение. Вероятно, Абу Хамид, как и другие арабские авторы, знал о существующих на Ближнем Востоке двух христианских сектах — несториан и якобитов. Узнав на Руси о враждебном отношении православной церкви к католической, он решил, что славяне — несториане, точно так же как другой, довольно хорошо информированный о славянах автор, Масуди, решил, что они якобиты [375] .

Упоминаемый Абу Хамидом после славян народ, живущий в лесах и бреющий бороды, — это, очевидно, мордва. Правда, мы не имеем сведений о том, что мордва платила в XII в. дань волжским булгарам, как утверждает наш автор. Но это не противоречит существовавшей в то время ситуации. Известно, что в XIII в. в борьбе мордовских князей Пургаса и Пуреша принимают участие русские и булгары, причем Пуреш является вассалом русских, а Пургас — булгар. Весьма возможно возникновение вассальных отношений и соответственно уплаты дани мордвой булгарам и в более раннее время. Большая река, у которой живет лесной народ, это, по-видимому, та же Ока, по которой ехал Абу Хамид. Мордва в XII в. была еще языческим народом. Поклонение деревьям у мордвы сохранилось до недавнего времени. У них были священные дубы и "моляны" на лесных полянах. Зарегистрированы у мордвы и жертвоприношения крупного рогатого скота перед деревом (на камне, покрывающем яму для стока крови) [376] . Главная богиня мордовского Пантеона Вирава — это богиня леса, кроме нее у мордвы насчитывался целый ряд лесных богов.

375

Y. Мarquart, Osteuropaeische und ostasiatische Streifzuege, Leipzig, 1903, стр. 96.

376

Uno Harva, Die religiosen Vorstellungen der Mordwinen (Aus dem Finninschen uebersetzt), — "F. F. Communications", Bd. LX, № 142, Helsinki, Finnische Akademie der Wissenschaften, 1952, стр. 456.

Однако рассказ о колдуньях и об испытании их водой несколько неожидан, так как ничего подобного в отношении мордвы мы не знаем. Зато известно, что у славян прочно держалась вера в существование ведьм и периодически происходили расправы с ними. Мы встречаем упоминания об этом в летописях с XI по XV в. Во время восстания 1071 г. на Волге народ "убивал лучших женщин", обвиняя их в том, что "держат урожай", а в 1411 г. псковичи во время моровой язвы "сожгоша 12 жонки вещих". Русский проповедник XIII в. епископ Владимирский Серапион в одном из своих поучений изображает явление русской жизни, порожденное суеверием: испытание ведьм посредством воды [377] . Факт, указанный Серапионом, полностью аналогичен тому, о чем рассказывает Абу Хамид.

377

Е. В. Петухов, Серапион Владимирский, русский проповедник XIII века, СПб., 1888, стр. 64; Приложение, стр. 12. О Серапионе Владимирском см. также: "История русской литературы", т. II, ч. 1, М.-Л., 1945, стр. 45-50.

Следует обратить внимание на то, что у Казвини сообщение Абу Хамида о колдуньях отнесено к славянам, а не к "лесному народу" и помещено прямо за словами о христианстве славян [378] .

После рассказа о "лесном народе" Абу Хамид сообщает о своем приезде в Киев — "город Куйав". У ранних мусульманских географов (ал-Истахри, Иби Хаукаль) уже встречалась эта форма названия Киева (Куйяба, Куяфа) [379] . У современника Абу Хамида Идриси мы встречаем на картах то же названии "Куйав".

378

Вообще у Казвини, очевидно, спутан текст о мордве и славянах. Этого мнения придерживается И. Хрбек, посвятивший специальное исследование вопросу о взаимоотношениях текста Абу Хамида и ал-Казвини (I. Hrbek, Arabico-Slavica, стр. 124-135). И. Хрбек полагает, что нижеследующие сведения о славянах заимствованы Казвини из другого варианта утраченной рукописи ал-Гарнати: "К этому следует добавить, что когда у кого-нибудь родится сын, то он заботится о нем до тех пор, пока [ребенок] возмужает. Когда он вырастает, то [отец] дает ему лук и стрелы и говорит: "Иди и заботься о себе". И прогоняет его от себя и держит его у себя в доме, как чужого или иностранца". Хрбек полагает, что это сообщение относится к мордве, а не к славянам. Вслед за этим идет текст, по-видимому относящийся к славянам: "К этому следует, что их дочери, когда они девушки, выходят [из дому] с обнаженной головой, так что каждый может видеть. Если кто-нибудь ее [девушку] пожелает, то он кладет ей на голову покров [платок], и так она становится его женой, и никто ее не отберет у него". Обычай ходить с непокрытой головой девушке и повязывать голову платком замужним женщинам хорошо известен у славян и неизвестен, по крайней мере судя по доступной литературе, у мордвы. Нужно думать, что, описывая этот обычай, Абу Хамид имел в виду славян. Дальше следует текст: "И они бывают женаты на двадцати и более женщинах; и поэтому они очень многочисленны, так что даже [невозможно] их просчитать". Полигамия у славян в XII в. если и существовала, то представляла редкое явление, так как противоречила христианской религии. Зато, у мордвы полигамия была распространена еще в XVIII в., и каждый мужчина мог иметь столько жен, сколько он хотел и мог прокормить (И. Н. Смирнов, Мордва, Казань, 1898, стр. 156-160) Анализируя приведенные тексты, И. Хрбек приходит к выводу, что Казвини механически соединил и смешал сведения Абу Хамида, относящиеся к славянам и к мордве.

379

В. М. Бейлис, Про назву Киева и арабських географiв Х ст. та спроба ii тлумачення в icторичнiй лiтературi — "Украiнський icторичный журнал", № 1, 1960, стр. 81-86; J. Нrbek, Arabico-slavica, стр. 119-120.