Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

Гамильтон Дональд

Джонсон хладнокровно меня разглядывал.

— Для мелкого частного шпика вы что-то слишком много болтаете.

— А вы, — отпарировал я, — слишком нахальны для мелкого шпиончика, работающего в чужой стране, и, скорее всего, без разрешения.

— Откуда вы нас знаете? Откуда вам известно его имя?

Я сказал:

— Тьфу, вы же сами сообщили, как его зовут. Прошлой ночью в кустах за трейлером Дриллинг. Он заблудился, и вы позвали его, помните?

Маленький человечек, казалось, встревожился.

— Вы там были?

— Да, я

был там, — ответил я. — В отличие от некоторых я действительно умею передвигаться в лесу, пусть даже мне самому приходится говорить об этом.

— И как вам удалось столько разнюхать?

— Когда меня сюда посылали, то сказали, что у правительства есть свои интересы в этом деле. А прошлой ночью в Реджине та девушка, пытаясь выудить из меня информацию, сообщила, что работает на Дядю Сэма. Когда же я взял трубку в ее комнате в Брэндоне, ваш коллега отрапортовал свой отчет мне вместо нее. Все это увязывает вас в один узел. В нашем деле такое рассуждение называется дедукцией.

Я твердо посмотрел на Джонсона.

— А сейчас, коротышка, я встану. Валяйте, стреляйте из вашей игрушки, если думаете, будто в Вашингтоне вас поддержат. Они там придут в восторг, получив официальный протест из-за пары ублюдков из их же собственной секретной службы, стреляющих ни в чем не повинных людей к северу от границы.

— Кто будет протестовать? Вы, с убийством на руках?

Я ответил не сразу. Сначала я встал, Ларри было дернулся, но сигнал начальника его остановил. Я закрыл нож и, не сводя глаз с Джонсона, положил его в карман.

— Что такое об убийстве?

— Мой партнер изложил это проще некуда. Мы думаем, это вы убили Элайн.

— Вздор, — возразил я, — Эти ваши старые приемчики: с пеной у рта накинуться на человека и внезапно бросить ему в лицо обвинение, рассчитывая застать врасплох и выудить из него что-нибудь. Не на того напали. А потому давайте перейдем к делу. Девушка покончила с собой, и нам известно почему. Это был ее пистолет? Молчите? Что ж, как говорится: молчание — знак согласия. О’кей, тогда только один вопрос: оставите вы все как оно есть сейчас, или у вас есть намерение пришить это дело мне?

— Зачем нам это нужно? — спросил Джонсон.

Я сказал:

— Сборщики подоходного налога, агенты казначейства или секретных служб — типы вроде вас. Кто может сказать, почему вы что-либо делаете? Может быть, хотите обелить ее во имя служения делу (так, кажется, говорится?), или ваше ведомство не одобряет, когда его люди совершают убийство и самоубийство по личным причинам. А может, вам просто не нравится, что я мозолю вам тут глаза.

— Недурная мысль, — откликнулся он, — Я подумаю.

Я фыркнул:

— Жалкая мыслишка. Лучше оставьте все как есть и покончите с этим делом. Оно стартовало в Реджине и финишировало в Брэндоне.

Ларри негодующе и как бы не веря своим ушам таращил глаза на партнера.

— Зачем вы его слушаете, Маркус?! Он убил ее! Элайн никогда бы не покончила с собой и не убила бы никого так, как в Реджине.

Она никогда не путалась с кислотой.

Я посмотрел на Джонсона и покачал головой.

— Где вы его нашли, друг? Неужели он действительно верит в ту чушь, которую извергает? Я думал, он просто притворяется.

Ларри остервенело крикнул:

— Ты убил ее! Ты был там, мы знаем, что ты был там!

— Конечно, я ее убил. Потом взял трубку и рассказал вам об этом. Ловкач, а?

— Может быть, ты нарочно, чтобы мы не подумали. — Он повернулся к партнеру, — Кто же еще мог? Мы же знаем, что миссис Дриллинг и близко не подходила к мотелю. Пока она была в городе, я следил за ней, не оставляя ее ни на минуту.

Я быстро спросил:

— Но она заезжала в город?

— Да, пока ее дочь готовила обед, она завернула сюда на пикапе запастись горючим, но…

— Зачем такая куча работы — отсоединять пикап от трейлера, когда она могла наполнить бак, не съезжая с автострады? У любой заправочной станции. Но вы ни на миг не спускали с нее глаз?

Я внимательно смотрел ему в глаза, и тень беспокойства проскользнула в них, дала мне ключ.

— Обычно при заправочных станциях есть уборные. Она туда не заходила? — Он мигнул, и я, увидев, что нахожусь на верном пути, продолжил: — Может быть, она там задержалась, а? У нее не было возможности удрать? Нет, конечно. Вы же не спускали с нее глаз. Через замочную скважину, да?

Раньше я удивился, как Женевьева, находясь под непрерывным наблюдением, ухитрялась незаметно поговорить с Рейтером, но теперь мне стало ясно. Скорее всего, они договаривались встретиться в определенное время на определенной заправочной станции. Он, вероятно, ждал, сидя внутри, пока она не постучит условленным образом. Или они общались через перегородку в смежных туалетах. Но я не собирался излагать вслух свои мысли. Рейтер был моим секретом, моим дорогим невинным младенцем, которого я должен был лелеять и опекать.

Я мрачно посмотрел на Ларри. Он покраснел и замолчал. Все-таки для своей профессии он был слишком молод, хотя в первый момент его бритая голова сбивала с толку. Волосы у него вылезли только в отдельных местах, но он побрился наголо — может быть, желая походить на Юла Бриннера, а возможно, просто превращая необходимость в достоинство. Он был худ и бледен, и отсутствие волос старило его, делая голову похожей на череп. На самом деле ему, наверное, было немногим больше двадцати. Я решил, что он недавно болел или был ранен, и это его первое дело после выхода из больницы. Возможно, мне не следовало судить его строго. Может быть, он считался хорошим работником, которого после тяжелого испытания слишком скоро снова послали на поле боя. Впрочем, я не очень-то в это верил. Скорее всего, он все-таки был зеленым новичком, которому попало в первый же или во второй выход на охоту. И сейчас попадет, если только он не будет очень уж удачлив. Кто знает, может случиться, что этим делом придется заняться мне.