Путешествие длиною в миг

Желтов Алексей

– Аккуратно, не зашибись! – инструктировал брат.

Подвеску цеплять не стал, решил так побегать и попытаться почувствовать, как крыло само может лететь. Это знание я получил в кружке авиамоделистов при доме пионеров. Были такие в советское время. Пробежав несколько раз, удерживая руками крыло, убедился, что оно летит, но чуть уходит в крен, однако, толкая трапецию дельтаплана в сторону крена, легко исправлял траекторию движения. Мои успехи заметили «пилоты», и у них родился, как оказалось, дикий план. Вытащив из машины тонкий трос метров 20 и привязав один конец к бамперу машины, а другой к ручке трапеции дельтаплана, предложили мне чуть-чуть подлететь, используя тягу машины, даже не пристёгивая подвески. Разумеется, никто и не помышлял, что что-то может пойти не так. Поскольку испытателем стал я, то место за рулём «горбатого» занял по праву мой старший брат, все-таки ответственность. Машина рванула с места, я побежал, выравнивая крыло, и тут произошло непредвиденное. Дельтаплан резко взмыл вверх как огромный воздушный змей, а кисти моих рук с большим трудом справились с перегрузкой. Если быть точнее, чуть не сорвался вниз, но тренировки в секции спортивной гимнастики решили дело в мою пользу.

Итак, повис

я эдак на высоте седьмого этажа на одних руках, а прямо подо мной нёсся «горбатый», оставляя лёгкий пылевой след. Ситуация не испугала, а удивила, ведь я летел, хотя как-то неправильно. Неудобно было висеть на руках, чувствовал, что управлять полётом не могу, зато открылся глазам горизонт, и мысль молнией сверкнула: «Я лечу туда!»

Вдруг полет резко прекратил поступательное движение. Это остановилась машина прямо перед канавой.

Охватило чувство несправедливости, обмана, разочарования, ведь так было прекрасно! Нос дельтаплана быстро опустился вниз под воздействием сильной передней центровки. Почти подо мной стоял «запорожец». Началось стремительное падение. Никогда до этого не видел так быстро приближающуюся землю. «Ноги вместе, носки вытянуть», – мелькнула мысль. Удар был страшным, ноги не выдержали, и тело завалилось вперёд и вбок, распластываясь во весь рост.

Белая ткань немного трепещет, и тело гудит, как медный колокол от удара…

Разобрав крыло и увязав на багажнике машины, мы ещё некоторое время сидели и делали разбор полёта. Было решено подремонтировать крыло, так как трубы погнулись от удара о землю, дождаться снега, чтобы помягче было падать, конечно же, подлечить мою ногу и попробовать совершить настоящий полет. Звание лётчика-испытателя парни в шутку отдали мне. Я не спорил.

Глава 4

Вот и наступил день, когда меня известила наша группа покорителей воздуха о поездке на новые испытания!

– Завтра в обед едем летать! – сказал Сергей. – Правда, у тебя же тренировка по горным лыжам? Ничего, один день пропустишь! – и хитро улыбнулся.

Нечего и говорить, что все время с последнего испытания, я только и думал о полётах.

Крыло собрали у подножия горы и потащили наверх, сменяя друг друга. Хотя конструкция была лёгкой, кажется, килограммов 14–15, но объёмная, для переноски не очень удобная.

Поднявшись до места, откуда горнолыжники начинали свой спуск, мы остановились. Спортсменов ещё не было. Я знал, что мои товарищи подойдут через час, и гора была совершенно свободна.

– Может, отсюда полетишь? – спросили меня старшие воздухоплаватели. – Только смотри вон там, внизу на поле высоковольтная линия, постарайся приземлиться до неё, – добавил брат.

Вспоминая те минуты, я до сих пор не могу понять ту нашу невероятную уверенность в результате испытания дельтаплана. Никто из нас никогда не летал на этих крыльях и, разумеется, не знал, как это делается. А то, что придётся лететь на огромной высоте и пилотировать этой хрупкой конструкцией будет четырнадцатилетний паренёк, видевший её второй раз в жизни, вообще не принималось в расчёт. Я бесконечно доверял старшему брату и верил, что он знает всё. Сказал «сможешь», значит, смогу. Теперь мне известны некоторые законы бытия и знаю, что так было надо для меня, и брат выполнял свои обязательства по отношению ко мне, оговорённые загодя, ещё до нашего рождения.

Попытка взлететь, используя небольшой бугорок, оказалась тщетной. Коэффициент лётного качества крыла оказался недостаточным. Требовался более крутой склон или обрыв. Не раздумывая, мы потащили нашу птичку выше, туда, где были оба эти условия, куда спортсмены-горнолыжники ещё не добрались. И вот стоим на самой возможной верхотуре, дух захватил от открывшегося вида. Далеко внизу совхоз Алатау, затем верхняя Пятилетка, ещё дальше грязно-синяя дымка над Алма-Атой, еле видна на большом поле высоковольтная линия. Только тут у парней мелькнула на лицах тень страха. Только тень. В следующий момент мой брат Сергей, взглянув на меня, с улыбкой сказал: «Смотри, как красиво и как высоко! Представляешь, ты полетишь вон туда!» – и показал рукой в долину. Меня переполнил дикий восторг и страх от предвкушения полёта. Первого в жизни! Я надел парашютную подвеску, которую пристегнул к крылу. Тут-то и прозвучал знаменитый первый и очень короткий лётный инструктаж от руководителя полёта, моего брата: «Лёша, запомни, при жёстком приземлении следи, чтобы голова не попала между этими двумя тросами!» Показал на нижний носовой трос и подвёл черту: «А то отрежет голову на хер! Ну лети, а то передумаешь!»

Подняв с земли дельтаплан, я взглянул вперёд. Прямо передо мной начинался длинный крутой склон, а справа сразу вертикальный обрыв метров 15–20.

Внизу за обрывом уже показались на склоне горнолыжники. Пора взлетать.

Начав разбег, довернул ещё правее, в обрыв, пока ноги не повисли в воздухе. Крыло нагрузилось полностью, плавно «просадилось» на пару метров и полетело! Земля отдалялась, чувства захлёстывали, горизонт расширился и поманил, ликование переполняло душу! Внизу на склоне лыжники приостановились и замахали руками. То были мои друзья спортсмены. Помахав рукой в ответ, сосредоточился на поле с высоковольтной линией. Что там брат про голову говорил?

Удивительно, но весь полет и приземление не вызвали затруднений, будто я уже летал раньше и попал в знакомую стихию. Сейчас уверен, что так и есть.

Потом были ещё несколько полётов в другие дни, и вскоре весть о них разнеслась по городу, привлекая новых смельчаков, замечательных людей со своими крыльями. Затем, дельтапланеристы открыли для себя Ушкунур, прославившийся на весь Советский Союз. Но наша маленькая команда энтузиастов была первой в городе, бросившая вызов величайшей стихии!

Прыжок

Как-то незаметно подкрался вечер, медленно поглощая краски и облекая в серые тона все, что радовало глаз днём. Прохлада по мере сгущения сумерек обволакивала город, вытесняя прогретый воздух «каменных джунглей». Непривычно длинный, мягко-томный переход от дня к ночи, завораживал. Мне, прибывшему из южного региона Советского Союза, была в диковинку такая мягкость в борьбе света с тьмой в средней полосе России. Дневное время активности удлинялось, давая дополнительные

возможности всем, кто желал этим воспользоваться. С самого утра абитуриенты инженерно-строительного института усиленно готовились к предстоящим экзаменам по математике. Голова шла кругом от калейдоскопа всевозможных задач, примеров. Решив, что на сегодня достаточно, я закрыл учебник с тетрадкой и встал из-за стола. Большая угловая комната на втором этаже студенческого общежития служила временным пристанищем шестерым парням, приехавшим из разных уголков огромной страны, желающим продолжить своё обучение в вузе. Ребята подобрались серьезные, время зря не теряли, готовились основательно. Далеко не все захотели прерваться, и на мое предложение прогуляться по улице откликнулся только Саня. Спокойный и рассудительный, он не выделялся из нашей компании ни физическими, ни умственными данными. Зато уравновешенностью характера иногда удивлял, не позволяя себе ни малейших эмоциональных всплесков и предпочитая больше слушать, чем говорить. В целом Саша был приятным собеседником, умеющим поддержать любую тему без споров и претензий на лидерство. Он, как и я, закончил свои занятия, поэтому согласился составить мне компанию. Все мы город знали плохо и, наслышанные о местных хулиганах, избегали прогулок в одиночку. В народе ходят байки, как ещё в 1958 году главу страны Хрущева Никиту Сергеевича на митинге в городе Куйбышеве забросали гнилыми помидорами и яйцами за продовольственную политику, сорвав мероприятие. На что Первый секретарь ЦК КПСС якобы сказал, что, мол, как была самарская шпана, так и осталась. Митинг действительно был сорван – факт, насчёт «забрасывания» не знаю. Но в наличии этой шпаны пришлось удостовериться неоднократно, как и в сердечности простых самарцев. Впрочем, потом мы поняли, что «общаговских» все же боялись задирать за сплоченность, за способность мгновенно мобилизоваться и дать отпор любому противнику только по одному возгласу – «наших бьют!»

Так вот отправились мы с Саней на вечернюю прогулку «проветрить мозги». Проходя мимо трамвайной остановки, я обратил внимание на группу подвыпивших молодых людей. Вели они себя развязно, вызывающе, стремясь спровоцировать ссору с присутствующими. Памятуя рассказ брата, как на этой самой остановке убили паренька в драке, немного ускорил шаг, потянув за собой и товарища. Казалось, прошли мимо, опасность миновала, но вдруг сильнейший удар ногой в спину прогнул тело дугой до хруста в позвоночнике, отбросив вперёд. С трудом устояв на ногах, резко обернулся. Передо мной стоял высокий, нагло ухмыляющийся парнишка. «Ну! Что?» – выкрикнул он. «Ты зачем это?» – вырвалось у меня. Возмущение поднималось стремительно. Вместо ответа хулиган широко замахнулся рукой, готовя новый удар. Ещё в детстве старший брат, обучая основам бокса, заставлял отрабатывать типовые серии. Руки автоматически выполнили одну, без вмешательства разума. Соперник согнулся пополам, держась за живот. Я отвлёкся на его друзей и не заметил ловкого захвата моей ноги поверженным вроде противником. Рывок – и лежу на спине, с грустью наблюдая приближающихся агрессивно настроенных людей. Страх быть «затоптанным» пружиной подкинул вверх, мимоходом отбросив неуемного парня в сторону. За это короткое время восемь его дружков успели взять меня в «клещи», оттесняя к цветочной ограде. Ещё пытаюсь мирно договориться со здоровенным парнягой. Тот, насупившись, молча двинулся вперёд, не вызывая никаких сомнений по поводу своих намерений. В этот момент на глаза попался Саня. Он стоял в стороне никем не замеченный. Громким спокойным голосом я обратился к нему: «Саня, сбегай за помощью в нашу общагу!» Лица всех оппонентов повернулись к тихому «очкарику». Польщенный таким вниманием, Саша, не ожидая повторного приглашения, сорвался с места в спасительном направлении, увлекая за собой встрепенувшуюся ораву. Грех было не воспользоваться таким подарком, и я выскочил на освободившееся пространство. Быстро осознав оплошность, озлобленные преследователи разделились и одна половина, ведомая здоровяком и подгоняемая нецензурной бранью обиженного забияки, накинулась на меня, возжаждав крови. Как можно было догадаться, я не стал «подставлять другую щеку», а смело бросился наутёк. Бежать было неудобно из-за отсутствия на правой ноге туфли, потерянной в потасовке, однако это компенсировалось необыкновенной внутренней легкостью. Ребята, однако, находились в хорошей спортивной форме и не желали сдаваться. Впереди замаячил высокий деревянный забор, ограждающий стройку. Оглянувшись назад, не сбавляя темпа, засмотрелся на «бегунов» дольше необходимого, пропустив сближения с преградой. Развернулся, а вот он, забор, прямо перед носом. В школе, на уроках физкультуры, нас учили азам прыжков в высоту. Техника «ножницы» отрабатывалась нами на совесть под руководством упорного учителя. Но такой стиль не годился для высоких прыжков, и «подающих надежды» направляли в секцию легкой атлетики. «Королева спорта» совсем не прельщала, и «ножницы» были единственным способом преодоления высоты в моем арсенале. По этой причине, удачно попав на левую, толчковую ногу, правой сделал мах вверх. Дальше я не управлял действием, а лишь наблюдал. Уверенность в преодолении преграды была таковой, что даже тени сомнения не возникло. Очень медленно, поднимаясь над забором, с легким удивлением зафиксировал запас по высоте сантиметров в сорок. Полет, а это походило на полет, заканчивался дальше, метрах в шести, что тоже отметил про себя. При этом мелькнуло легкое сомнение по поводу приземления. Плавно и медленно, как мне казалось, касаюсь правой ногой земли и слышу звон ломающегося стекла. Вторая нога успевает без проблем, встать по ходу движения и тоже разбивает стекло. Бег продолжался по стёклам ещё около двадцати метров. Мысль о порезах даже не возникла, а ведь был наполовину босым. Оглянувшись назад, заметил пять голов над верхом забора с лицами, выражающими изумление. Или показалось? Никто не предпринял попыток продолжения преследования, и я неспешно вышел через противоположные ворота. Забежав в общежитие, обнаружил полнейшую тишину. Никого не было, кроме вахтерши, поведавшей о массовом «исходе» жильцов. Так отреагировали студенты и абитуриенты на Санин клич. Вернувшись на остановку, где все началось, увидел потерянную обувь и в тот же миг, порезался о случайное стёклышко. Вспомнив о куче разбитого стекла на стройке, развеселился. Надо же, какая нелепица! Найти товарищей не вышло. Лишь пару часов спустя узнал, как «общаговские» с удовольствием гоняли по набережной Волги местную шпану.