Путешествие двадцать шестое

Лем Станислав

Это третье существо оказалось очень любезным; за пригорком стоял его экипаж, и оно предложило подвезти меня до ближайшего селения, на что я охотно согласился. По пути док отвечал на мои расспросы, так что я приблизительно ориентировался в существующих на Мерке условиях. Мерканцы обладают высоко развитой цивилизацией; поблизости от Мерки вращаются многие другие миры, в частности Чайна и Раша; между этими последними и Меркой существует вражда. Вскоре беседа закончилась, так как мы достигли селения. Здесь док дал мне на память несколько платежных знаков планеты и, выполнив какие-то формальности, усадил меня в железную повозку, которая ехала в столицу, называемую Нюок. В кабине повозки уже находилось несколько существ. Одно из них, не очень молодой, плешивый самец, сидело напротив меня. Оно всю дорогу непрестанно говорило что-то, размахивая

руками и брызгая на меня слюной; я терпеливо переносил это и внимательно прислушивался к речи, хотя ее невнятность сильно затрудняла меня. Я ловил только обрывки, но и из них узнал, что на Мерке живут существа различного цвета: черные, белые, красные и даже зеленые; об этом последнем факте меня информировала фраза лысого самца:

– Кто, мой партнер? Но он совершенно зеленый!

Самец рассказывал, что купается в богатстве, так как изобрел новый, очень сильный яд.

– Жечь и топить припасы, - говорил он, - это дорого и хлопотно, а с моим средством можно управиться за десять секунд; четверти кубика хватает на шесть мешков зерна или плодов; только побрызгать - и готово. Кто попробует съесть, околеет на месте.

Меня это так поразило, что я спросил, является ли уничтожение припасов у них спортом или народным обычаем.

Все взгляды обратились на меня, а самец, яростно размахивая руками, заговорил так крикливо, что я ничего не понял: он часто повторял слова "Раша" и "пропаганда", потом вспотел и задохнулся. Не желая раздражать этого воинственного самца, я умолк. Некоторое время царило молчание, потом беседа возобновилась. Появилось в ней новое слово "Эйбом". Из того, с каким почтением оно произносилось, я заключил, что это какое-то местное божество; чтут его в образе столба огня и дыма, нисходящего с небес. Мне это показалось аналогией ветхозаветного Иеговы, и я сделал соответствующую запись, а потом, когда упомянули что-то о человеческих жертвах, я записал, что предметом их религиозного культа является страшное, кровожадное божество, вроде вавилонского Ваала. Последнее очень меня встревожило, но я не показал вида.

Наконец за окном появились огромные, возносящиеся в небо башни: мы достигли Нюока. Станцию покрывал металлический навес. Тысячи машин гудели, шипели и свистели со всех сторон; целые потоки Мерканцев выливались из непрестанно подъезжавших повозок и спешила к выходу. Я присоединился к ним; в толпе меня все время толкали и тискали; улица, на которой я очутился, была полна мчащихся экипажей и пеших толп. Не отошел я от станции и на триста шагов, как воздух разорвало пронзительное завывание сирен; в то же время все Мерканцы кинулись бежать, крича: "Эйбом, Эйбом!" Экипажи остановились, зато серединой улицы промчались с огромной скоростью другие, большие, раскрашенные красными и серебряными полосами, и из них раздавался могучий голос, призывавший поклоняться Эйбому, падая ниц. Это еще больше напомнило мне культ Ваала, свирепого медного идола, пустого внутри; как известно, жрецы говорили из его нутра с народом, требуя кровавых жертв. Улица совершенно опустела. Растерявшись, полный самых скверных предчувствий, я кинулся сначала в одну сторону, потом в другую. В нескольких сотнях шагов от меня остановилась на перекрестке большая повозка; четыре существа, одетые в черное, вытащили на мостовую высокий металлический цилиндр и подожгли его и содержимое. Тотчас же к небу взвились огромные клубы черного дыма, заволакивая все окружающее. Поняв, что это жрецы ограждают место, куда, по их верованию, должен вступить Эйбом, и боясь оскорбить их религиозные чувства, я повергся ниц и в тревоге ожидал, что произойдет далее. Примерно через минуту я услышал протяжный вой сирены. Возле меня остановился длинный низкий экипаж; из него выскочило пятеро черных жрецов в масках. Главный из них закричал:

– Очень хорошо, вот так и нужно лежать по правилам!

Двое других с силой схватили меня за руки, подняли, и четвертый прикрепил мне на грудь маленький прямоугольник с какой-то надписью. Я пытался сопротивляться. Тогда пятый жрец, стоявший в стороне и наблюдавший всю сцену сквозь темные стекла маски, резко крикнул:

– Это труп, кладите его сразу!

– Я не труп!
– отчаянно закричал я.

– Без глупостей, ложись сюда!
– крикнул жрец.

Он дал знак подчиненным, которые силой повалили меня и привязали к чему-то вроде подставки из двух шестов и куска ткани. Понимая, что приходит моя последняя минута, я боролся, что было сил. Что-то хрустнуло у меня в руке, я ощутил сильную боль и перестал бороться. Жрецы подхватили подставку, подняли ее вместе со мною и всунули внутрь повозки. Некоторое время было тихо, потом я услышал поблизости возглас и шум борьбы: это хватали другую жертву. Через минуту в повозку всунули и поместили надо мной Мерканца, приведенного к неподвижности, как и я.

Потом старший жрец закричал:

– Один труп, один живой с ожогами третьей степени, в трехстах метров от нулевой точки! Поехали!

Повозка взвыла и помчалась бешено быстро. Я не мог выговорить ни слова; слезы выступили у меня на глазах при мысли, что я должен погибнуть так трагически. Наконец я окликнул своего товарища по несчастью, спрашивая, что теперь с нами будет.

– Ох, пропади оно пропадом, - ответил он.
– Не меньше как полдня нас протаскают, предстоит нам целая церемония - мытье, купание... отвратительно!

Я задрожал. Сомнений не было: точно так же обращались с обреченными жертвами ацтеки.

– А... а очень нас будут мучить?..
– спросил я.

– Достаточно. Со мной это случается уже второй раз за месяц; хоть бы грянул, наконец, этот гром! Свобода, пес ее возьми!

То, что этот Мерканец пережил уже одну церемонию жертвоприношения, несколько ободрило меня. Я хотел узнать, что с нами сделают, но боялся оскорбить его религиозные чувства, так что осторожно спросил, верующий ли он.

– Да, - ответил он, - а что?

– Ничего, - сказал я, - мне хотелось только узнать, что означает этот обряд на улице.

Он долго молчал, потом сказал удивленно:

– Вы что, с цепи сорвались? Или вы приезжий, из провинции?

– Да, - ответил я, - я из галактической провинции, приехал недавно, ваших обычаев не знаю, так что прошу не обижаться на мой вопрос. Верно ли, что Эйбом - это ваш бог, а нас предназначили ему в жертву?

Мерканец засмеялся, потом вдруг перестал и громко выругался.

– Шутник же вы, - сказал он, - но это сущая правда. Эйбом - наш бог, но нам его владычество уже боком выходит. Подумать только, - рассердился он, - именно меня должны были поймать, и это уже второй раз! Каждую неделю устраивают такое свинство, спокойно нельзя на улицу выйти, всюду сирены, паника, шум, проверки, можно с ума сойти! А в результате страх еще больше... Ну, приехали.

За окном что-то мигнуло, раскрылись большие ворота, и мы очутились во дворе огромного здания. Едва вынесли меня из повозки, как я закричал, что у меня повреждена рука; отчасти я надеялся, что это спасет меня от всесожжения, так как из истории мне помнилось, что варварские племена не приносят в жертву больных. Минут через пять меня привезли в темную комнату, где мною занялись три существа, с головы до ног одетые в белое; я понял, что это - жрецы борющегося с Эйбомом божества, так как они уверили меня, что ничего дурного со мною не случится. Я узнал, что у меня сломана кость. Мне наложили повязку, и вскоре, вымытый, остриженный наголо и умащенный каким-то сильно пахнущим маслом, я лежал в зале вместе с тридцатью Мерканцами. Все они отчаянно ругались. Как я понял, все они очутились здесь таким же образом, как и я. У одного была сломана ключица, у другого нога, третьего помяли при спуске к подземной железной дороге. Один пожилой Мерканец то и дело срывался с постели, крича, что оставил дома маленького ребенка и зажженный огонь, но уйти ему так и не позволили.

Потом появилось существо в белом, поправило мне подушку и сказало:

– Вы не беспокойтесь, у нас каждый раз бывает не меньше как десятка полтора таких случаев; прошлый месяц трех старушек затоптали насмерть. Теперь вы можете спать, только попрошу сказать свой адрес, чтобы мы знали, куда послать счет.

Не зная, что сказать, я отговорился головной болью. Оставшись один, я еще раз мысленно пробежал все необычайные события, какие мне пришлось пережить за столь короткое время; ничего подобного не случалось со мною ни на одной из тысячи планет, на которых я побывал. После обеда в зал вдруг ввалилось с дюжину рослых Мерканцев; они обступили кровати и начали расспрашивать нас о впечатлениях. Один из них, узнав, что я чужеземец, заинтересовался мною; мы задавали друг другу самые различные вопросы. Только от него я узнал, что то, что я принял за религиозный обряд, было лишь учебной атомной атакой.