Шрифт:
Пролог
В витражном окне, словно в калейдоскопе, беспрестанно меняются разноцветные причудливые узоры. Иногда они складываются в осмысленную картину, иногда во что-то абстрактное, но неизменно красивое и завораживающее взгляд. Это главное украшение Зала Мастеров. В остальном же он ничем не примечателен: несколько рядов колонн подпирают его высокий свод и разделяют широкий простор; да винтовая лестница у стены, ведущая на антресольный этаж, вот и все убранство.
Сейчас зал пустынен, да и обычно он редко бывает полон. Эфирные мастера собираются здесь только по особому поводу: если бушует энергия разрушения и ее нужно
Свое свободное время я провожу, предаваясь размышлениям. Например, о том, почему люди стремятся расположить самое важное – свою душу – внутри непрерывно качающей кровь мышцы или посреди серого вещества? Почему не задумываются о чем-то более подходящем для этого, скажем, об эфирном, бесконечном, вариативном, пронизанном великим множеством энергий пространстве? Конечно, мне, как эфирному мастеру, теперь кажется, что это самый разумный и очевидный ответ, но, думаю, в свою бытность человеком, я тоже был пленником физического тела и не мог представить что-то выходящее за его пределы, тем более не такое осязаемое. Или размышляю о том, почему мастера сохраняют человеческую оболочку в то время, как можно обрести иную форму, совершенно любую, да хоть стать тем же заковыристым узором из витражного окошка. Но вряд ли человеческая душа откликнется на незнакомое и непривычное своему миру. Да и ощущая себя узором, боюсь, нам станут недоступны вибрации человека. Как тогда мы разгадаем его чувства? Поймем, что именно сейчас его следует направить дальше?
Чуть было снова не отправился вслед за своими мыслями, но силой воли остановился, все же я неспроста решил наведаться сюда, в Зал Мастеров.
Недавно мне попался лист рукописи (да-да, в эфире можно и не такое найти) с необычной виньеткой внизу: бумажные самолетики парили над номером страницы. Что тут необычного? Дело в том, что я видел этот рисунок раньше, в другом эфирном месте! Сколько бы не пытался призвать хоть какое-нибудь воспоминание, ничего так и не всплыло в памяти.
И не мудрено, за моей спиной бесчисленное количество точек в пространстве! А здесь нет карты или вселенского списка достопримечательностей. Как отыскать то самое место?
«Как!?» – содрогался я в негодовании. Ох, отголоски пока еще недалекой прошлой человечьей жизни дают о себе знать. Ведь истинный мастер не поддается внутренним колебаниям. Он преисполнен гармонии, ощущает знание в эфире и без лишней суеты получает ответы на свои вопросы. Но мне еще предстоит обрести это фантастическое умение, а пока я преисполнен готовности пуститься в ностальгическое путешествие.
Эфирные места совершенно особенны. Одни сложились из энергии человеческой души, заключенной в плену иллюзорных страхов, предубеждений, а другие созданы Высшей силой. Они не похожи друг на друга, отчасти напоминают человеческий мир, и каждое по-своему интересно.
Поэтому я и оказался у витражного окна: мне нужен путеводитель. В нем отражаются все возможные энергии, блуждающие в округе. Если подойти ближе к окну, взобравшись на антресольный этаж, то оно почувствует мои вибрации.
В Мастерах навсегда остается след той точки в пространстве, где они побывали. Витражное окно распознает самые сильные вибрации, и я отправлюсь на поиски туда, куда оно мне укажет, чтобы получить долгожданный ответ.
Глава первая,
в которой рассказывается с чего все началось
Оказавшись в этом знаменательном месте прямо посреди бескрайнего поля, усеянного высокими колышками с небольшими табличками, я сразу же пошел вдоль аккуратных рядов на свой участок. Следует сказать, что, когда мастера призывают в ту или иную точку пространства, он ощущает электрическое поле вокруг себя, сливается с ним воедино и получает знание о том, куда нужно направиться и что там делать.
На своем участке земли я нашел керосиновую лампу, колышки, лопату и деревянный ящик, который всегда бывал чем-нибудь наполнен. Например, одеждой (по большей части незаконченными костюмами и недошитыми платьями), а еще исписанными страницами, рисунками, рекламками, надкусанными домашними бубликами в глазури.
Нужно было взять что-то из ящика и совершить ритуал. В самый первый раз я достал, не глядя, бумажку с приглашением на уроки по игре на гитаре. И мне пришло очень яркое видение: молодой мужчина, сжимая эту рекламку в руке, заглядывает в класс, с интересом наблюдает за происходящим и его даже приглашают войти. Но он, извиняясь, уходит, потому что куда-то очень спешит. В этот самый момент меня накрывает грусть и глубокая тоска. От этих печальных чувств мне не уйти! Полагается скорбеть об утраченной частичке души.
О, да! Я тоже так делал: прятал желания в дальний угол, чтобы они зачахли там и скончались без эмоциональных потерь. К сожалению, никто тогда не сообщил о побочных эффектах. Мужчина в который раз не выбирает себя, не получает возможности обрести новых друзей, и никогда не увидит, как девушка танцует страстное фламенко под звуки его гитары.
А мастера скорбят также и для того, чтобы хоть толика созидательной силы могла сохраниться в эфирном пространстве. Пара-тройка движений лопатой – ямка готова. В нее отправляется разноцветная бумажка, над которой образуется еле заметная, похожая на мыльный пузырь, энергия созидания. Я жду, когда она улетучится далеко ввысь. А потом снова пара-тройка движений – ямка закопана, вбит белый деревянный колышек с табличкой – вот и весь ритуал!
Но иногда бывало забавно. Обычно так случалось с книгами или рукописями, потому что запоминается последняя фраза на странице и целую вечность торчит в сознании. Поэтому я всегда сортировал содержимое своего ящика и закапывал их в первую очередь, чтобы потом тщетно пытаться отвлечься на что-нибудь другое. И вот в один из таких моментов я прочитал следующее: «Она решилась спросить его и ждала ответ. Он лишь ухмыльнулся и…». Ну вот, неоконченное предложение. Все было написано от руки, и внизу страницы нарисована виньетка – те самые бумажные самолетики. Мне вдруг увиделось в этом что-то знакомое, но мысль была тут же изгнана, ведь работа не ждет, а невыносимая грусть уже заполнила мое существо.
«Это даже не классика!», – вскричал я сквозь слезы горечи о недописанном кем-то бульварном романчике, тем не менее, имеющем ценность для человека.
«Эй, потише!» – ответил мне другой мастер. Так бывает: попадаются собратья на участке рядом, а иногда многими неделями копаешь в полном одиночестве.
– Извини, – сказал я и процитировал прочтенную строчку, полагая, что мой сосед найдет ее такой же бестолковой, – иногда не понимаю, какие великие идеи во время написания книги могли бы родиться у этого человека, чтобы их сочли достойными почетного погребения.