Путешествие к центру Европы
Шрифт:
По порядку. Ранней весной обитатели соседних «пятиэтажек» замечают, как на их пустыре начинается нулевой цикл. Заранее ненавидимое здание, которое закроет вид на овраг, растет так медленно, что ненависть мало-помалу сменяется умилением. Кроме того, эмоции отчасти балансируются слухом, что в первом этаже будет открыт гастроном. Дом готов как раз к тому моменту, когда, потеряв терпение, некоторые пайщики начинают с нуля где-то в Перово-Дачном.
К внешне белоснежной «Химии» подъезжают грузовики. Закрывая глаза кепкой, зуботехник зорко следит за грузчиками, влекущими деревянную индейскую обезьяну в человечий рост и мебельный комплект «Тюльпан». Затем, не доверяя персоналу, Толя сам вносит на плечах фрагменты зубоврачебного кресла. В тот же вечер он
Последним вселяется таинственный химик, а еще позже открывают не гастроном, а Дом технической книги, что равно цистерне бензина, выплеснутой на соседский костер эмоций.
Сколь напрасны сильные чувства! Заслонив любимый жэковцами овраг, коопздание принимает на себя фронтальные удары ветра, и физик-материалист, слушая грохот недостроенной крыши, втайне начинает верить в домовых. В квартирах не по времени лютует крещенский мороз: строители навели «экономию» не только на крыше, но буквально по всем швам. В оттепель также не легче, ибо кооперативный корабль сразу же дает течь сверху донизу, и поднимать бокал не хочется даже ликующему дантисту Толе: в целом строители обокрали «Химию» на сто тысяч с копейками за счет элементарных приписок. И в час, когда сладко спит теплая «пятиэтажка», будет тлеть мертвецкий настольный свет в лоджии отставного каперанга Решевского. Он губит свои лучшие пенсионные годы и электричество на уличение строителей в разбойном нападении со взломом цокольного этажа, совершенном при отягчающих обстоятельствах — финансовой безграмотности жилтоварищей.
Припертые каперангом к сырой стене строители соглашаются отдать без скандала половину украденного — пятьдесят тысяч. Тогда неоперившиеся члены правления, обжигаясь о спички в темном подъезде, гадают: «синица в руке» либо долг целиком с помощью арбитража? Не придя к решению, назначают собрание пайщиков.
Если, например, у жэка есть вполне благоустроенное помещение с конференц-залом, то у «Химии» несть ничего, кроме части пустыря. Выпивающие под воскресенье жэковцы злорадствуют, покуда безликая толпа жилтоварищей безобразно бегает по бурьяну. Голосуют ногами, ибо руки во тьме подсчитать невозможно.
— Кто за пятьдесят тысяч с этих пиратов сразу, — кутаясь в плед, хрипит капитан, — отойдите к подъезду. Кто за арбитраж — норд-норд-вест.
— Куда? — потешаются Толины собутыльники, вышедшие от безделья во двор.
— К оврагу, — недовольно отвечает капитан первого ранга. — Осторожней, там яма. Голосуем!
Но решение принять нельзя. Физики и лирики вносят в дискуссию вечную смуту. А пожарные совсем не пришли, уехали на юбилей шашлычной, спасенной ими от синего пламени. Поди же, реши без конторского помещения, да еще если нанятая после бесконечных переговоров бухгалтерша проживает даже не в Перове, а вообще где-то без телефона и чуть ли не в Костроме!
Мы обобщенно описали типичные мытарства небольшого столичного жилтоварищества. А рассмотрим беды кооператива побольше. В отличие от маломощной «Химии» большой конгломерат много прогрессивнее, ибо объединяет в своих домах некогда удельные мелкопоместные коопкняжества. Он не какая-нибудь цветистая «Романтика» и не сомнительный «Геолог», а скромно — «Строительство», и в нем бесхитростно тоже обитает кто попало — профессора, рабочие, музыканты. И это не зло. Это даже, наоборот, хорошо.
Если вы подумали, что у мощной организации больше прав и возможностей, чем у хилой «Химии», вы ошиблись. Вот мук и терзаний пропорционально больше — факт! Чего только не делают с этим «Строительством»: и крылья урезают, и ужимают, и вселяют кого хотят по линии райсоветов, а когда гигант пробует сопротивляться, то разъяренный муниципалитет строптивца и вовсе ликвидирует. Был, был такой случай. Правда, потом, в свете новых кооперативных веяний, кооператив опять открывают.
Тут бы расправить крылья гиганту, да как расправишь, если в эпоху пертурбаций его контора уже продана частному лицу. Натурально, частное лицо расставаться с купленным
Годами тянется изнуряющая судебная тяжба. Десятый год правление «Строительства», как витязь в тигровой шкуре, бьется, доказывая, что и по сей день контора числится на общественном балансе. Но никто не помогает правлению. И это служит ярчайшим примером бесправия кооператива. А ну, как у государственного дома увели бы контору! Ой-ей-ей… Мы добавим, что лично мы ломаем копья и перья не из-за конторы, хотя и она необходима для нормальной работы товарищества. Речь идет о прецеденте, о признании кооператива в качестве полноправного, законнорожденного дитяти.
Бывает, что правление чего-то добивается. Скажем, мэр города, доведенный до исступления, неожиданно принимает соломоново решение в части конторы. Понятно, мэр не всегда является царем Соломоном, но ведь за целые годы можно было бы хоть что-нибудь предпринять! Но, ах… Чаще происходит так, что членов правления избегают, не узнавая в лицо. Равно как сносят дома жилтоварищеские, собираясь возводить на их месте дома казенные. Правда, ничего потом не возводя.
Меняя голоса, витязи из правления кричат по телефону, что надо поручить именно кооперативу постройку новых многоэтажных зданий. Ведь это позволило бы увеличить жилплощадь на многие тысячи квадратных метров! Ведь это дало бы государству миллионную экономию средств!..
Угадайте, что получается… Разрешают? Зябко, товарищи. Сплошной административный лед. Более того, держась за щеку, компетентные власти говорят:
— Жилищный кооператив! Надоели. С ними столько возни, что лучше разогнать.
И это, дорогие друзья-читатели, тоже очень показательно. Сигналы из Кургана, Вологды, Читы и Петрозаводска вопиют о том, что нет порядка на кооперативной делянке. Ибо во всех инстанциях жилкооперация пока занимает место только в прихожей и только на раскладушке в качестве и не дальней родственницы, а незваного гостя. А почему, казалось бы, коль скоро идея кооперации близка нашему сердцу?..
Вот, например, в матушке Москве числится куда больше тысячи разных кооперативов. И сколько из них беспризорных? Раз вы и так не угадаете, мы ответим: добрая половина. Уйма домов столицы до сих пор лишена ведомственной, жэковской ласки!
Впрочем, и жэки, куда порой втискиваются отдельные коопсчастливчики, принимают непрошеных гостей соответственно, А слесарь-сантехник, с удовольствием починяющий унитаз в своей законной «пятиэтажке», даже за пять рублей не идет к зубному технику Толе, каковой будет стоять над душой, наблюдая, чтобы техник санитарный не вынес из передней индейскую обезьяну… То же самое с электриками. В кооперативах свет почему-то гаснет особенно часто. К примеру, зуботехник включает свою машину, и нелегальный пациент не успевает рта открыть, как в доме вылетают пробки. Облепленные свечным воском, физики, как фигуры из музея ужасов, проклиная закон Ома, ищут электрике, прячущегося в котельной…
Всего не перескажешь. А полная анархия, подчас царящая в самих жилтовариществах? А «голоса», собираемые правлением сквозь дверные цепочки, как подаяние? А кооперативные дома-призраки, не подчиняющиеся ни богу, ни черту, ни, разумеется, райсовету? А спекуля… Пардон, пардон! Тут возможны любые варианты, поэтому лучше уж перейдем к отгадкам. Итак, кто же единственный химик, сподобившийся в «Химии»? Какой-нибудь лазутчик? Нет. Разбойник с кольцевой дороги? Также нет.
Этот химик — я. Конечно, я не отличу реактива от реактора, а в валентность металлов вообще не верю. Тем не менее в душе я совершенный химик, ибо полностью нахожусь на стороне бухгалтерски не приспособленных ученых, погрязших в своих коллоидных растворах. Они, давимые гранитным плечом умельца-строителя либо оперативного доставалы, в этом деле не очень разбираются. Ну, в этом — оргработе, наблюдении и надзоре за строительством, в правильном, своевременном распределении площади.