Путешествие к себе, или Свет в конце туннеля

Андриенко Марина

Я очень ясно вспомнила все, о чем говорила девочка. Переживания от фильма, страх остаться наедине с ними доводили меня до отчаяния. И сейчас, я вновь испытала давно забытые отвратительные эмоции. Мне стало, искренне жаль не себя, а стоящего рядом ребенка, до сих пор загруженного жуткими потрясениями.

Все становится более или менее понятно, девочка Маша – это моя эмоция, пережитая в детстве, да и все остальные жители города, скорее всего, тоже мои эмоции, в разные временные промежутки.

Любопытство как воздух заполнило легкие, я дышала любопытством. Где – то там, был создан, мной, целый город. Воображение

тут же заострило внимание на слове «Создатель». Глупая кичливость, и огромное самомнение не заставили себя долго ждать. Гордыня с готовностью, вскинула голову, готовая к нападению! Я, ни кто – ни будь, я – Создатель! Звучит-то как, Божественно!

Раздался знакомый внутренний голосок:

– Вот так всегда, или почти всегда, лестное слово, сказанное в чей-то адрес, способно изменить индивидуума до неузнаваемости. Из обычного нормального человека получается невменяемая особь, наполненная отвратительными амбициями. А, если лестных слов много? И говорятся они постоянно? Страшно представить, что будет с человеком. Тут закалка нужна!

От этого голоса покоя нет, тоже мне, праведник! Что ты пристал со своими нравоучениями?

Конечно, я понимала, что слово «Создатель», имеет ко мне, очень мизерное отношение, но ничего не могла с собой поделать, меня так и распирало от важности. В какой-то момент даже показалось, что я в размерах увеличилась, раздулась словно шар, еще чуть – чуть, и лопну!

Девочка молчала, не мешая мне погружаться в себя. Глаза ребенка смотрели в самую душу, создавая для моих амбиций невыносимо прозрачную среду, в которой отражалась вся их убогость. В какой-то момент ощущение собственной глупости, стало таким ярким, хоть зажмуривайся! Ничего другого не оставалось, как принять важный, глубокомысленный вид, погрузившегося в себя человека.

Ну, это вполне понятно! Кто захочет выставлять напоказ свои слабости? Совершая промахи, смешные или подлые поступки, начинаешь интенсивно искать оправдание им, подтасовывать реальность, выдавать кривду за правду, сваливать свою вину на другого, прячась от насмешек или от заслуженного наказания, одним словом, делать все, что бы не показать истинное лицо своего ничтожества. Признать свое несовершенство перед собой ужасно, перед другими – невыносимо! Так что протесты совести, в таких случаях, остаются без внимания.

Вернемся к «нашим баранам», что-то я, все же создала? Хотелось бы конкретики.

– Маша, а мне в город можно?

– Это твой город, ты можешь делать с ним все, что угодно, разрушить или наоборот увеличить, переделать, перестроить, украсить, спрятать, только совсем уничтожить не сможешь. Ничто не может исчезнуть бесследно и появиться ниоткуда. Созданное будет переходить из одного состояния в другое до бесконечности, но исчезнуть совсем, не получится. Пошли, я все тебе покажу, только возьми меня за руку, а то я боюсь динозавров.

Девочка рассуждала как взрослый человек, а страх у нее был детский, и защиту она искала как ребенок, в руке большого человека.

Я взяла Машу за руку, и тут же ощутила весь спектр детства, с его неимоверной энергетикой. На меня обрушился водопад из воспоминаний, с захватывающими сюжетами из далекого прошлого. Вспомнились маленькие мысли, любимые игрушки и еще масса приятных переживаний и радостей.

В душе вспыхнула невыразимая нежность к девочке, стоящей рядом. Машина рука, словно мостик соединила два далеких берега детство и зрелость, совершенно не сопоставимые по своим качествам, умеренность и резвость, логика и фантазия, осторожность и безрассудство очутились в абсолютной близости. Находиться в таком противоречии, кажется немыслимо, но как оказалось, очень приятно.

Бодрость так и накинулась на меня, словно игривый щенок, требуя внимания и любви к себе. Мне хотелось прыгать на одной ножке. Маша вела себя гораздо сдержаннее, чем ее «создатель» и не мешала солидной тетеньке наслаждаться давно забытыми ощущениями.

Внутренний голос проскрипел:

– Смотри, допрыгаешься!

Да ну его! После такого яркого душа из эмоций, я верю, что путешествие будет интересным и не принесет разочарований.

Очутиться в мире, где существуют только твои правила, твои желания и твое воображение, где не действуют никакие законы, кроме тех, которые утверждаешь ты сама, разве не интересно. Не надо никому ничего доказывать, объяснять, оправдываться. Мой внутренний мир – это неприступная крепость для всех!

– А кому он нужен твой мир?

До боли знакомый голос! Вот, зануда!

А голос продолжал:

– Все вокруг так заняты собой, что заметить другого просто недосуг. Кто захочет тратить свое время, разбираясь в хитросплетениях чужого мира? Чужая душа – потемки! Да и небезопасно это. Начнешь вникать, а тебе же потом и достанется, что лезешь куда не просят! Только очень любящие люди способны на такой подвиг! Именно они, выслушают, помогут добрым словом или реальным делом, не считаясь с собственными трудностями и заботами. Именно они будут лечить наши душевные раны, успокаивать, утешать, сколько нужно, отдавать последнее, возможно за счет собственного здоровья. Часто такая самоотверженность не удостаивается даже благодарности и воспринимается как нечто, само собой разумеющееся.

Голос прав! Мы видим и чувствуем только свою боль, она нам близка и понятна, она заставляет переживать и мучиться, а чужая, что-то эфемерное, не имеющее с нашими страданиями ничего общего.

Действительно, только самые лучшие представители человеческой расы, способны чувствовать чужую боль как свою собственную!

5

Как нельзя приступить к лечению глаза, не думая о голове, или лечить голову, не думая о всем организме, так нельзя лечить тело, не леча душу.

Сократ

Идти по дороге, пусть и воображаемой, было нелегко. Ноги утопали по щиколотку в пыли, пустынный пейзаж не радовал глаз, даже разговаривать не хотелось. Маша семенила ножками, крепко держась за мою руку, озираясь по сторонам, любой шорох вызывал в ней неподдельный ужас, но убедившись в том, что это не динозавры, успокаивалась. Появись на дороге бандиты, вооруженные до зубов, танки, пушки, они остались бы не замеченными моей маленькой спутницей. У нее существовал целенаправленный ограниченный одним образом – страх, только он воспринимался как реальность. Странно было наблюдать за таким поведением девочки. Маша являлась моей проекцией, но почему я не боялась пресловутых зверей, а она сходила с ума от ужаса?