Путешествие на "Брендане"
Шрифт:
И вот вожак всплывает совсем близко, каких-нибудь двадцать метров отделяют от "Брендана" плавник, торчавший вровень с самым высоким членом команды. Мощный выдох — облачко пара поплыло в нашу сторону, позволяя обонять, чем пахнет воздух из легких касатки. Затем широкая спина погрузилась, в толще воды, рассекаемой массивной тушей, мелькнули черно белые бока, легкая рябь добежала до лодки и погладила кожаную обшивку. Кит убийца — восемь десять тонн могучих мышц, управляемых любопытствующим разумом, — скользнул под "Брендан". И мы были не властны что либо предпринять… Я поглядел на своих товарищей. Все примолкли. Как-то само собой вышло, что мы сгрудились вокруг главной кабины. Я заметил, что Джордж пристегнулся страховочной сбруей к рулевой раме. Если лодка будет опрокинута, один человек, во всяком случае, останется подле нее.
Мы ждали затаив дыхание, ждали целую вечность,
"Шшшш". Огромный черный плавник прорезал воду с другой стороны "Брендана", могучие легкие вытолкнули воздух, и кит убийца стал медленно разворачиваться к своей стае. Мы тоже выдохнули, и Идэн с чувством выпалил:
— Мотай отсюда.
Нас проверили и сочли непригодными в пищу, чему мы были несказанно рады.
В тот же день Трондур рассказал нам, почему фарерцы недолюбливают касаток. Конфликт обычно возникает, говорил он, во время охоты на гринд. Когда вблизи архипелага появляется стадо этих китов, туда сейчас же направляется флотилия небольших судов и, выстроившись полумесяцем, медленно гонит добычу к берегу, где гринды обсыхают во время отлива, обеспечивая (во всяком случае, так было до недавней поры) существенным приварком фарерские котлы. Иногда в том же районе, а то и прямо в стаде гринд, оказываются касатки. И случается, что киты убийцы, поднимаясь вверх под лодками, сильным толчком сбрасывают в воду людей и калечат их. А еще эти сметливые животные нашли способ кормиться грабя сети островитян. Прогрызая большие дыры, они добираются до улова и наносят огромный ущерб рыбакам. От кого то я слышал, что несколько лет назад на борьбу с бесчинствующими стаями касаток в гренландских водах были посланы военные самолеты США, однако эти умные животные быстро сообразили, что при появлении самолетов надо уходить. Но самую удивительную историю о сообразительности касаток рассказал нам все тот же Трондур. Один фаререц слез по скале вниз за овцой, которая упала на омываемую волнами полку. Только он добрался до овцы, вдруг из моря вынырнула касатка и попыталась его схватить, как если бы он был тюленем, который выбрался на камень погреться на солнце. Касатка снова и снова шла в атаку, заставляя фарерцы прижиматься к скале. Наконец, сняла осаду и уплыла.
Четырьмя днями позже мы и сами наблюдали косвенные следствия кровожадности касаток. Совершенно неожиданно, поскольку море в этот день было неспокойно, вокруг нас вдруг всплыло на поверхность стадо гринд. Они явно были возбуждены. Ничего похожего на обычные размеренные движения — то вынырнут, то вновь уйдут под воду, причем одни бросаются в сторону, а другие возвращаются в пучину, даже не сделав вдоха. Несколько гринд и вовсе выпрыгивали из воды. Всегда такое дисциплинированное, стадо теперь разбилось на маленькие группы, которые в панике метались в разные стороны.
— Похоже, их преследуют касатки, — сказал Трондур. При виде этих проявлений страха мне опять вспомнилось описание схватки морских чудовищ в "Плавании". Может быть, ирландских священников напугал приблизившийся к лодке большой кит? И в последний момент этот кит стал жертвой нападения касаток? Детали средневекового описания хорошо согласуются с действительностью: тут и носовая волна перед крупным китом, и фонтан из дыхала касатки. Да и какое еще умерщвленное "морское чудище" могло быть прибито к берегу, обеспечив монахов провиантом? Конечно же, это был кит. Снова повесть о святом Брендане явила мне освобожденные от прикрас голые факты, поддающиеся разумному толкованию.
Восьмого июля погода наконец улыбнулась нам. Подул восточный ветер, и "Брендан" принялся отмерять морские мили. Ветер был для нас самый подходящий, поскольку он позволял идти на почтительном удалении от длинного опасного побережья Исландии. "Южное побережье Исландии особенно опасно, — мрачно сообщало мое старое издание адмиралтейской лоции. — Если ветры сместятся к юго-западу и прибавят в силе, судну здесь придется туго, касание грунта влечет за собой верную гибель… Настоятельно рекомендуется держаться поодаль от южного побережья многочисленные обломки французских рыболовных судов, начинающих здесь весенний лов, ярко свидетельствуют, что плавать в этих водах надлежит с великой осмотрительностью… Редко бывало, чтобы судно, неосторожно приблизившееся к побережью в штормовую погоду, могло уйти в целости… Штурманы легко могут просчитаться… Первым признаком близости берега может служить гул прибоя".
Представив себе, как штормовой зюйд вест прибивает "Брендан" боком к негостеприимным берегам, я предпочел проложить почти строго западный курс, гарантирующий нам хороший коэффициент безопасности — семьдесят миль до побережья. Когда же и впрямь подул крепкий ветер, это обернулось благом, потому что он прибавил ходу "Брендану". В первый день мы покрыли семьдесят миль, во второй — и того больше. Снимая вечером показания лага, я обнаружил, что за сутки "Брендан" отмахал сто шестнадцать миль, и это с учетом капризов нашего лага: при сильном волнении вертушка порой выскакивала на воздух в ложбинах между волнами. Сто шестнадцать миль — недурно даже для современной крейсерской яхты, а ведь мы отнюдь не стремились выжать максимум из "Брендана". Что ни говори, Северная Атлантика в районе Исландии не самое подходящее место для рекордных попыток на кожаной лодке.
Тем временем ветер из крепкого стал очень крепким, и волны пошли холодными серыми шеренгами высотой до четырех с половиной метров. Мы приспустили грот на полтора метра и зарифили нижнюю шкаторину, а передний парус совсем убрали. Началась сильная качка, каркас "Брендана" поскрипывал и кряхтел. От меняющегося давления массивная Н образная рама рулевого весла ходила взад вперед, и поперечный трос, удерживающий весло на месте, отзывался тревожным скрипом на возросшее натяжение.
Мы понимали, что рано или поздно начнутся поломки, И первой не выдержала одна из замечательных новых дубовых стоек Н образной рамы, которые мы установили на Фарерах. С громким треском она надломилась там, где проходила сквозь банку. Мы поспешили укрепить ее добавочными ремнями, а заодно намотали себе на ус, что дуб слишком тверд, сопротивляется колебаниям корпуса, вместо того чтобы подчиняться им, — и не выдерживает нагрузки. Затем пришлось заняться топом мачты. Рея крепилась простым кожаным ремнем непрестанно качаясь, она перетерла швы, и ремень лопнул. Доставай иглу, шило и льняную нитку и делай на ходу ремонт, чтобы "Брендан" продолжал бодро следовать своим курсом. В главной кабине начал сказываться соленый душ, непрестанно поливающий брезент, Всюду, куда проникало море, появлялись зловещие сырые пятна, и с каждым днем они все больше приближались к уязвимой рации. Скорость их распространения заметно возросла, когда нам, в конце концов, пришлось развернуться бортом к восточному ветру, который набрал такую силу, что мы рисковали вообще промахнуться по Исландии, если не начнем пробиваться на север. Однако при новом курсе "Брендан" подставил правый борт штормовым волнам, и водяная пыль собиралась во всех уголках и щелях, выискивая слабые места и настойчиво вторгаясь в жилые отсеки. Темная граница сырости поднималась все выше около сложенных на полке лоций, и я начал привыкать к тому, что "привилегированная" койка шкипера с обоих концов оказывалась мокренькой.
По счастью, мы успели совершенно освоиться со средневековой обстановкой и отнюдь не падали духом. Полтора месяца назад мы ни за что не решились бы вступать в единоборство с такими грозными волнами. Теперь же спокойно пошли на это и не оглядывались назад, заслышав шум обрушивающегося вала. Мы научились использовать долю секунды, отделяющую звук чреватого опасностью удара в корму от каскада брызг, — тут либо приседай, либо втягивай голову в плечи, чтобы не окатило шею. И вообще шкала оценок изменилась. Как-то я под вечер готовил наш любимый пудинг из кураги и размятого печенья. Внезапно прямо на лодку обрушилась добрая порция атлантической влаги. Тотчас все как один бросились спасать пудинг, пренебрегая душем. Когда настало время делить готовый продукт, оказалось, что лопаточку снесло волной на другой конец лодки. Ничто не могло испортить нам хорошее настроение.
Сменяя Джорджа на руле, — вторую ночь дул крепкий ветер — я спросил, как прошла вахта.
— Ничего, — ответил он. — Малость сыровато, но ничего страшного.
— Трюмную воду откачивал?
— Ага, время от времени откачивал немного. Один раз корму накрыл хороший вал.
— Это не тот, что разбудил меня плеснув прямо в лицо?
— Не тот, другой, он еще раньше налетел. Где ты сейчас стоишь, воды было на три десятка сантиметров, я уже спрашивал себя, не всплыл ли кто из вас в своем спальном мешке. Доброй ночи.
И Джордж спокойно нырнул в укрытие, предоставив мне разжигать керосиновый фонарь, который давал немного тепла рулевому. Я основательно вспотел, накачивая это противное устройство, наконец, повернул вентиль и был вознагражден издевательским бульканьем: бачок был полон воды. Из кабины донеслось удовлетворенное хихиканье Джорджа, остро ненавидевшего этот фонарь.
Каждый по своему реагировал на усложнившуюся обстановку. Артур решил, что в ветреную погоду лучше всего лежать калачиком в спальном мешке. Но, когда он сворачивался калачиком, для Джорджа оставалось мало места, что давало повод для дружеской перепалки, ибо Джордж вел точный учет, сколько часов в день Артур прикидывается спящим, вылезая из спальника, только чтобы поесть или заступить на вахту. Не страдала от непогоды и жизнерадостность Идэна, хоть он и жаловался, что его сигары отсыревают от соленых брызг. Из всей команды только Идэн вечером был не прочь выпить глоток виски. Сколько он ни уговаривал нас присоединиться, мы уже давно прониклись отвращением к спиртному и даже куреву. Трондура не покидала его невозмутимость. Настал его черед дежурить — выбирается из укрытия на носу, словно медведь из берлоги, и берется за руль. В первый же ветреный вечер он научил нас еще одному полезному приему. Вытащив из кармана перемазанные воском, бесформенные шерстяные рукавицы, Трондур, к нашему удивлению, наклонился через борт, окунул их — теплые, сухие — в воду, выжал и надел влажные.