Путешествие на "Брендане"

Северин Тим

— Это родительский дом Трондура, — сказала девушка.

Я перевел взгляд на аккуратную беленую церковь, стоящую возле маленькой гавани. На лугу по соседству возвышался каркас другой церкви, побольше, архитектура которой указывала на позднее средневековье. Меня осенила одна догадка.

— Как называется это селение? — спросил я.

— Киркьюбу, — ответила девушка.

— А другого названия нет?

— Есть, это место еще называют Брандарсвик.

Вот так: мой молчаливый доброволец был родом из Брен дан Крика на Фарерах.

Одолевая барьер природной стеснительности самого Трондура и немногословия его родных, не усмотревших ничего странного в его желании стать членом команды "Брендана", я узнавал все новые

и новые детали. Оказалось, что род Патурссонов — один из наиболее старинных на Фарерах. Их бревенчатая обитель — чуть не национальный памятник, самый давний непрерывно обитаемый дом на всем архипелаге. Восемнадцать поколений Патурссонов жило в нем, сменяя друг друга, а до них дом принадлежал фарерскому епископу. Всего в этом священном уголке насчитывалось три церкви: заброшенный собор, белая церковь с деревянным шпилем возле гавани и еще более старый храм, от которого оползни оставили одну только восточную стену.

Сами Патурссоны в этнографическом смысле были не менее интересными, чем их дом. Выводки младших Патурссонов сновали туда и сюда, а командовала ими бабушка, полная достоинства статная женщина, подчиняющаяся лишь авторитету теперешнего главы семейства — Потла, который родился на свет на четверть часа раньше своего младшего брата Трондура. Потл вышел в рабочей одежде и радушно приветствовал нас, но тут же исчез и появился вновь через полчаса в традиционной фарерской одежде: черные туфли с серебряной пряжкой, темно синие чулки с красной нашивкой, короткие синие брюки тонкого сукна, вышитый жилет и короткая куртка с двумя рядами серебряных пуговиц. В этом роскошном образчике моды XV века он непринужденно прошагал впереди нас к маленькой церкви, созвал колоколом прихожан и возглавил хор во время певучего диалога с лютеранским священником, суровое лицо которого оттенял жесткий плоеный воротник. Скрипя от ветра, словно корабль в море, ребристая деревянная крыша аккомпанировала песнопению.

После богослужения мы вернулись в гостиную дома Патурссонов, обставленную мебелью, привезенной из дальних стран многими поколениями Патурссонов, и украшенную некоторыми из картин Трондура. Нам и пастору подали кофе и чай с кексом, а когда пастор ушел, после небольшого перерыва команду "Брендана" угостили незабываемым обедом. Верные фарерскому обычаю, хозяева накрыли стол, который сделал бы честь любому предшествующему поколению Патурссонов. Все, что нам подавали, было плодом их труда — от молока, сливок и ревенного джема до картофеля. Преобладали традиционные фарерские блюда — баранья нога, вяленная на ветру, так что она приобрела цвет и консистенцию пармской ветчины плюс резкий запах, вареные яйца олушей, не без риска для жизни собранные на отвесных скалах, где Трондур и Потл болтались на веревках над шестидесятиметровой пропастью. Было тут и сушеное китовое мясо, а также добрый кус тугого китового жира вместе с черной кожей, удивительно похожей на хорошую автомобильную шину. Все приготовлено самими Патурссонами, даже кита они вместе с соседями пригнали к берегу и забили гарпунами.

— Силы небесные, вот это да — благоговейно вымолвил Идэн, созерцая обильное угощение.

Столом служила толстенная доска, которую много лет назад выбросило на берег Брандарсвик. А вместе с цеплявшимся за нее полумертвым моряком. Патурссоны спасли и откачали беднягу и нашли применение доске.

С веселой искоркой в глазах Трондур вооружился устрашающим ножом, молча отрезал пласт китового жира и предложил Идэну, который ничтоже сумняшеся сунул его в рот.

— Брр — Челюсти Идэна остановились, глаза расширились в ужасе. — Бр. Это же все равно что резина, вымоченная в рыбьем жире.

Лицо его исказила страдальческая гримаса.

— Глотай, Олуша, выплевывать нельзя — невежливо, — сказал Джордж.

Идэн сморщился, через силу глотнул и впервые с начала плавания отказался от добавки.

После обеда мы поднялись

к бывшей хозяйственной постройке, которую Трондур оборудовал себе под жилье, и посмотрели его наброски. Красавица Боргпе, его переводчица и невеста, всей душой поддерживала желание Трондура пойти с нами, говорила, что плавание обогатит его новыми мотивами для скульптуры и живописи. Как и положено настоящему моряку, Трондуру, чтобы собраться в дорогу, достаточно было уложить вещевую сумку.

Разумеется, мы приняли его в свою компанию, и это оказалось одним из самых удачных решений за все путешествие. Ступив на борт "Брендана", Трондур с каждым днем совершенствовал свое знание английского языка. Он помог нам подготовить лодку к очередному испытанию — долгому переходу до Исландии при встречных западных ветрах. Кое что нуждалось в ремонте. Мы щедро смазали льняные тросы китовым жиром, чтобы были эластичнее и не боялись воды Трондур и Идэн обработали передний тент для лучшей водонепроницаемости на корме Джордж и Артур заменили стойки рулевой рамы. На пути от Сторноуэя ясеневые стойки гнулись и шатались так сильно, что я боялся, как бы вовсе не сломались. Теперь мы установили взамен тяжелые, трехдюймовые дубовые брусья, связав их кожаными ремнями.

Затем Потл отбуксировал нас в Брандарсвик, где мы, невзирая на протесты Идэна, погрузили любимый провиант Трондура — сушеную рыбу, сушеное китовое мясо и здоровенные куски китового жира. Большая часть этой провизии висела на снастях, издавая поистине средневековое благоухание, достаточно сильное, чтобы соперничать с остальными запахами на "Брендане". Украсив наше суденышко съедобной драпировкой, мы были готовы к следующему этапу морского приключения.

8. От Фареров до Исландии

Стоя на пристани Брандарсвика, на фоне своего нормандского дома и белой церквушки, славные представители семейства Патурссонов махали руками, провожая "Брендан". Фигурки людей становились все меньше и меньше, а справа и слева от нас открывался великолепный вид на побережье Фареров — отвесы скал, обрывающихся прямо в море. Солнце садилось, и косые лучи из под туч над Атлантикой высвечивали силуэты западных островов, тут и там высекая цветные пятна на каменистых склонах. Рыболовное судно Патурссонов, управляемое Потлом, вело "Брендан" на буксире через бронзовое притихшее вечернее море в сторону гавани Вестманна. Норманское слово Вестманна означает "западные люди" подразумевались пришельцы из Ирландии, самой западной европейской страны. Возможно, что и тут находилось ирландское или норманно-ирландское поселение. Мы же лишь ненадолго бросили здесь якорь и на другой день, 3 июля, простились с Фарерами, взяв курс на Исландию.

И вот мы снова около Микинеса, нашего первого птичьего острова. Только теперь вместо яростного шторма царило безветрие, и мы плавно качались на ленивой зыби. Трондур обнаружил еще один талант, преподав нам урок рыболовства. Пятилетним мальчиком он освоил в фьордах приемы, которые поколения фарерских рыбаков отрабатывали в водах Гренландии и на Большой Ньюфаундлендской банке. При таких глубинах от рыбака и впрямь требовалась немалая сноровка.

Сперва Трондур извлек из своей сумки слиток свинца весом около двух килограммов. Это грузило он прикрепил к длиннейшей леске, намотанной на причудливого вида плоскую деревянную рогулю, играющую роль катушки. Наживкой служили яркие цветные лоскутки на трех обычных крючках. Буль Тяжелое грузило плюхнулось в воду и потянуло за собой лесу через планширь. Глубина здесь приближалась к ста метрам. Как-только грузило коснулось дна, Трондур начал медленно и плавно выбирать лесу. Выбрав метра три, он вдруг дернул ее, удовлетворенно крякнул и продолжал вытаскивать, перебирая двумя руками. Мокрая снасть ложилась петлями у его сапог. — Есть хоть одна? — нетерпеливо спросил Олуша.