Путешествие на восток
Шрифт:
Фай обеспокоился и послал делегацию в муниципалитет. Там ничего о государе не знали, но сами были не в себе от беспокойства. Тогда Фай лично отправился в Третью префектуру. Префектура оказалась закрыта. Что случилось – неизвестно. Какие-то бабы у запертых ворот сказали, что всю префектуру перебили на заре заговорщики. Фай решил искать господина Дина. В муниципалитете ему уступили посыльного скорохода, который принес новости, будто Дин с утра назначен Первым министром, дома его нет и не будет, а в Царском Городе искать его никто посыльному не позволит.
На следующий день после свадьбы Нэль, как уговорились, должен
Золотые ворота встретили тайских посланников блеском сомкнутых наглухо створок и объявлением глашатая о страшном покойнике, выставленном на Лобной площади. В специальном окошечке у Фая приняли письменное прошение о срочной аудиенции, но на вопрос, когда государь или господин Первый министр соблаговолят принять посла мира Тай, ничего отвечено не было. Фая и пятерых из десяти пришедших с ним людей пропустили между первой и второй стенами, предложили подождать в беседке, но обещать ничего не обещали. Ходить в беседку и ждать аудиенции можно было год, объяснил Фаю пожилой получеловек мужской наружности, уже сидевший в там. Сам он приходил второй месяц, и надеялся, что его дело сильной волоките не подвергнется. Другие посетители беседки на сегодня уже насиделись и отправились кто в кабак, кто на покойника смотреть, кто куда.
– Понимаете, – объяснил Фай, – государь вчера женился на моей сестре.
– Так вы и обратитесь с просьбой об аудиенции не к государю, а к государыне или к госпоже Шер Шерилар, – предложил старичок. – Наверное, они меньше заняты, и у них вам приема будет добиться проще.
Фай так и сделал. Заставил Ли переписать прошение. Но результата это не повлекло. Тогда Фай испугался за Нэля по-настоящему и пожалел, что не заставил взять рацию хитростью или силой.
Начало смеркаться. При перемене стражи Фай обратил внимание, что караулы на воротах, по сравнению с прежним его посещением, увеличены вдвое.
Старичок откланялся и ушел. Под лавочкой он оставил пустой кувшинчик из-под вина – его он весь день попивал понемножку через соломинку. Маленький Ли, которому запрещено было проявлять партнерские чувства перед полулюдьми, погладил Фая по спине и повторил в сотый раз:
– Да не бойся ты. Он просто забыл. Ты не знаешь его, что ли? У Нэля голова с дыркой. На балкон с государем он сегодня выходил – значит, все в порядке. – И предложил заодно: – Пойдем домой? Мне надоело тут сидеть.
Фай встал и они пошли.
В Большом Улье было тихо, будто ничего не случилось. Фай подумал немного и вызвал на связь полковника Лаллема с Бенеруфа.
– У нас Нэль пропал, – сказал Фай ему.
– Что значит – пропал? – поинтересовался Лал.
– В городе была заварушка. Он и пропал. Нет его, понимаешь? Вторые сутки нет.
– Хорошо,
– Еще у нас два спутника вышли из строя. Требуется ремонт.
Лал помолчал.
– Ладно, – сказал он. – Я понял. Транспорт будет. Не очень большой и не прямо сегодня. Но скоро. Я прекрасно понимаю, что ты обо мне думаешь, вот только шантажировать меня нет необходимости. Я сдержу свое слово.
– Тебе видней, – согласился Фай.
Весь день Дин возил с собой пузырек с пьяным грибом, найденный в кабинете среди государевых личных вещей. Конечно, пьяный гриб с каплями шибелы сочетался плохо, но с его помощью можно было обеспечить себе работоспособность еще на сутки.
Ко второй дневной страже нашлись три необходимые в государстве вещи: печати, Волк и Третий префект Столицы, знавший, куда подевалась государыня Натаниэль.
За городской усадьбой кира Ариксара Волка поначалу был установлен обычный негласный присмотр. Из-за тишины внутри и затворенных ворот сперва отчего-то посчитали, будто Волка дома нет, хотя никто не видел своими глазами, чтобы он уезжал. Но вскоре после полудня в дом Волка явился господин Третий префект со сверточком, прижатым к груди. Вышел господин префект за ворота усадьбы с тем же самым сверточком, с каким и вошел. Только теперь он нес его не бережно, как младенца, а на вытянутых руках и с отвращением, словно внутри была завернута ядовитая жаба.
Сверточек этот господин префект выкинул в сточную канаву в десяти шагах от парадных ворот дома Волка. За поворотом улицы господина Третьего префекта вежливо пригласили пройти в Управление тайной стражи, а в качестве улики предъявили только что брошенный им сверточек: внутри лежали государственные печати, пребывавшие с ночи в розыске. Тут же обнаружился и формальный повод для обыска у Волка. В усадьбу вошли, но обыскивать ее не стали. Тайным стражникам хватило только взглянуть на хозяина, чтобы убедиться: искать тут особенно нечего. Почему и господин префект печати выкинул в канаву, а не оставил здесь.
Волк лежал на постели в погребальной одежде, желто-белый, как покойник, хотя еще живой. У изголовья ждали монахи. Личный врач из свиты Волка складывал в сундук свои пузырьки, книжки и одежду – собирался устраиваться в свиту к другому богатому пациенту. Домоправитель молча отдал полицейским письмо, повергшее кира Ариксара в подобное состояние.
Новость, которая при других обстоятельствах могла бы Дина обрадовать, сейчас привела его в ужас. Потому что Агиллея потеряла своего вождя и хозяина. Теперь воевать за северные провинции стало некому.
А единственный оставшийся в живых наследник Волка – тот самый щенок, который на новогоднем приеме в честь государя гордо отказался вступить в клан Белого Волка – оказался донельзя прытким парнем. Он забрал из Третьей префектуры государыню Натаниэль и уехал с ней неизвестно куда. Для спасения положения нужно было хотя бы найти его и вернуть в волчье поместье до того, как Волк вздохнет в последний раз и вассалы его начнут разбегаться кто куда, словно муравьи из разоренного гнезда. Дин отдал все возможные и невозможные распоряжения, но этот бывший брат ручки от котелка, в одночасье ставший сиятельным киром и наследным владетелем двух третей Таргского Севера, словно сквозь землю провалился. Он уехал из Столицы с добычей и не собирался возвращаться назад.