Путешествие на Запад. Том 4
Шрифт:
С этими словами он удалился.
Танский монах от страха не в силах был пошевелиться, по щекам его неудержимо катились слезы.
– О неразумный государь, – прерывающимся голосом заговорил он. – Своими неуемными желаниями и страстями ты навлек на себя хворь и болезнь, зачем же теперь губить столько невинных детских жизней?! О горе! Великое горе! Сердце мое разрывается от жалости к несчастным детям.
Вот что рассказывают стихи об этом печальном событии:
Правитель той страныВпал в мерзостную ересь.Утратив Истину,Колдунью полюбил.Коварным замыслом красавицыДоверясь,Он душу погубилИ тело погубил.Ища бессмертия,Поверив безусловноСоветам демона,Забыл он стыд и честь.Чтоб дни свои продлить,Решил он поголовноВсехЧжу Ба-цзе подошел к наставнику и стал утешать его:
– Наставник, что с тобой, ты, как говорится, притащил в дом чужой гроб и оплакиваешь покойника. Знаешь пословицу: «Если государь велит своему слуге умереть, а тот не умирает, значит, он не предан; если отец велит сыну погибнуть, а сын не погибает, значит, он непочтителен!» Ведь правитель губит свой народ, какое же тебе до этого дело?! Ложись спать и не убивайся из-за чужого горя.
– Брат! – обливаясь слезами, сказал Танский монах. – Какой ты бесчувственный! А ведь для нас, людей, покинувших мир суеты, первая заповедь это сострадание и добрые дела. Как же можно допустить, чтобы неразумный государь по своему неразумению совершал подобные поступки! Никто еще не слыхал о том, чтобы отвар из человеческих сердец и печенок мог продлить жизнь! Как же мне не горевать и не убиваться?
– Не горюй и не печалься, наставник, – вмешался Ша-сэн. – Завтра утром, когда пойдешь получать проходное свидетельство, поговори с правителем. Если же он тебя не послушает, тогда посмотрим, что за птица тесть государя. Боюсь, что этот тесть как раз и есть злой оборотень, который сам хочет полакомиться человеческим мясом, вот он и придумал такой способ лечения. Все может быть.
– Ша-сэн, пожалуй, верно говорит, – отозвался Сунь У-кун. – Ложись спать, наставник, а завтра я отправлюсь с тобой вместе на прием к правителю. Посмотрим, что из себя представляет этот тесть государя. Если он человек, то, значит, сбился с правильного пути, впал в ересь и зря возлагает все надежды на снадобья, считая их истинным средством исцеления, тогда я, Сунь У-кун, постараюсь обратить его на путь Истины. Если же он злой дух-оборотень, я схвачу его и покажу правителю здешнего государства, каков он в действительности, а затем научу государя умерять страсти и заботиться о своем здоровье; ни за что не дам ему загубить столько невинных детских жизней.
Танский монах так был растроган словами Сунь У-куна, что поспешно поклонился ему и с чувством произнес:
– Брат! Ты прекрасно придумал, молодец! Только у нера – зумного государя об этом деле нельзя ничего спрашивать, а то он, чего доброго, по своему неразумению обвинит нас в распространении ложных слухов и тогда не знаю даже, что с нами сделают!
– Ничего, – засмеялся Сунь У-кун, – как-нибудь справимся. А сейчас прежде всего надо унести подальше от города все корзинки с детьми и спрятать их. Местные власти, разумеется, явятся с докладом, а неразумный правитель станет либо советоваться с тестем государя, либо заставит отобрать столько же детей. Тогда, не опасаясь, что на нас возведут обвинение, и можно будет заговорить с ним об этом деле.
Танский монах очень обрадовался и спросил:
– Как же тебе удастся вынести корзинки из города? – И тут же добавил: – Если ты избавишь детей от гибели, это зачтется тебе, мой мудрый ученик, как великое благодеяние, равное по величине самому небу! Только действуй как можно скорее, ибо малейшее промедление может оказаться роковым!
Сунь У-кун приосанился и начал отдавать распоряжения Чжу Ба-цзе и Ша-сэну.
– Оставайтесь пока с учителем, – говорил он, – и ждите. Я вызову северный ветер, и как только вы услышите его завывание, знайте, что дети уже за городом.
Тут все трое монахов хором прочли псалом:
Я верю в великого Будду,В спасителя нашего верю…Великий Мудрец Сунь У-кун вышел за ворота, присвистнул и сразу же поднялся в воздух. Там он прищелкнул пальцами и прочел заклинание.
Тотчас же к нему явились: дух – хранитель города, дух местности, духи очагов, повелители духов пяти стран света, вникающие в суть явлений природы, четыре дежурных божества времени, небесные посланцы Лю-дин и Лю-цзя, а также духи – хранители кумирен. Все они, совершив вежливый поклон, обратились к Сунь У-куну с вопросом:
– Великий Мудрец! Что привело тебя сюда – уж не стряслась ли какая-нибудь беда в ночную пору?
– Идя на Запад, мы попали в страну Нищенствующих монахов, – отвечал Сунь У-кун. – Правитель этой страны оказался человеком беспутным и всецело доверился злому духу-оборотню. А этот оборотень требует сейчас, чтобы ему дали сердца и печенки детей. Он говорит, что они необходимы ему для приготовления отвара, которым правитель должен запить снадобье, приносящее долголетие. Мой наставник не в силах вынести подобного злодейства и желает, чтобы мы спасли детей и уничтожили злого оборотня. Поэтому я и призвал вас всех, уважаемые духи, и прошу каждого проявить свое волшебство и вынести в отдаленные горы и ущелья или в глухие леса на один-два дня все корзины, висящие на воротах домов в этом городе, в которых находятся маленькие дети.
Духи тотчас же принялись выполнять приказ Сунь У-куна и стали спускаться на землю, приготовившись пустить в ход волшебные чары. Завыл северный ветер, мгла окутала город.
Внезапно дунул ветер,Узор померкнул звездный,И лунный лик, сияющийНад кругом всей земли,Закрылся черным облаком,И взвился вихрь морозный,И грохот ураганаПослышался вдали.Все ближе гул зловещий,Все громче вой и гомон.И, словно сотни дьяволовСюда слетелись вдруг,Тайфун упал на городИ все затмил кругом он,И горожан беспомощныхВсех охватил испуг.Родители кидаютсяВ туман и мрак кромешный,Хотят ребят испуганныхПод кровлю увести,И, не страшась правителя,Пытаются поспешноДетей, в гусиных клетках томящихся,Спасти!Как было все угрюмо,И сумрачно, и грозно,Крутящаяся вьюга,Клубящаяся мгла!Боролись люди с бурей,Замерзли на морозе,Корою ледяноюПокрылись их тела.Метались, плача, материВ тревоге безнадежной,Отцы, рыдая, звали,Те – сына, эти – дочь,Дядья и деды древниеВо тьме блуждали снежной,Хоть жизни не щадили,Но не могли помочь.Везде кружились вихри!И духи-исполины,По воле Сунь У-кунаСлетевшие на зов,С дрожащими младенцамиГусиные корзиныВ горах укрыли бережноИ в глубине лесов.Пусть эту ночь родителиВсю провели в печали,Безвременно погибшуюОплакав детвору,Зато рассвет безоблачныйС веселием встречали,Найдя детей любимыхУ двери поутру.Об этом знаменательном событии сложены еще и такие стихи:
Как много было их,Подвижников безгрешных,Буддийских мудрецов,Достойных всех похвал!И звали Мохо тех,Кто долго и успешноДеяния добра и правдыСовершал.Десятки тысяч их,Великого УченьяСвятых учеников,На праведном пути,Кто в трех прибежищах [4] Искал успокоенья,Кто заповедей пятьСтарался соблюсти.И к Будде светломуВозносятся моленья,Чтоб людям он простилБылые прегрешеньяНе царь был виноват,Забывший стыд и жалость,К несчастиям детейВ стране бикшу тогда:Нет, видимо, давно –В прошедшие года –В их прежнюю судьбуНесовершенство вкралось.Но мудрый Сунь У-кун,Душой страдая сам,Всем духам приказалСпасти детей в корзинах.И подвиг совершил,Угодный небесам,Заслуги превзойдяБуддийского брамина.4
Мохо… в трех прибежищах… – Под тремя прибежищами буддисты подразумевают Будду, закон и сарга (духовенство). Пять заповедей. – Имеются в виду следующие заповеди, обязательные для каждого буддиста: 1. Не убей; 2. Не укради; 3. Не прелюбодействуй; 4. Не лги; 5. Не пей неразумно хмельного.
В ту ночь, в час, когда сменилась третья стража, духи благополучно доставили детей в безопасное место и приютили их там.
Тем временем Сунь У-кун по благодатному лучу спустился на землю и направился прямо во двор почтовой станции. До него донеслась молитва:
Я верю в великого Будду,В спасителя нашего верю…Ликуя, вошел Сунь У-кун в помещение и воскликнул:
– Наставник, вот и я! Ну как, бушевал здесь ветер?
– Ну и ветер был! – вставил свое слово Чжу Ба-цзе.