Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

Комаров Владимир Леонтьевич

Овраг, собирающий все воды алаша, а вместе с ним и очень большой вышележащей части склонов Кунчеклы, глубок и узок, с почти отвесными стенками, которые к тому и очень сухи. Ниже по дну его в сухом русле начинают все еще попадаться лужи и под конец становятся почти сплошными, но вода в них настолько грязна и так богата железом, что пить ее совершенно невозможно; где и чище, то сладковатый вкус железных окислов настолько резок, что не проглотишь. Далее левый берег оврага сливается с обрывом террасы, ниже которого идут долинные образования (гривы и старицы). Открывается и обширный вид на леса долины Камчатки и вейниковые лужайки среди них. Прорвав террасу, овраг выходит в долину, и ручей его впадает в озеро, из которого льется речка в Камчатку. Озеро это зимой, как говорят толбачинцы,

не замерзает.

Возвратившись на стоянку после исследования оврага, я нашел там четырех толбачинцев, ехавших в Щапину на помощь по постройке запора. Щапинцев так мало, что сами они запереть свою капризную реку не могут, а поэтому вызвали подмогу, за которой немного ранее нас ездил в Толбачик Мерлин. Эти уже хорошо нас знавшие люди расположились на ночь на левом берегу Николки у зимовья, но вечер провели с нами, и у костра долго шли разговоры об охотничьих похождениях, и особенно о схватках с медведями. Так как толбачинцы очень смелы и нападают на медведя поодиночке, а ружья их часто дают осечки, то у редкого нет следов от медвежьих когтей и зубов.

23 июля под лившим с утра проливным дождем мы вернулись в Щапину. Между Николками путь по большей части идет террасой, лишь на половине пересекая чуть заметный увал. Немного не доходя до крутого спуска к берегу Большой Николки, в лесу бросается в глаза несколько изглаженных и вполне заросших речных русел, промытых потоками, может быть, еще до образования глубокой долины Николки. Сама она имеет русло очень плоское, почти вровень с берегами, по дну -- ямы, промоины и песчаные отмели; под левым берегом, местами, где он крут и высок, есть и глубокие места. Все это мы узнали очень хорошо, так как, обходя топкую тропу правого берега, свернули ниже по течению и, войдя в реку, стали подниматься по ней к тропе левого берега прямо по руслу. Далее на пути к Щапиной идет пересечение плато террасы и последнего из западных отрогов Кунчеклы в виде низкой гривки. Весь путь лесом.

Теперь, после обследования ельников по Николкам, можно сделать и общий вывод о камчатских ельниках. Ельники эти не чистые, всегда с примесью лиственницы, белой березы, осины, козьей ивы и рябины; часто, впрочем, отдельные небольшие группы ели густы и лишены примесей. Всюду под ними сплошной моховой покров, отсутствующий в других лесах Камчатки и несущий лишь немногие характерные травянистые растения; между прочим, спутниками ели являются виды хвоща (Equisetum scirpoides), грушанки (Pirola chlorantha, secunda и Moneses grandiflora), орхидеи (Goodyera repens и Epipogon Gmelini).

Дома в Щапиной все оказалось в порядке. Лошади заметно поправились. Староста вернулся и обещал дать проводника, как только покончат с запором. Все время по ночам, как далекий, очень сильный маяк, горела Ключевская сопка, похожая, как говорили мои люди, на восходящую полную луну.

24 и 25 июля шел дождь, и я был занят в лагере препаровкой растений и заботами по хозяйству.

Староста Федор Беляев рассказывает, что Щапинская река до устья своего течет почти параллельно Камчатке еще на протяжении около 30 верст, -- так извилисто ее течение. На гору Кунчеклу поднимаются, идя на промысел за баранами, с левого берега Большой Николки, восходят на ее южный гребень и пользуются водой из единственной речки, текущей на SW в Щапину, но теряющей по дороге воду. Река эта, в виде ямистого сухого русла, встретилась нам позднее на Кроноцкой дороге среди значительного алаша. Ельники и березняки исчезают на подъеме довольно быстро и сменяются лесом из эрмановской березы и ольховника.

Между гребнями вершины есть большая чаша с ольховниками и кедровниками, а также и с обширным участком сухой тундры, куда нередко приходят олени. Гребень изобилует баранами, которые протаптывают среди зарослей твердые, утоптанные тропы.

Последние дожди вызвали новый подъем воды в реке, что сильно затрудняет постройку запора.

26 июля щапинцы перевезли нас на правый берег реки и условились, что 30-го числа, закончив запор, они отпустят Мерлина

проводить нас до перевала к Кроноцкому озеру. Поэтому я решил 28-го выступить в поход и 30-го устроить дневку на охотничьем стане щапинцев, в 40 верстах от селения, чтобы Мерлин мог присоединиться к нам.

На правом берегу я детально обследовал те ивовые и ольховые заросли, которые так характерны для выпуклой части всех речных кривунов этой местности. Самый кривун у основания своего прорезан по кратчайшему пути новыми, еще малыми протоками с очень сильным течением. По всей вероятности, река еще продолжает отходить вправо, и теперешнее русло ее у нашей стоянки со временем опустеет, прибавив еще одну старицу к тем, которые уже проходят параллельно левому берегу. Теперь от этого места река идет почти прямо на север. Вершина Кунчеклы кажется лежащей на О, верхнее течение реки на SO и р. Камчатки на W. Вода наконец начинает спадать.

27 июля -- третий день постройки запора совместными усилиями всех щапинцев и подмоги из толбачинцев. Запор ставится сажен на 200 ниже нас по достаточно глубокой воде; к этому времени специально заготовляется лучшая провизия, что напоминает помочи на полевые работы в Европейской России.

Экскурсия вверх по реке, по правому ее берегу. Там, где река непосредственно касается края большой старой террасы у подножия Кунчеклы (той, по которой идет путь на Николку), она подмыта и постоянно обваливается; ели и лиственницы, растущие по краю, часто висят над обрывом и даже валятся в него. В русле реки много намывных островов, на которых целое море береговых зарослей; проток, очевидно, много. Причину, почему река так сильно передвигается направо, надо искать выше по течению.

Вечером снова яркая иллюминация на Ключевской сопке; густой столб паров направлен на восток, в зависимости от направления ветра, а прямо вверх выкидываются перемежающиеся столбы пламени от горящих газов. Это и было наше последнее щапинское впечатление.

Глава XX

ОТ ЩАПИНОЙ ДО КРОНОЦКОГО ПЕРЕВАЛА

28 июля мы не без труда приладили наши новые вьюки с запасами приобретенной в Щапиной провизии. Мы даже добавили здесь еще одно вьючное седло для лошади, которая шла до сих пор заводной, и теперь имели полностью 21 вьюк. В этот день мы сделали всего 8 верст. Это было почти неизбежно, так как далее на 30 верст вовсе нет воды, а пройти сразу по выступлении после долгой стоянки 40 верст совершенно невозможно, да и вообще это очень трудно. Пройдя немного берегом и ивняками, мы поднялись на четыре уступа большой террасы и верстах в двух от ее края свернули вправо с Толбачинской дороги на Кроноцкую, затем прошли сухим смешанным лесом по хорошей тропе около 5--6 верст и вышли к краю длинной мокрой тундры, заросшей осоками и пр., за которой видна опушка леса, прикрывающего начало подъема на склоны Кунчеклы. Пройдя еще полверсты краем болота, мы стали у конца его. С болота хорошо видна и Толбачинская сопка.

29 июля от края тундры путь идет по алашам, сначала с таволожником и редкими молодыми деревьями лиственницы, потом с перелесками белой березы и лиственницы, образующей красивые рощицы. С алаша видно, что путь идет прямо на Кунчеклу, правее которой теперь виден Кизимен с продольными по нему полосами и пятнами снега. Далее лес сгустился и на 3 версты сомкнут в хорошее лиственничное насаждение; затем тропа уперлась в подножие Кунчеклы и отвернула вправо в обход его. Все видимые среди леса горные склоны здесь очень сухи, со столь же сухими овражками; путь -- все лесом, многократно изменяющимся от чистого белоберезника через листвяк в ельник. Далее пошли перелески и алаши с сухой луговой растительностью. Весь юго-западный отрог Кунчеклы от мыса и до мыса, его отграничивающих, упирается в один большой алаш с перелесками. Далее тропа подходит к участку приречных зарослей из ольхи и тальника, прорезает их и выходит на поляну, где старые, большие лиственницы все погибли. Следов пожара здесь нет; остается предположить, что лес погиб от изменения условий жизни корней в связи с весенними разливами сухой речки, выносящей из гор массу песка и гальки.