Путешествие по Советской Армении
Шрифт:
Крестьянство в Армении не было однородно. Небольшая его часть — садоводы, владельцы виноградников (особенно в Аштараке и Эчмиадзине) — имела кулацкое хозяйство, держала сезонных рабочих, заводила у себя собственные производства. Владельцы больших поголовий скота и хороших пахотных участков тоже применяли наемный труд, делали масло и сыр, вывозили продукты на рынок. Но подавляющая часть армянского крестьянства задыхалась от малоземелья и нищеты. Выше я рассказала, в каких кабальных условиях жили крестьяне деревни Ахпат, владевшие лишь одной двадцатой посевной площади, тогда как помещику и монастырю принадлежали девятнадцать двадцатых. Но по сравнению с апаранцами и жителями других горных районов ахпатцы были почти богачи.
Трудно себе представить сейчас степень тогдашней крестьянской нищеты в Апаране. Борясь за клочки земли, годные для посева, ютясь в земляных норах, не зная горячей пищи, из поколения в поколение трудились апаранцы без проблеска чего-то лучшего впереди. Одежда истлевала на изможденном теле старух, глаза их слезились от трахомы, голые дети ползали возле дымного очага на земляном полу, обреченные на ту же трахому. Когда проезжаешь горными ущельями Армении, часто видишь на склонах россыпи камней, словно какой-нибудь мифический великан накатал их, играя, сверху. Столетиями армянские крестьяне должны были очищать землю от этих камней. Подобно тому как в густых уральских лесах вырубали деревья и корчевали пни, отвоевывая землю для распашки, так
Суровый климат, безводье, малоземелье сделали армянского земледельца терпеливым, трудолюбивым, упорным в труде. И эти же условия были причиной, заставившей их искать спасения в выгодах совместного, артельного труда. Историки упоминают о древнейшем существовании крестьянской общины [85] . Она сохранилась до самой революции. Происхождение ее очень любопытно и характерно в Закавказье не для одних армян, но и для азербайджанских кочевников-скотоводов, — и характерно не только тем, что в поисках выхода из нищеты крестьяне стихийно устремлялись к совместному использованию земли, но и тем, до какой степени ярко раскрывается вся безнадежность таких попыток при старом общественном строе, при капитализме.
85
Вопрос о древности общинного земледелия в Закавказье очень интересен.
Недавно опубликована крупная работа М. В. Левченко «Материалы для внутренней истории Восточной Римской империи V–VI вв.» («Византийский сборник», Институт истории наук СССР, изд. Академии наук СССР, М. 1945). Касаясь вопроса о странах, входивших в Восточную империю (Византию), М. В. Левченко говорит о крестьянской общине в Египте и Армении. Насколько я знаю, вопрос о возможном культурном обмене между Арменией и Египтом в V–VI веках еще не затронут историками, между тем он мог бы пролить свет на многие схожие черты, роднящие Армению с Египтом, на частое упоминание о Египте (Мсур) в армянских сказках, отражение египетского культа мертвых в сказке о «мертвом молодце» и т. д. Привожу для читателя несколько интересных цитат из Левченко:
«Уже из беглого ознакомления с состоянием провинции Восточной Римской империи мы видим, что при всем громадном развитии крупного земледелия и колоната значительные прослойки свободных крестьянских хозяйств существовали в V–VI вв., не говоря о Египте и Сирии, в Византийской Армении, значительных территориях Малой Азии — Исаврии, Писидии, Ликаонии и особенно на обширных территориях Балканского полуострова, получая притом постоянное пополнение в виде новых варварских насельников. Также и общинное землевладение появилось у византийских земледельцев (М. В. Левченко приводит греческий термин „георгиос“. — М. Ш.)не с VIII в. в результате славянской иммиграции. Исстари на территории Восточной империи существовали селения с общинным землевладением, и остатки этого общинного землевладения дожили до византийского времени»
«Египетские папирусы IV–VII вв. и императорские законодательства помогают нам точнее и полнее раскрыть следы и остатки сельской общины в византийской деревне того времени. Из них мы узнаем, что сельская община была связана круговой порукой в уплате налогов за своих членов, причем законодательство Юстиниана убеждает мае в том, что это имело место не только по отношению к египетским vici, но и в отношении vici publici всей империи. Жители деревни пользовались… правом устранять посторонних, не членов общины от покупки земель на территории деревни… Сознание коллективной ответственности деревенской общины проявлялось не только в том, что общины были связаны круговой порукой в уплате казенных налогов. Мы видим неоднократные примеры того, как частные кредиторы… не стеснялись делать всех vicani ответственными за долги одного из них»
«Жители египетских метрокомий и vici publici имели и еще более мощные экономические связи, объединявшие деревню в единое целое, — это наличие общественной неразделенной земли, принадлежащей всей общине и обрабатываемой или сдаваемой в аренду сообща. Случай сохранил нам три замечательных документа, подтверждающих этот факт на примере деревни Soknopaei Nesus в конце II и начале III вв.»
Дальше следует анализ этих трех документов, подтверждающих, как ревниво оберегали крестьяне свое общественное поле:
«Несмотря на тягчайший гнет правительственных властей, в египетских „комах“ все же сохранялось деревенское самоуправление. В определенные сроки египетские общинники собирались для разрешения вопросов, касающихся деревни, и круг этих вопросов… оставался достаточно широким. Можно сказать, что египетская сельская община, подобно германской марке, проявила изумительную приспособляемость в различнейших областях общественной жизни, по отношению к самым разнообразным требованиям, а также в борьбе с растущим и усиливающимся крупным землевладением»
И, наконец, вывод о древности общинного землевладения не только в Египте, но и в Армении и в других странах, входивших в состав Византии:
«У нас нет никаких оснований полагать, что эти следы и остатки общинного строя были присущи только византийскому Египту и не сохранились в IV–V вв. в сирийских малоазиатских „комах“, в Армении, на большей части территории Балканского полуострова»
«Отсюда следует предположить, что в сопротивлении эксплуататорам у них было объединяющее и связующее начало в виде живучих на Востоке остатков общинного быта, которые и здесь давали жителям метрокомии и vici publici территориальную сплоченность и средства к сопротивлению эксплуататорам. Новеллы Юстиниана также ясно и неоднократно свидетельствуют о жизненности и духе независимости свободных земледельцев Фракии, крупных селений Ликаонии… Исаврии, Армении и особенно Балканского полуострова, куда в V–VI вв. вливались все новые и новые волны варварских насельников»
Что же это были за артели? Армянские крестьяне с давних времен практиковали, особенно в Араратской долине, подушный надел земли, носивший название «ампачарекство». Полный надел, «амп», был рассчитан на семью из шестнадцати душ; четвертной надел, «чарек», — на семью из четырех человек. Но так как надел в общине исходил только из четного числа, а было много семей с нечетным числом членов, и так как большие семьи имели в своих руках много земли, а маленькие, особенно из трех человек, не могли ни развернуться на своей земле, ни разделить ее на огородные, грядковые и всякие другие культуры, нужные в хозяйстве,
Это любопытное явление в старой армянской деревне очень идиллически, с явным уклоном в народничество, описал в большом научном труде профессор С. А. Егиазаров [86] . Но даже и ему, наивно верившему, что вода ставила предел богатению кулаков, пришлось сделать существенную оговорку: «хотя и здесь изворотливые мироеды стараются обходить обычное право». Никакое «ампачарекство» в Армении, как и сельские общины в других странах, не могло бороться с ростом капитализма в деревне, с безудержной кулацкой эксплуатацией, с обездоливанием бедняков не только в их праве на хлеб, но и в их праве на воду. Больше того, они сами становились пособниками кулаков. Изворотливые мироеды легко обходили обычное право, подкупали мирабов, ставили «хранителями воды» своих людей, дававших воду в первую очередь на земли богатеев, и это вызывало подчас кровавые столкновения в деревнях. Повесть Перча Прошьяна «Из-за хлеба», переведенная и на русский язык, правдиво рисует такие столкновения в одном из аштаракских сел. Она показывает, как в сельские старосты избирались обычно кулаки или ставленники кулаков; как они, в полном согласии с местным начальством, — урядниками, приставами, — проводили в деревне свою кулацкую политику, от которой ни «управы», ни защиты бедняку искать было не у кого. Много пришлось потрудиться нашей партии, чтоб с корнем вырвать местное кулачество, перевоспитанием выкорчевать собственнический инстинкт у середняка-садовода, вывести армянскую деревню на светлый путь коллективизации, — и беднейшие слои армянского крестьянства были ей прочной опорой в этой борьбе.
86
С. А. Егиазаров, Исследования по истории учреждений в Закавказье, том I, Казань, 1889, стр. 156 и дальше.
Треть века — такая капля времени по сравнению с морем тысячелетий! За треть века в дореволюционном мире так ничтожно мало менялось и в облике городов, и в лице всей страны, и в лице поколения, что людям одного поколения мир казался незыблемо устойчивым в своих формах. Но за треть века в Советской Армении все стало неузнаваемо новым. Мы сейчас видим страну в ее современном цветении культуры, в ее непрерывном развитии и преобразовании. И уже бледнеет в памяти поколений трудный путь, каким превращалась отсталая, глухая окраина царской России в свободную и культурную советскую республику.
Ленин указал на особую важность орошения для сельского хозяйства Армении; он писал, что в Армении орошение нужно больше всего, что оно больше всего пересоздаст край, поднимет земледелие и скотоводство. Важность и нужность орошения Ленин, однако же, видел не только в его исключительной роли для подъема и процветания края, а и в том, что оно «похоронит прошлое, укрепит переход к социализму» [87] .
Укрепит переход к социализму! Недаром Владимир Ильич связал в общем понятии «крупных работ» вместе орошение и электрификацию. Переходом к социализму, к созданию тяжелой промышленности, созданию материальной и духовной культуры, к созданию своих технически образованных многочисленных кадров индустриальных рабочих, своей новой, советской интеллигенции и послужили эти работы, где орошение земли связано с получением электрического тока, а электрический ток связан с механизацией трудоемких работ, с созданием промышленных очагов, с облегчением и устроением человеческого быта.
87
В. И. Ленин, Сочинения, изд. 4-е, том 32, стр. 297.
Первые, нехитрые мелиоративные работы начала 20-х годов… Эчмиадзинский канал имени Ленина с его ночными кострами на трассе и задушевными беседами рабочих у костров; первая маленькая гидростанция в Ереване, казавшаяся верхом индустриальной мощи; Ленинаканская текстильная фабрика; восстановление крестьянских жилищ в сожженных деревнях, а с ним вместе — поиски стройматериалов, создание цементного, пемзового, базальтового производства, первых очагов химической промышленности; собирание сирот, бродивших по обнищалой земле, терпеливое обучение их, постройка детских домов, школ и больниц; съезды, конференции — эти университеты первых лет революции — и выковка новых людей, работников первой пятилетки; начало могучего колхозного строительства и с ним вместе общий подъем деревни: агротехнический, культурный, лично-бытовой и общественно-бытовой; производство удобрений и среди них — цианамида кальция из азота воздуха; проникновение в деревню машин; дороги, дороги, дороги, каналы, водокачка Айгер-лич, водопроводы… по сравнению с первым каналом имени Ленина — мощный Ширакский канал, воспетый в 1924 году родоначальником армянской советской поэзии, старым, но юношески бодрым Акопом Акопяном в первой армянской «индустриальной» поэме:
Ты создан, Ширканал. ТебяПоил по капле пот людской.Теперь он плотью стал твоей —Быстротекущею рекой.Ты слышал тысяч кирок звон,Испуганного камня дрожь;Гимн изобилыо ты поешь,Основу новой жизни ткешь… [88]По сравнению с первой гидростанцией в Ереване — казавшаяся огромною стройка Дзорагэс, описанная в романе «Гидроцентраль». И вот уже гигантские очертания Севано-Зангинского каскада, перед которыми померкли размеры Дзорагэс; и такой маленькой кажется сейчас и эта станция!
88
«Антология армянской поэзии», стр. 561–562.
Но какими маленькими ни казались бы нам сейчас эти первые стройки республики, такие несовершенные и по технике, и по объему, и по срокам выполнения, в каждой из них присутствовало то особое качество, внесенное новым, небывалым в истории человечества общественным строем, которое каждую из них делало крепостью, материальным укреплением на великом пути перехода к социализму.
Аграрная страна становилась индустриальной. Весь наш великий Союз из страны по преимуществу аграрной становился индустриальным. Но в Армении, как и в других экономически наиболее отсталых республиках Союза, это становление протекало с быстротою, превышавшей общую быстроту процесса развития всего нашего Союза. В цифрах, по сравнению с годом наивысшего экономического расцвета в старой царской России, 1913-м, это выглядит так: к концу второй пятилетки валовая промышленная продукция СССР превысила такую же продукцию 1913 года в восемь с половиной раз, а валовая продукция промышленности Армянской ССР — валовую продукцию старой «Эриванской губернии» — в двенадцать с половиной раз.