Путешествие по Советской Армении
Шрифт:
И, наконец, общая культура района, о которой я сказала выше. На 13 колхозов зооветеринарный техникум, педагогическое училище, 7 полных и средних школ, 6 киностационаров, 13 клубов, свой хороший стационарный драматический театр (в городе), 350 учителей, 25 врачей, 3 группы самодеятельности, участвовавшие в олимпиаде. Степень интеллигентности района показывает положение с библиотеками, которых 28 в районе и 3 в городе. Именно в Нор-Баязетском районе одна из лучших библиотек в республике, о которой часто пишут, — в селе Сарухан. В ней отлично поставлена культурная работа, — при ней работают кружки, проводятся читательские конференции, вечера вопросов и ответов, обсуждения новых книг, популяризация опыта Героев Социалистического Труда. Библиотека получила республиканскую премию за хорошую работу, отмечены и другие библиотеки района — в Норадузе, в «Кармир Октембер» и т. д.
Мы едва начали разговор в райкоме, как вошла группа ученых, зашедших проститься с секретарем: это были профессора Ереванского зооветинститута, только что проведшие здесь интересную конференцию по важнейшим
Дилижан — Иджеван — Шамшадин
Вернувшись из Нор-Баязета в селение Севан, славное сейчас, конечно, не рыбой, а первой гидростанцией Севанского каскада, Озерной, построенной в самом озере [161] с исключительным техническим остроумием и большим напряжением строителей в их борьбе с природой, — продолжаем наше путешествие дальше на север, к курорту Дилижан.
161
Людям и строительству Озерной гидростанции посвящен роман молодой армянской писательницы Анаит Сагиян.
Покидая селение Севан (бывшую Еленовку), еще долго любуешься бледной синевой озера, уходящего вниз, с крохотным его островком. Шоссе возносится все выше и выше, воздух все холоднее, — опять знакомое, расширяющее вам сердце, поднимающее вам грудь в глубоком вздохе чувство близости перевала. Уходят вниз с каждым поворотом более мягкие и густые тона, солнце становится суровей и холоднее, звуки протяжней и более гулки, встречные стада более длинношерстны, петух на околице деревни не задирист и молчалив; наплыло русское село Семеновка с ярко-румяными детьми и женщинами. Вам хорошо уже знакомы по бесчисленным перевалам эти серьезные глаза у прохожих, этот кубарем подкатившийся комок собаки, беззвучно, в каком-то подобии лая, разжимающей на вас челюсти, эти размеренные движения людей, животных, птиц, словно не желающих задавать лишнюю работу сердцу, и без того серьезно, как насос, выкачивающему из разреженного воздуха необходимые порции кислорода. За Семеновкой начинается подъем на Семеновский перевал, известный каждому, кто побывал в Армении. На верхней его точке остановитесь и выйдите из машины.
Много перевалов перевидала я на своем веку. Помню Чике-Таманский перевал на Чуйском тракте на Алтае, — седловина с двумя горизонтами — перед вами и за вами. Благоухание цветов там так сильно, что кружит вам голову, слепит ресницы непреодолимой сонливостью. Там в траве между россыпью камней растет эдельвейс — редчайший альпийский цветок, острая звездочка из белой мохнатой замши с золотой сердцевиной. Но там оба горизонта похожи: и тот мир, откуда вы вскарабкались, и тот, куда потом начнете спускаться, — два одинаковых мира, с буйной растительностью, с белками (так зовут на Алтае снеговые вершины) вдали, со стеклянным шумом горных рек, с плывущим в синеве неба розовым облаком, с чернотою огромного случайного кедра, светлой зеленью высокой мохнатой лиственницы. Вы только перевалили из ущелья одной алтайской реки в ущелье другой, такой же.
Но Семеновский перевал в Армении — опять особый перевал. Тут вы меняете миры, переживаете резкую разницу пейзажа, климата, атмосферы, давления, красок, звуков. Схоже было на Спитакском перевале, но там разница двух миров умерялась огромным между ними расстоянием, скрадывавшим эту разницу и делавшим переход постепенным. Схоже было на Айоц-дзорском, но там другие масштабы, — все строже, суровей и безграничней. Здесь вы поднялись из одного узкого мира, — голой земли, голых горных холмов, пустынных нагорий, синевы озера, вкрапленного в обнаженную от растительности горную цепь, — и спускаетесь в другой, тоже узкий мир — в густой сосновый лес, веселый, благоухающий, полный шороха, шума, птичьих песен, журчания ручьев и водопадов, скрипа колес, арбы, мелкого собачьего лая, звоночка велосипедиста, ярких женских платьев, курортной, дачной публики, запаха скошенного сена на лужайках, красных черепичных крыш между зеленью садов и парков. Это Дилижан, лесное ущелье Армении, сравнительно умеренное по климату, мягкое, не слишком жаркое, ровное, — одно из прелестнейших в нашем Союзе.
Курортный городок Дилижан в густом сосновом бору, на берегу типичной лесной речки, раздувающейся от дождей, построен по-дачному. Крыши домов остроугольны, крыты черепицей, тротуары залиты асфальтом, гостиница спускается на площадку, обведенную каменной балюстрадой; местные ребятишки выносят сюда в корзинках сезонные дары леса — ранние лесные фиалки, землянику, клубнику, шампиньоны, речную рыбу. На той стороне ущелья, в густом бархате парка, встают белые корпуса огромного здания санатория для больных легкими формами туберкулеза. Из Дилижана не хочется уезжать сразу. Вы делаете привал, сперва короткий, потом запах скошенного сена и разогретой на солнце сосновой хвои размаривает, убаюкивает вас, очищает вам легкие, — вы загоняете машину в сторону от шоссе, на зеленую лесную лужайку, и засыпаете здесь, в лесу, освежающим сном на два-три часа. Так мягко бродят по вашей щеке кругляки солнца, пропущенного сквозь колыханье густого дерева над вами, дятел ведет где-то в лесу свой разговор, однообразно выстукивая по дереву «тук-тук»; ласково опархивает волосы ветерок, загоняет вам в легкие густые волны воздуха, совершенного, как исполнение желаний.
Прозаический человек, шофер, не спит. Он всего навидался
Отсюда, из Дилижана, через речку на ту сторону вы можете забрать по шоссе налево и долго еще наслаждаться шумящим лесом над головой, проезжая одной из красивейших в Армении дорог — из Дилижана в Кировакан — мимо нескольких деревень с дачниками, мимо выходов многочисленных минеральных источников. В город Кировакан мы уже один раз подъезжали со стороны Апарана и знаем, что он, как Дилижан, имеет внешне курортный вид, хорошо застроен, красив, богато озеленен. Определяет его, однако, не курортное местоположение, а бурно растущее хозяйство. За два десятка лет население его увеличилось в четыре раза; крупный химический комбинат в городе должен еще расшириться. Здесь давно были фабрика меховых и шубных изделий, черепичный завод, всевозможные мастерские. Сейчас этот кустарно-фабричный профиль города перестал господствовать, и хозяйкой Кировакана сделалась мощная химическая промышленность. Десятки школ, театр, кино, ряд лечебно-профилактических учреждений и домов отдыха обслуживают рабочих и новую многочисленную интеллигенцию. Так мало лет отделяет нас от первого «производственного» романа армянских советских писателей, изящного «Белого города» Степана Зоряна, где рассказано о строительстве жилого дома в старом Караклисе, нынешнем Кировакане, а уж и узнать нельзя в описанном им городе ни его строительства, ни его интеллигенции.
Можно сделать из Дилижана и другой, более далекий и менее известный путь — к северу, по шоссе, вниз по течению реки Агстев, красивым, кудрявым, тоже лесным, но более широким и открытым ущельем, — в центр Иджеванского района.
Обычно путешественники проезжают Иджеван, торопясь выехать из республики Армении прямо на станцию Акстафа Закавказской железной дороги (Азербайджанская ССР). Но они много теряют от такой спешки. Дорога эта превосходна, и по выезде из Иджевана, в 13 километрах налево, у Кривого моста, есть поворот, за которым еще 11 километров колесной дороги, доступной и для машины, до деревни Сры. А из деревни уже пешком или верхом в 3 километрах к югу — знаменитое агатово-сердоликовое ущелье, в красивом месте, мало посещаемое, почти не разрабатываемое, исключительно привлекательное для тех, чье сердце неравнодушно к красивому камню. Здесь есть такие образцы розового сердолика, такие агаты с кружевным рисунком, что вы рискуете застрять в этом диком и неприютном месте, недоев и недоспав, лишь бы наполнить мешок свой чудесными образчиками для коллекции.
Но возвратимся в большой районный центр Иджеван. Город и села в этой северной лесной части Армении резко отличаются своей архитектурой от южных. Отличие это наблюдаешь и в Иджеване с его треугольничками крыш. В районе шестнадцать колхозов разводят табак, выращивают картофель («лорх»), имеют развитое животноводство; своя гидростанция на два генератора дает энергию почти всему району. Иджеван — это не только сельский, но и промышленный район с большим будущим. В нем табачно-ферментационный завод, машинно-тракторная мастерская, машинно-тракторная станция, два лесхоза, поставляющих лес на два районных лесопильных завода, при них цех ширпотреба — делают свою мебель, сундуки, улья. Кроме того, в районе ковровая фабрика (иджеванские ковры с красивым красным фоном, на котором делается во всю величину ковра, в центре его, геометрическим ромбом или квадратом более темный рисунок), кирпичный, гончарный, кузнечный, колесный заводы… Многочисленны культурные учреждения этого лесного уголка Армении. В Иджеване свой театр и кино, библиотека, больница, баня; в районе 20 школ, 6 десятилеток, одна из них — русская. Колхозы Иджеванского, так же как и соседнего с ним Кироваканского района, полностью электрифицированы. Живут на отлете, до центра республики далеко, и стремятся, чтоб все было под рукой, чтоб ни в чем не было нужды. Но хотя на отлете от своей столицы, хоть и редко заглядывают сюда армянские писатели и столичные лекторы, Иджеван ближе к выходу на центральную закавказскую магистраль; он гордится своим «местом под солнцем», потому что именно здесь впервые, прочно и навсегда, взвилось красное советское знамя; сюда в ноябре 1920 года вошли части XI армии; здесь встретили их восставшие иджеванцы, провозгласившие у себя советскую власть. В 6 километрах от районного центра есть село, раньше называвшееся Кердеван; сейчас оно названо Енокаван. В селе сохранился домик, принадлежавший Еноку Мкртумьяну. В 1917 году в этом домике происходил I съезд коммунистической партии Армении, и Мкртумьян был делегатом на съезде. В 1920 году его убили дашнаки. В годы Отечественной войны отсюда выдвинулся иджеванец, Герой Советского Союза Рубен Газарович Акопян.
Хоть в здешних лесах и немало своих старинных памятников, иджеванцы не станут вам рассказывать о старине. Они поведут вас к домику Мкртумьяна, а перечисляя все, чем гордится район, непременно скажут о литографском камне: есть литографский камень, и много его, пора взяться за разработку.
Как Иджеван стоит на реке Агстев и обращен лицом и дорогой к большой железнодорожной станции Акстафа, так и Берд стоит на реке Тавуш и глядит лицом и дорогой на железнодорожную станцию Тауз. Оба района — пограничные с Азербайджаном, оба — лесные и табачные, вывозят табак, лес и картофель в соседнюю республику и даже склады свои держат на ее станциях. Надо знать экономическую особенность этих двух районов, чтобы лучше понять их жизнь.