Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году
Шрифт:
Из библиотеки нас повели в роскошный киоск Султана Абдулмеджида с превосходным видом на Босфор и Мраморное Море. Окна наружного фасада с зеркальными стеклами в то же время служат дверями на открытую и убранную цветами террасу, которая высится на краю холма. Внизу стоят древние византийские стены, а между ними и берегом Мраморного моря положены рельсы железной дороги. Внутри киоск состоит из нескольких гостиных, богато убранных голубым штофом, позолотою и европейскою мебелью. Нам предложили длинные трубки с превосходными янтарями, различные прохладительные напитки и кофе в фарфоровых скорлупках, помещенных в серебряные чашечки, усыпанные бриллиантами. Отдохнув, пошли в хранилище дрогоценностей, всевозможного оружия, седел, конских уборов, сервизов и редкостей, представляющих образцы восточного искусства, богато отделанные каменьями. Между последними некоторые рубины и изумруды поражают своею величиной. Тут же хранится одежда Магомета.
Затем нас повели к храму Св. Ирины, обращенному в арсенал. Мы прошли мимо двух огромных платанов, современных Греческой империи. Из них один имеет семь сажен в окружности. Против этих живых свидетелей старины устроен монетный двор, а немного дальше – арсенал в церкви Св. Ирины. Церковь эта была сооружена Константином Великим во имя мира (по-гречески «Ирина» значит «мир»). Она построена базиликою. По стенам и хорам, закрашенным желтою охрою, расставлены всевозможные оружия и манекены, представляющие костюмы и вооружение янычар. В этом храме, при Феодосии, происходил второй Вселенский Собор 150 православных святителей, установивший догмат об исхождении Духа Святого от Отца. К западной стороне храма примыкает небольшой двор с овальным бассейном, который носит название Златоустовой крещальни. На дворе и в примыкающем коридоре собраны саркофаги и остатки древностей, но все это перемешано и свалено без всякого порядка и системы.
Из Сераля нас повели на Атмейдан или мясную площадь, носившую во времена Восточной Империи название Гипподрома. Она была окружена амфитеатром и украшена памятниками и произведениями искусства. На ней производились конные ристалища, игры и бои гладиаторов с дикими зверями. Мы остановились, чтоб осмотреть три уцелевшие с того времени памятника: Египетский обелиск, Змеиную колонну и обелиск Константина Багрянородного.
Египетский обелиск привезен из Фив в Рим, а оттуда в Константинополь при Императоре Феодосии I. Он поставлен на мраморном пьедестале, украшенном барельефами, представляющими Феодосия с его семейством. Самый обелиск имеет 60 футов вышины, покрыт иероглифами и так сохранился, что кажется, будто время его щадит и не хочет к нему прикоснуться.
Рядом с ним стоит Змеиная колонна, древнейший из известных в мире бронзовых памятников, в виде столба, свитого из трех змей. Он находился в Дельфийском храме и служил подставкою золотому треножнику, принесенному греками в дар Аполлону. Змеиный столб на настоящее его место поставлен Константином Великим. Магомет II отрубил у него одну голову, а две другие украдены в начале прошлого столетия.
Обелиск Константина Багрянородного, в девяносто четыре фута вышины, был покрыт медными вызолоченными досками, которые сорваны турками. Все эти памятники окружены решетками и стоят в ямах, потому что нынешний уровень площади гораздо выше их оснований, и может быть, если порыться в этой насыпи, нашлись бы кое-какие остатки и следы гипподрома.
С восточной стороны площадь замыкает Св. София, а с южной – красивая мечеть Ахмета I, с шестью минаретами и большим садом; с других сторон к ней примыкали казармы янычар. В былое время на этой площади происходило много бурных и кровавых сцен. Здесь начинались споры и драки партий цирка, носивших название по цвету возниц на ристалищах. Так, например, в правление Анастасия I во время драки погибло до трех тысяч человек, а при Юстиниане I вражда между «голубыми» и «зелеными» дошла до того, что после пятилетних споров, Император, принадлежавший сам к партии голубых, вынужден был вызвать Велисария и истребить эти обе, соединившиеся против него партии. При этом погибло до 300 000 человек. Это же место служило поприщем беспрестанных возмущений янычар, и здесь же, 4 июля 1826 года, Султан Махмуд истребил это разнузданное войско. Рассказывают, что во время резни было брошено в Босфор до 25 000 трупов; переменившийся ветер прибил их к берегам, разнося зловоние, заразу и болезни; а от рыбы жителям пришлось надолго отказаться.
С Атмейдана нас повезли по улицам и рынкам в мечеть Солимана. Улицы действительно грязны, но не везде и, во всяком случае, не в такой степени, как обыкновенно кричат про Константинополь. Ведь и в наших городах кварталы, занятые бедным населением, не отличаются особенною чистотой, к тому же у нас нет такой уличной жизни, как на Востоке, где большинство населения живет, работает, отдыхает и ест на улицах или в открытых лавках. В этом главные причины зловония и грязи больших восточных городов. Зато в мечетях, на окружающих их дворах, в садах и на кладбищах соблюдается чистота и опрятность, а для большинства проживающих на улицах эти места имеют то же значение, как наши гостиные и кабинеты.
Внутренность Сулеймании, несмотря на свою красоту, уже не могла восхитить меня, я только что был очарован Св. Софией, с которой Сулеймания представляет не более как копию. Зато снаружи она чрезвычайно красива: куполы, стены, окна, решетки, аркады прелестно связаны и нагромождены друг на друга, в противоположность к уносящимся в небо минаретам. Вся эта постройка, окруженная зеленью маститых платанов и темных кипарисов, переносит в мир фантазии и мечтательности.
По осмотре мечети мы зашли в тюрбе Султана Солимана-Законодателя, прозванного европейцами «Великолепным», и рядом стоящий тюрбе знаменитой его супруги Роксоланы. На султанском саркофаге утвержден шар, покрытый чалмою с драгоценными каменьями; пред ним лежит коран, из которого муфти обязан прочесть ежедневно несколько стихов. Вот что я вспомнил, глядя на этот саркофаг: «Солиман, в угоду Роксолане, позвал своего старшего сына, любимца войск и народа, и при себе велел его задушить». Между тем стало смеркаться. Мы возвратились в Перу и закончили день обедом у нашего посла, к которому были приглашены: великий визирь, министры и состоявшие при Его Высочестве Али-Низам-паша и Гафиз-бей.
Глава IV
Султанские конюшни. – Лошади из Неджеда. – Завтрак в Чараганском дворце. – Разговор его высочества с Султаном. – Рынок в Топ-Хане. – Фонтан Султана Махмуда I – Каики. – Большой базар. – Прогулка по Золотому Рогу и Босфору. – Бейлербейский дворец. – Скутари. – Большое кипарисовое кладбище. – Казарма. – Мечеть Султана Селима III. – Башня Леандра. – Парад. – Принц Юсуф-Изедин-Эффенди. – Прощальная аудиенция у Султана. – Торжественный выход в мечеть Бекишташ. – Жены Султана. – Отъезд на пароход «Владимир»
На другой день Его Высочество осматривал султанские конюшни, которые помещаются в двух каменных корпусах против дворца в Дольма-Бахче. В одном из них размещены сорок восемь, в другом шестьдесят верховых лошадей собственного седла Султана. Лошади стоят в просторных денниках, по обеим сторонам коридора, двадцати шагов ширины, с земляным полом. Между многими чрезвычайно типичными восточными лошадьми отличались своим необыкновенным ростом чистокровные арабы, выведенные из Неджеда. Эта малоизвестная страна лежит в середине Аравийского полуострова, окруженная на три и более дней пути сыпучими песками. По новейшим сведениям, сообщаемым Пельгревом, которому удалось туда проникнуть, она населена оседлыми арабами и весьма богата. Кроме недоступности по естественным причинам, ее ревниво охраняют от чужестранцев вахабиты – магометанские пуритане. Пельгрев проник туда под видом странствующего врача. По его словам все иностранцы, достигавшие Неджеда, были убиты в степях на обратном пути. Он называет Неджед родиною настоящего типа арабской породы и говорит, что в этой стране, бесспорно, находятся лучшие образцы, не только что арабского коневодства, но даже коневодства всего мира. Их отличительная черта – пропорциональность, чистота и красота форм, сухость, быстрота и неимоверная выносливость. На них совершают безостановочно переходы чрез степь двое и даже трое суток. Наконец, порода Неджеда настолько выше других пород Аравии, насколько последние выше персидских, индийских и африканских пород. Их нельзя приобрести иначе, как по завещанию, подарком или призом на войне и то в последнем случае их прячут. А если приходится, из политических видов, посылать лошадей в дар Султану, хедиву или шаху, то посылают исключительно порочных жеребцов, которые, несмотря на свои недостатки, в других местах сходят за образцы действительной красоты. На султанской конюшне все лошади преимущественно серой масти, часть из них даже не чистокровной арабской породы, а лошади восточных помесей и разных типов. Конюшенная прислуга составлена из отборных людей, стройных, красивых, щегольски одетых и вполне знающих свое дело. Нам показали также хранилище конского убора: несколько отделений уставлены седлами, уздечками и чапраками с принадлежностями. Богатое и разнообразное шитье, преимущественно по алому и голубому бархату с золотом, серебром и драгоценными каменьями – верх великолепия.
В этот день Султан пригласил Великого Князя к обеденному завтраку в Чараганский дворец. Из свиты удостоились такой чести только генералы, а потому я не видел этого дворца и не вкушал роскошных яств, которыми Султан угощал Великого Князя. Чараганский дворец построен в мавританском стиле и, как говорят, чрезвычайно хорош.
Перед тем, чтобы сесть за стол, Его Высочество обратился с следующими словами к Султану: «Позвольте искренно поблагодарить Ваше Величество за то огромное удовольствие, которое вы мне доставили дозволением осмотреть вашу конюшню. Я страстный охотник до лошадей, в особенности арабских, а нигде нельзя увидеть их в таком числе и таких высоких достоинств, как у Вашего Величества».