Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
Шрифт:
Остров Йоцисима — маленький и плоский, но покрыт густым лесом, и вид его очень приятен. Я полагаю, что в окружности он не превосходит двух лье. Как нам показалось, его население велико. Среди домов мы увидели несколько больших зданий. Возле подобия замка на юго-западной оконечности острова мы различили несколько виселиц или просто столбов с большими поперечными балками наверху. Возможно, назначение этих столбов отличалось от того, о котором мы подумали. Было бы очень странно, если бы обычаи японцев, столь отличные от наших, в этом вопросе показали настолько разительное сходство.
Едва мы обогнули остров Йоцисима, как нас окутал густейший туман. К счастью, мы успели наилучшим образом снять японское побережье к зюйду от мыса Ното, по ту сторону которого ничего не было видно.
Наши измерения широты и долготы не оставляют возможности желать большего. Ход нашего хронометра № 19 после отплытия из Манилы был весьма точен. Таким образом, географы могут быть уверены в положении мыса Ното на побережье Японии. Вместе с мысом Набо на ее восточном берегу, положение которого определил капитан Кинг, он задает ширину этой империи в ее северной части. Наши исследования сослужат еще более важную службу географии, ибо они позволят судить о размерах Татарского моря, куда я решил направить наши корабли.
Японское побережье простиралось в восточном направлении в шестидесяти лье по ту сторону мыса Ното, и потребовались бы, вероятно, все остающиеся месяцы благоприятного времени года, чтобы при постоянных туманах, окутывающих эти моря, пройти вдоль острова Ниппон до мыса Сангар и проследить очертания берега. Перед нами лежало более обширное поле открытий возле побережья Татарии и в проливе Тессой [159] . Посему я посчитал, что мы должны отправляться туда незамедлительно. Кроме того, в моих изысканиях у берегов Японии я не ставил себе иных целей, кроме установления истинного протяжения Татарского моря с севера на юг.
159
На картах начала XVIII в. южная часть острова Сахалина изображалась в виде широкого полуострова, примыкающего к Маньчжурии (Китайской Татарии), а северная часть Сахалина — небольшим островом возле устья реки Амур. Пролив Тессой отделял этот мнимый полуостров от острова Хоккайдо (Йессо на картах того времени). Очевидно, что «прообразом» пролива Тессой послужил пролив, который впоследствии назовут именем Лаперуза.
Наши наблюдения поместили мыс Ното на 37° 36' северной широты и 135° 34' восточной долготы.
Остров Йоцисима — на 37° 51' северной широты и 135° 20' восточной долготы.
Островок или скалу к весту от мыса Ното — на 37° 36' северной широты и 135° 14' восточной долготы.
И наиболее южную оконечность острова Ниппон, видимую нами, — на 37° 18' северной широты и 135° 5' восточной долготы.
Эти краткие заметки, которые покажутся большинству наших читателей малосодержательными, стоили нам десяти дней сложнейшей навигации среди туманов. Мы надеемся, что географы найдут подобную трату времени плодотворной и пожалеют лишь о том, что обширный план нашей экспедиции не позволил нам исследовать это побережье, и в особенности его юго-западную часть, проследив которую со стороны моря, можно узнать истинные очертания пролива, отделяющего эту империю от Кореи.
Мы произвели снятие корейского побережья с величайшей точностью вплоть до того мыса, где берег перестает идти к норд-осту и принимает западное направление, что вынудило нас подойти к 37-й параллели.
Непрекращающиеся и настойчивые ветра от зюйда противостояли моему изначальному намерению осмотреть и определить положение самой южной и самой западной оконечностей острова Ниппон. Эти же ветра сопровождали нас, пока мы не увидели побережье Татарии 11 июня.
Погода накануне была ясная. Барометр опустился до 27 дюймов и 7 линий, где столбик ртути застыл неподвижно. И пока барометр оставался на этом делении, у нас было два самых ясных дня за все время экспедиции. После отплытия из Манилы эти приборы столь часто давали нам верные предупреждения, что мы должны быть снисходительны к их ошибкам. Однако состояние атмосферы, не приводящее ни к дождю, ни к ветреной погоде, может привести к значительным отклонениям в их показаниях. Барометр «Астролябии» находился на той же отметке, что и наш, и я полагаю, что необходимо провести еще множество наблюдений, прежде чем станет вполне понятен язык этого прибора, который может быть весьма полезен для безопасности мореплавания. Барометры Нэрна, с их искусной подвеской и благодаря своим преимуществам, превосходят все другие.
Мы подошли именно к тому месту побережья, которое отделяет Корею от Маньчжурской Татарии. Суша здесь очень гориста. Мы увидели ее 11 июня с расстояния двадцати лье в море. Она простиралась от норд-норд-веста до норд-ост-тень-норда и, как нам показалось, разделялась на несколько уровней. Горы здесь, хотя и не такие высокие, как на побережье Америки, достигают высоты шестисот-семисот туазов.
Дно начало обнаруживаться лишь в четырех лье от берега, где было сто восемьдесят саженей и грунт из песка и ила. В одном лье от суши все еще было восемьдесят четыре сажени. Именно на такое расстояние я подошел к берегу. Он поднимался очень круто, но был покрыт деревьями и травами. На вершинах самых высоких гор был виден снег, хотя и в очень малом количестве. Мы не заметили ни поселений, ни следов земледелия. Мы полагаем, что маньчжуры Татарии — кочевники и скотоводы — этим лесам и горам предпочитают долины и равнины, где легче найти пропитание для их стад.
На протяжении более сорока лье побережья мы не встретили ни одного речного устья. Я хотел сделать остановку, чтобы наши ботаники и минерологи могли изучить эту страну и ее произведения. Однако берега были отвесны, и поскольку в одном лье от них было восемьдесят четыре сажени, пришлось бы, вероятно, приблизиться до двух-трех кабельтовах, чтобы найти дно на двадцати саженях. И тогда мы не смогли бы отойти от берега с морским бризом. Все же я надеялся, что мы найдем более удобное место, и продолжал идти вдоль побережья тем же курсом. Лучшей погоды и более чистого неба мы еще не видели после отплытия из Европы.
12, 13 и 14 июня мы с прежним успехом производили снятие побережья, вдоль которого шли на расстоянии около двух с половиной лье. В шесть часов вечера в последний из этих дней нас окутал туман, и наступил штиль. Слабый бриз от зюйд-оста едва позволял нам управлять рулем.
До сих пор направление побережья было к норд-ост-тень-норду. Мы достигли уже 44° широты, на которой географы помещают предполагаемый пролив Тессой. Однако мы находились на 5° западнее, чем долгота, приписываемая его западному берегу. Эти 5° необходимо отнять у Татарии и вернуть проливу, который отделяет ее от островов к северу от Японии.
Днем 15 и 16 июня туман был очень густым. Мы находились недалеко от берега Татарии и могли видеть его в прояснениях. Последний из этих дней отмечен в нашем бортовом журнале совершеннейшей иллюзией, какую мне когда-либо доводилось видеть с тех пор, как я стал моряком.
В четыре часа вечера густейший туман сменился прекрасной погодой. Мы обнаружили континент, простирающийся от вест-тень-зюйда до норд-тень-оста, а несколько позднее на зюйде увидели обширную землю, которая, как казалось, примыкала к Татарии на западе, не оставляя между собой и материком промежутка и в 15°. Мы различили горы, ущелья — словом, все подробности ландшафта — не в силах постичь, каким образом вошли в этот пролив, который мог быть лишь проливом Тессой, от поисков которого мы уже отказались.