Путешествие само по себе

– Скажи на милость, зачем тебе это нужно?

– Бог его знает. Проснулся сегодня и понял – нужно.

– Эх, молодёжь, всё то вы знать хотите. А всё знать нельзя. Порой жизнь проживёшь, да, не одну, и только тогда что-то начинаешь понимать, а то и ничего.

– Нет у меня столько времени.

– Что значит, нет?

– Ничего не значит. Просто прошу.

– Хм-м. Ладно. Уговорил, речистый. Поведаю, что сам понял, а что не понял, не обессудь. Ну, слушай. Внутренний мир человека – пространство неведомое и бесконечное. Как невозможно даже представить размер вселенной, так и непостижима глубина внутреннего

Если определить внутреннее пространство, как данность, то его условно можно поделить на шесть постепенно углубляющихся уровней. Конечно, это не слоёный торт и не селёдка под шубой, но так будет проще изъясняться. Хотя придётся немного поднапрячь воображение, чтобы представить логический парадокс, когда по мере приближения к центру объём пространства прогрессивно увеличивается. Представил? Нет. А это именно так. Если перейти на образы, можно представь внутренний мир, как бескрайний водный простор. Почему водный? Потому, что вода – это понятно и это основа жизни и абсолютный носитель памяти. Так вот.

На первом поверхностном уровне – начало, «ничто», молекулы, мираж, пар. А в человеческой жизни – это наши животные инстинкты: деньги, секс, еда и всё по кругу.

Чуть глубже на втором уровне появляется «нечто», капелька влаги, дождь. В человеческой жизни – это работа, борьба, общение, поступки.

Ещё глубже третий уровень – намечается «кое-что», что-то вроде ведра с водой. У людей он проявляется достижениями личности: эмоциями, мечтами, надеждами, планами, творчеством, памятью.

За ним лежит четвёртый уровень, который похож на чистый ручей или речку, наполненную высшими качествами души: совестью, моралью, справедливостью, верой.

Пятый уровень подобен большому озеру, наполненному высочайшими ценностями: идеалами, истиной, любовью.

И, наконец, самый большой шестой уровень – бескрайний океан с вечными и бесконечными понятиями: жизнь и разум.

Душа человека растёт, как и тело и проходит все эти уровни, как классы в школе. Но тот самый парадокс, что каждый последующий, более глубокий уровень ВНУТРЕННЕГО мира просторнее предыдущего, непонятен слабому человеческому сознанию и пугает его, затрудняя понимание пространства смыслов.

Ты скажешь, что всё это заумные измышления и стариковские бредни. Считай, что ты прав, если тебе это удобно. И наверняка ты уверен, что людям вовсе не нужно познание глубин внутреннего мира. Ты опять ты прав, действительно, таких людей большинство. Они не хотят ничего понимать глубже второго уровня. Ну, и, слава богу, если людям так удобно и хорошо. Но беда в том, что многие застревают на первом уровне.

– И что, все так живут?

– Не все. Есть люди странные и необычные. Они стремятся постичь глубину и достигнуть её. А некоторые достигают, и, хотя живут недолго, остаются в памяти людей на века.

– Я так понимаю, что это утверждение умозрительное. Я, конечно, ещё молод, но по личному опыту знаю: не увидишь – не поймёшь, не поймёшь – не поверишь.

– Так, да не так. Все мы знакомы с внутренним миром, поскольку видим его в наших снах, которые суть окошко в него. Однако повседневной жизни неподкупным стражем, стерегущим наше внутреннее пространство, есть наше сознание. Его можно сравнить с логической машиной, которая, запоминает, сравнивает, выбирает варианты, вычисляет и даёт команды на исполнение, и именно оно создаёт непреодолимый барьер между человеком и его внутренним миром. Такую жертву человечество принесло за своё господство в природе. И только во сне сознание отключается, и личность уходит в свободный полёт в мир странный, неведомый и бесконечный. При этом большинство людей, испытывая страх перед той бесконечностью, подобно малым детям плещутся во сне на краешке, на мелководье. И потому сны их мелкие, приземлённые, а порой подлые и грязные, или странные и бессмысленные. Эти души боятся нырять глубоко, чтобы не утонуть в самом себе.

– И как же укрепить душу? Как научить её не бояться глубины?

– Сначала спроси: нужно ли это тебе? Ведь сильная и крепкая душа не только позволяет путешествовать по внутреннему миру, но и создаёт немало жизненных проблем. К тому же не любят в обществе людей сильных духом. Неудобные они. Беспокойные. Видите ли, справедливость, совесть, истину им подавай. Потому многие из них предпочитают жить особняком, отшельниками или молчунами.

– Трудно наверно им?

– Я бы не сказал.

И сказал он: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся…».

Поистине только униженные и пострадавшие искренне желают избавиться от своих бед, ибо исполнены желанием перемен.

Эта странная история случилась позапрошлым летом. То майское утро могло бы быть добрым, если бы не звонок приятеля:

– Привет. Разбудил? Вроде ты вчера не дежурил?

– Угу, что надо? – пробурчал я. Не подумайте, что хамский ответ связан с моей тупорылостью и бескультурьем. Просто, когда меня внезапно и не вовремя будят, я мало что соображаю и могу даже матюгом запулить. Тем более, если после суточного дежурства удалось поспать едва час.

– Дело есть. Нужно пообщаться.

– Общайся.

– Не по телефону. Это срочно.

– Когда, где?

– Давай у меня в офисе через пару часов.

– Ладно. Конец связи. – Я вырубил мобильник и выдал короткий загиб. Стало легче.

Волей-неволей пришлось проснуться и начать приводить себя в порядок, дабы приобрести нормальный человеческий вид. Холодный душ и крепкий чай вернули мне более-менее приличное самочувствие, хотя на дне души остался противный осадок.

Пока я приходил в адекватное состояние, имеет смысл коротко рассказать о себе. Двадцать девять зим назад родители нарекли меня Артуром. Как выяснилось, у разных народов сие имя означало много чего: и «могучий бык», и «воин», и «посланный богом», и «свет истины». Мне, сказать по правде, это было фиолетово. Имя, как имя. Тем более, что близкие называли меня кто во что горазд: родители – Артюшей, бабуся – Атей, друзья – Туром.

Жизнь распорядилась так, что в положенное время, как все нормальные мужики, я надел берцы и камуфляж и принял воинскую присягу. Не смотря на повальное увлечение в те годы увиливанием от армии всякими изощрёнными способами, мои интеллигентные предки не стали меня отговаривать и благословили на ратный труд. Два года срочной службы в Таманской дивизии вбили в меня кучу навыков и рефлексов. Недаром кое-кто из знатоков говорил, что служба в Тамани намного тяжелее службы в дисбате. По этому поводу ничего сказать не могу, не имел «удовольствия» сравнить, но за эти 730 дней пролил не один десяток ведёр пота и… немного крови, поскольку успел пострелять в одной из бывших братских республик.