Путешествие Сократа
Шрифт:
— Я согласен, — отвечал Сергей. Удовлетворенно кивнув, брат Евгений продолжал:
— Оставаться тебе здесь в такую негоду ни к чему, сам понимаешь. Пока поживи несколько дней в монастырском скиту. Том, что в версте отсюда, через пролив...
— Я знаю, где это, — в нетерпении перебил Сергей.
— Ну и добре, — брат Евгений улыбнулся. Он посмотрел на Сергея спокойными светлыми глазами. — Через неделю возвращается на остров настоятель скита, и тогда будешь просить у него, чтобы он лично дозволил остаться и зимовать с остальной братией в скиту. Если откажет, тогда собирайся в дорогу. Еще несколько недель, и по
У Сергея был только один вопрос:
— Отец, у которого мне следует испросить дозволения... как его имя?
— Отец Серафим.
Кивнув, монах простился, а Сергей стал собирать свои пожитки. Убрав за собой все на поляне, где стоял его шалаш, он двинулся вдоль скалистого берега, затем спустился по вырубленным в камне ступеням. Далее на лодке его перевезли через пролив. Прибыл он в скит уже совсем вечером, когда монахи после вечерней молитвы разошлись по своим кельям. Сергей тихо прошелся по скитскому помещению: маленькая кухня, темные коридоры, трапезная. Везде было пусто и тихо. Лучшего места для тренировок и не сыскать, подумалось ему.
На пятое утро после прибытия в скит Сергей во время уборки спросил у одного из монахов, когда он сможет по говорить с отцом Серафимом.
— Он задержался еще на несколько дней, — ответил тот и отправился по своим делам. Весь остаток дня Сергей провел в работе, к которой его приставили. Когда же братия разошлась по кельям, он решил, что может потренироваться, никого не беспокоя.
В неровном свете освещавшей коридор керосиновой лампы Сергей постарался найти выход к трапезной, и неожиданно оказался перед кельей отца Серафима. К своему удивлению, он обнаружил, что дверь в келью приоткрыта. Не в силах сдержать любопытство, он заглянул в темную келью. Она была почти пуста, если не считать маленького стола и стула. А в углу, где обычно ставят кровать, стоял пустой гроб.
Вздрогнув, Сергей быстро ушел от кельи.
Лишь предвещавшие скорый шторм отдаленные раскаты грома нарушали тишину в скиту — такую глубокую, что само дыхание Сергея казалось ему неестественно громким. Неясный свет в помещении придавал еще больше сходства происходящему со сном.
Сергей начал с разминки, затем перешел к отработке ударов руками, ногами. Его удары со свистом прорезали воздух, как вдруг он заметил в тускло освещенном дверном проеме одиноко стоявшую фигуру со свечей в руках. Это невесть откуда взявшееся видение заставило его вздрогнуть. Но, присмотревшись, он узнал лицо отца Серафима. Сергей хотел обратиться к нему, но, казалось, голос отказался его слушаться.
Глядя на неподвижную фигуру старого монаха, что наблюдал за ним, Сергею неожиданно вспомнился изготовившийся к прыжку снежный барс. Внезапно вспышка молнии наполнила комнату ослепительным, жгучим светом, и вместо бледного лица монаха он уже видел голову мертвеца — череп с жидкими пасмами белых волос, с зияющими глазницами, смотревшими в пустоту.
Какой-то первобытный страх сжал Сергеево сердце, но тот лишь поднял свечу повыше, и Сергей снова видел старого монаха, строгое лицо которого освещал лишь мерцающий огонек свечи.
В следующий миг в дверях уже никого не было. Но Сергей мог поклясться, что не видел, как монах обернулся, чтобы уйти, или хотя бы отступил во тьму. Еще мгновение назад он был здесь —
Должно быть, я закрыл глаза или на мгновение отвернулся, — успокоил он себя. Но в глубине души он знал, что все было не так.
Спустя несколько часов он уже накрывал на стол в трапезной, все еще при свете керосиновой лампы. К столу сели шесть братьев, что неотлучно были в скиту. Сергей ожидал увидеть и отца Серафима, но его место за столом пустовало.
Когда трапеза подошла к концу, он прошептал
сидевшему рядом с ним брату Евгению:
— Сегодня вечером я видел отца Серафима. Почему он не позвал меня на беседу?
— Ты видел его? Не может быть!
— Да, он стоял в дверях трапезной. Покачав головой, брат Евгений ответил:
— Наверное, это был кто-то другой. Отца Серафима нет на острове. Его ждут только к завтрему.
Когда старец, как и ожидалось, на следующий день вернулся, он первым же делом вызвал Сергея в свою маленькую келью, жестом пригласил его сесть на единственный стул. Казалось, вся фигура монаха светилась мягким, едва заметным сиянием. Пышные белые волосы и окладистая седая борода делали его выше. Прежде Сергею никогда не доводилось встречать людей такой духовной силы. Он был весь охвачен чувством благоговения и духовного трепета.
— Отец Серафим, возвращения которого ты так ждешь, — это я, — мягко сказал старец и улыбнулся. — Но, по-моему, мы уже виделись... в лазарете, не так ли?
Сергей прокашлялся, с трудом справляясь с голосом:
— Да... да, уже виделись. Рад вас снова видеть, отче. Я хочу просить вашего позволения остаться в этом скиту на зиму.
Отец Серафим закрыл глаза, сделал глубокий медленный вдох и оставался в таком состоянии почти минуту. Наконец он открыл глаза и сказал:
— Обычно у нас так не заведено, чтобы миряне надолго оставались в скиту. Но я обдумал твою просьбу.
Можешь оставаться у нас на зиму... возможно, не только на зиму.
Заметив, что Сергей украдкой поглядывает на гроб, старец улыбнулся и сказал:
— Это ложе служит мне постелью, но также напоминанием, что время, отпущенное нам Богом, должно проходить в трудах и молитве, а не в праздности.
Сергей же решил, что это был не самый подходящий момент, чтобы расспрашивать отца Серафима о великих бойцах, которые могли найти приют в этом монастыре.
.28.
Получив разрешение остаться среди насельников уединенного скита, Сергей стал жить одной с ними жизнью, аскетической и созерцательной, питался простой растительной пищей, выполнял свои несложные обязанности в скиту и дальше искал человека, который никак не хотел объявиться первым. Случай продолжить разговор с отцом Серафимом тоже никак не выпадал. Тот часто отлучался из скита, врачуя больных в монастырском лазарете, принимал в монастыре монахов для духовной беседы или молился в уединении. Но даже в те нечастые дни, когда настоятель выходил в общую трапезную, Сергей не смел обратиться к нему с вопросом — так было заведено, чтобы в трапезной читалось Евангелие, и Сергей не смел нарушить тишину. А другой возможности побыть рядом с отцом Серафимом у него просто не было.