Путешествие в Аэроград

Аматуни Петроний Гай

— Двести двадцать… Двести сорок…

Десятки миллионов пассажиров перевозит ежегодно наш Аэрофлот. Большинство из них воистину «бывалые авиаторы». Начиная рейс, кто-то из них непременно скажет: «Оторвались!». А сосед солидно кивнёт: «Да, уже взлетели…»

Но это самообман. Не родился ещё тот пассажир, кто раньше Командира корабля почувствует волшебный миг отрыва от нашей старушки планеты.

Только ему одному — Командиру корабля — ведомы эти первые сантиметры вольного пространства, превращающие самолёт в воздушный остров. Но даже он ещё как бы живёт внутренне земной жизнью, ещё несколько мгновений будет привыкать к этому давно знакомому и каждый раз необыкновенному ощущению. Пройдут годы. Он уйдёт на пенсию. Отдохнет. Посвежеет. Но даже во сне будет долго тосковать по этим первым сантиметрам высоты, сделавшим его в свое время счастливейшим из смертных…

— Триста…

— Убрать шасси!

— Есть убрать шасси!

И… почти ощутимое телом движение внизу фюзеляжа.

— Выключить и убрать фары!

— Есть выключить и убрать фары!

И вдруг что-то яркое впереди, от чего зарябило в главах. Потом — то ли щелчок, то ли встряска. И — мрак. Облачность неспокойна. Самолёт резко качает с крыла на крыло. Взгляд на приборы: как будто всё в норме… Впрочем…

И тут резкий голос Штурмана:

— Высота, высота! Командир…

Летчики уже взяли штурвалы на себя. Но… поздно. Грубый удар обо что-то. Треск. И лишь потом самолёт неудержимо устремился вверх.

Морозным ураганом ворвался забортный воздух в пилотскую кабину, обжигая тела сквозь нейлоновые сорочки. Наполовину разрушенная приборная доска почти онемела. Командир корабля чувствует, что штурвал и педали бездействуют! Оборвались тросы и тяги, связывающие его управление с рулями самолёта. Машина уже не подвластна ему…

На высоте шестьсот метров самолёт вырывается из первого слоя облаков. Сквозь «окна» следующего сумрачно светит луна. И видно, как велик угол набора. Самолёт взбирается в небо, будто хочет пропороть его насквозь. Если не опустить нос самолёта, то скорость упадёт совсем, и тогда…

— У меня отказало управление, — как можно спокойнее говорит Командир корабля.

— А у меня — заклинило, — отвечает Второй пилот.

— Попробуй пересилить, — советует Командир корабля.

Ему хочется крикнуть, поторопить товарища, чтобы немедленно отдал от себя штурвал. Но он понимает: может отказать любой прибор, даже управление, как это только что произошло, — сам же он обязан оставаться действующим Командиром.

Всё так же спокойно он поворачивается к Бортмеханику, и тот, поняв, чего от него хотят, бросается ко Второму пилоту. Вдвоём они что есть силы давят на штурвал.

Где-то внизу хрустнуло, и самолёт опустил нос.

— Всё в порядке, Командир, — доложил Второй пилот. — Управление у меня рабочее…

— Отлично.

Теперь можно и осмотреться. Увы… Пилотажные приборы, радиокомпасы вышли из строя. Но действуют радиосвязь и моторы. Значит, можно держаться в воздухе, пока хватит горючего. Это немало.

— Как Штурман? — спросил Командир корабля.

— Он лежит на полу возле меня, — докладывает Бортрадист. — Я его вытащил сюда… Нос самолёта с вашей стороны чем-то пробит. Штурман ранен, на лице кровь…

Командир корабля нажал кнопку передатчика и стал докладывать Диспетчеру по движению о случившемся. С вышки уже спрашивали: «Как дела?».

2

Диспетчер по движению попросил Руководителя полётов подняться на вышку. РП явился тотчас, выслушал краткий доклад и подошёл к микрофону:

— Ан-12-й…

— Отвечаю.

— Сможете вернуться?

— Нет. При этой погоде на посадку не зайдём. Приборы и радиокомпасы разрушены.

— Понятно… Ваше решение?

— Вышел сверх облаков. Идём по верхней кромке. Хочу направиться в Красноград.

— Что в зените?

— Верхняя облачность.

— Разрешаю следовать в Красноград напрямую. Благодарю вас… Узнать бы только: где он находится? У нас разбиты и магнитные компасы…

— Это РП? — вдруг раздался в эфире чей-то третий голос.

— Да.

— Я — 11203-й. Говорит Командир подразделения. У меня шесть тысяч. Прошу снижение: поможем им добраться до Краснограда.

Руководитель полётов закурил. Чёрт возьми! Как это он позабыл о тренировочном самолёте Ан-10? Это же новый Командир подразделения. Прибыл из Магадана. Всего неделю назад принял дела и знакомится с экипажами в небе…

— Ан-12-й…

— Отвечаю.

— Слышали?

— Да. Спасибо.

— 11203-й!

— Отвечаю.

— Снижайтесь на дальнюю приводную. Пока займите три тысячи.

— Понял вас, занимаю три тысячи.

— Ан-12-й…

— Слушаю.

— Красноград вас принимает. Как на борту?

— Пока нормально.

— Я — 11203-й, занял три тысячи.

— Ищите внизу Ан-12-й.

— Сию включаю фары… — сказал Командир «грузовика».

— Вижу, вижу. Прошу дальнейшее снижение, — ответил Командир подразделения.

— Снижайтесь…

— Докладывает двести третий: обхожу Ан-12-й справа и выхожу вперёд. Высота у него — тысяча сто пятьдесят…

— Вижу двести третьего, — сказал Командир «грузовика».

— Отлично, — ответил РП. — Следуйте за ним.

— Понял вас. Направляюсь за ним в Красноград.

Минутная пауза. Потом тихо — голос Командира подразделения:

— Как ребята?..

— Нормально, товарищ Командир.

Положение на какое-то время стабилизировалось. Впереди летел 11203-й, мигая огнями, а за ним следовал точно на буксире израненный Ан-12.

Что ожидает их впереди? Выдержит ли «грузовик» тяжкое испытание? В просвете верхней облачности показалось и скрылось ожерелье созвездий. Видимость оставалась отличной.

В пилотской кабине — пурга. Свист, вой, непривычное дребезжание. К счастью, уже выдуло почти всю пыль. Но мороз! За бортом — минус девять, скорость — триста километров в час…

Как окончится для ребят эта трудная ночь двадцать четвёртого декабря?

3

…Командир грузового самолёта Ан-12 — Павел Шувалов. Две недели назад ему исполнилось двадцать восемь лет. В тот день произошло знаменательное в его жизни событие: он ушёл в свой первый самостоятельный рейс. Правда, пока ещё на грузовом самолёте (до права перевозки пассажиров необходимо днём и ночью полетать с грузом), но это уже было началом большого пути!