Путешествие в Агарту
Шрифт:
Старик Килни, не сводя с меня пристального взгляда, пригласил к себе в кабинет на чашку холодного чая. Он машинально прихлопывал мух мухобойкой, не переставая при этом рассказывать или, вернее, докладывать о британских победах в Северной Африке, которые, по его мнению, означали окончательный разгром Роммеля. [43]
– Мне очень приятно, мистер Вуд, что вы решили порадовать нас своим присутствием. Война забрала с собой всех интересных людей. Остались только старые дураки вроде меня, вы со всеми постепенно перезнакомитесь, если задержитесь в Калькутте на какое-то время.
43
Роммель Эрвин (1891–1944) – немецкий генерал-фельдмаршал, в 1942–1944 годах командовал немецко-фашистскими войсками в Северной Африке, Италии и Франции.
Я не заметил и тени иронии, которая вполне могла быть заключена в этой фразе. Я допил чай и пообещал вернуться, чтобы подготовить свое путешествие на север.
Идя по направлению к «Гранд-отелю», я подумал, что Роберт Вуд для меня – очень неплохая легенда. В этой роли я чувствовал себя комфортно и к тому же в безопасности, ведь только очень подробное расследование, в котором было бы не обойтись без телеграфа и на которое в любом случае ушел бы не один день, могло вывести калькуттских англичан на след этого самого Вуда. Пока они не заметят ничего подозрительного, то не станут ничего предпринимать. Вуд работал на британскую разведку на территории оккупированной Франции, обеспечивая связь с маки, [44] но сведения о его исчезновении (и еще менее того о его смерти) не могли еще дойти до Калькутты. Большое преимущество во времени служило мне защитой.
44
Маки – французские партизаны
Оказалось, что, когда выдаешь себя за другого, это влечет за собой странные последствия, намного более ощутимые, чем если просто купить себе маскарадный костюм и начать подражать манерам персонажа, которого изображаешь. В каком-то смысле Роберт Вуд заново рождался, оживал, словно используя мое тело. Эта опасная мысль возникла у меня во время разговора с Килни, и я даже испугался, как бы Вуд не подпортил какой-то мой жест или мое тщательно отработанное произношение, чтобы подать знак своему соотечественнику, этому свирепому отставному мастифу.
У меня закралось подозрение, что в этой игре есть нечто дьявольское и комичное одновременно. Роберт Вуд служил неплохим прикрытием в моих передвижениях по империи, которую он готов был защищать даже ценой собственной жизни. Я знаю, что свою казнь он принял достойно. По правде говоря, я начинал опасаться Роберта Вуда, как будто тот в один прекрасный момент сумеет одержать верх, завладеть моим языком и телом, чтобы выдать меня.
Это было мое третье утро в Калькутте. Назначенный день настал. С хорошим запасом времени я отправился в библиотеку Бенгальского общества. Заполнил бланки на нужные мне книги и отдал их мисс Копперфилд, которая, естественно, оказалась пренеприятной старой девой, как и положено библиотекарше или почтовой служащей. Я заказал несколько изданий, не забыв и «свои собственные» статьи в сборнике Хирама Бингема [45] «Мачу-Пикчу. Цитадель инков» (Издательство Иельского университета, 1930) и в двух номерах «Нэшнл джеографик» – все, что значилось в каталоге. Не вредно было освежить в памяти публикации Вуда. Пока я ждал, появился Килни и пригласил заглянуть к нему и выпить неизменного колониального британского чаю, сравнимого с плазмой, которую вливают в вены умирающему.
45
Бингем Хирам (1875–1956) – американский археолог, историк, писатель и общественный деятель. Совершил несколько экспедиций по Южной Америке, в 1912 году группа ученых под его руководством в Перу открыла святилище инков Мачу-Пикчу, построенное в XV–XVI вв.
– Я подумал, вам, наверное, одиноко среди мрачной роскоши «Гранд-отеля»… Может быть, знакомство с моими друзьями покажется вам не таким уж скучным. Здесь мы должны держаться все вместе, – и он пригласил меня к себе домой на какую-то вечеринку.
У меня было заготовлено несколько отговорок, но я быстро сообразил, что такой человек, как Вуд, нехотя поблагодарив, принял бы приглашение. Бывает, лучший способ не привлекать к себе внимания – это расположиться в центре гостиной. Мисс Копперфилд принесла книги, я завершил ритуал чаепития и направился к одному из длинных библиотечных столов. Было десять часов двадцать минут.
Я принялся перечитывать некоторые отрывки из работ Вуда по археологии Перу. Я внимательно изучил их на Пюклерштрассе во время подготовки, но здесь они производили на меня совсем другое впечатление. Я чувствовал себя призраком Роберта Вуда, читающим самого себя в калькуттской библиотеке. Я снова отыскал групповую фотографию без указания имен, где Вуд стоял рядом с Бингемом. В который раз отметил про себя, что волосы у него были прямее, чем у меня, более германские, без этой вьющейся надо лбом челки. Я постарался как можно внимательней вглядеться в слегка размытую фотографию, и мне показалось, что на губах Вуда мелькнуло подобие усмешки.
Я нашел в его статье о Мачу-Пикчу ту фразу, которую хотел перечитать: «Когда индейские носильщики отодвинули завесу из лиан, нас охватило чувство, которое может испытать лишь альпинист, после долгого восхождения оказавшийся на вершине. Перед нами простирался удивительный город, построенный на грани человеческих возможностей, практически между небом и землей. Без сомнения, это был скрытый от непосвященных город, где вызревали и хранились тайные знания и традиции инкских мудрецов амаутов. Мы были уверены, что обнаружили тот самый «языческий университет», о котором в XVII веке писал в своей хронике монах-доминиканец Галанча».
Угрюмые часы с бронзовым маятником пробили одиннадцать. Как и было условлено, в дверях появился человек, одетый с иголочки, который направился к столу мисс Копперфилд.
Он держался так, будто не был здесь ни полным новичком, ни завсегдатаем. Подождал, пока ему принесут заказанные книги, и направился к одному из длинных столов неподалеку от моего. Он сел на таком расстоянии от меня, чтобы я смог прочесть, что поверх сегодняшней газеты у него лежал именно шестой том Британской энциклопедии. Таков был условный знак, фотографии тоже не оставляли ни малейшего сомнения – это и был резидент, местный уполномоченный нашей разведслужбы, человек Шелленберга, прошедший специальную подготовку, чтобы организовать мое продвижение на север.
Мы как бы невзначай взглянули друг на друга, и я снова погрузился в чтение археологической статьи об открытии затерянного города инков. Я стал рассматривать фотографии невероятного Мачу-Пикчу, этого странного святилища, висящего на скалах высотой в три тысячи метров.
Как только траурные викторианские часы пробили двенадцать, я встал и, как всегда, когда бывал здесь, направился к крошечному бару, чьи окна выходили на цветущую галерею. Я заказал себе сандвич и чай. Вскоре появился и резидент, и мы с ним уселись за столик в саду. Мы завязали ни к чему не обязывающий разговор о погоде, об Индии, о войне. Он представился Милтоном Бруком и сказал, что преподает в Шотландском лицее. Явилась и мисс Копперфилд. Когда она съела свой ланч и вернулась обратно к себе в клетку, Брук шепнул мне, что все в порядке, английские ищейки не ведут за мной особого наблюдения.
– Но главная гарантия нашей безопасности – нестабильность ситуации, – сказал он. За вами не особенно присматривают, потому что они переправляют всех своих людей на африканский фронт. Да и внутри страны все непоправимо рушится…
– Ганди?
– Да. Англичане уже потеряли контроль над многими провинциями. Движение пассивного сопротивления нарастает.
Брук рассказал мне, что люди из внешней разведки, находящиеся у него под началом в Калькутте, не успевают отслеживать все отправки войск и оружия и сообщать о них.