Путешествие в будущее и обратно
Шрифт:
В письме она описывает поразительный случай, когда жена «нового русского», сыну которого учительница школы выставляла плохие оценки, пожаловалась директору школы: «Как эта учительница смеет что-то спрашивать с моего сына! Да он в день имеет больше карманных денег, чем она зарабатывает за три месяца!». Директор после этого вызывал учительницу и предупредил, что «если она не исправится, ей не работать нигде!». «Эти люди могут все — у них деньги, а значит и власть!» — объяснил учительнице директор. (Пусть читатель вспомнит мой рассказ о школе — много ли изменилось с тех пор?)
Письмо заканчивается словами: «Еще сто раз Вам спасибо за все, что Вы пишете, за то, что Вы — с нами».
И еще одно письмо, из
«Я предпочел бы Ваш путь. Прежде всего он реалистичен — и реалистичен потому, что опирается на идею синтеза, без осуществления которого Россия не выйдет из своего лабиринта. Вашему философско-политическому мышлению присуще бесценное и крайне редкое сейчас качество трезвости. Мыслителя Вашего ранга в России сейчас нет — наши интересные мыслители-публицисты работают совсем в другой плоскости: они заняты ретроспективой, историческим самоанализом. Это важно, но не это сейчас главное.
Вот читаю сейчас Ваши книги — и мне брезжит за ними возможность какой-то новой партии в России (или нового движения). Если бы Вы имели трибуну у нас, то за Вами пошли бы очень многие — причем какую-то часть людей, благодаря синтетичности и диалектичности ваших позиций, Вы могли бы привлечь и справа, и слева. Ваша идеология могла бы стать очень влиятельной. И даже, возможно, получить лидерство в борьбе мнений. Все это скорее предчувствие, чем продуманные соображения. Но мне кажется, что Вас очень не хватает в России — и что у Вас здесь есть шанс (возможно, грандиозный по своим перспективам). Но шанс — понятие вероятностное. Сколько шансов Россия уже упустила? Господи, как все неуклюже в нашей истории».
В постскриптуме автор добавляет: «Ощущение жуткой пустоты после смерти Сахарова. Кто заменит его? Попробуйте — Вы!»
Письмо датировано 25 января 1990 года.
Потом я познакомился с Юрием Линником. Он оказался человеком необычайной интеллектуальной энергии: философ, психолог, историк, поэт, коллекционер. В музее Рерихов в Москве я обнаружил его книгу о философии и живописи Рерихов, потом узнал, что он занимается изучением и коллекционированием картин русских художников космистов, в том числе современных, организует им передвижные выставки, создал музей космического искусства им. Рериха в Петрозаводске, где он живет, ведет бурную издательскую деятельность, всего не перечислю.
Однако я отвлекся.
Донос Гавриила Попова в Конгресс США
Получил я «отзыв» и от очень знатного по тем временам слушателя, тогдашнего мэра Москвы Гавриила Попова, яркого представителя элитной интеллигенции, окружавшей тогда Ельцина. Однажды утром перед планеркой меня вызвал к себе в кабинет начальник русской службы и мой старый недруг Владимир Матусевич и торжественно объявил, что по распоряжению вице-президента обеих радиостанций мне отныне воспрещается выступать у микрофона!
На мой недоуменный вопрос — в чем дело? — Матусевич помахал передо мною какой-то бумагой и заявил, что в Конгрессе США получено письмо от мэра Москвы Гавриила Попова, в котором он выражает возмущение моим комментарием к его статье и вообще тем, что человек социалистических взглядов выступает на радиостанции, финансируемой Конгрессом США.
Незадолго до того мое внимание привлекла «постановочная» статья Попова, в которой он, заявляя себя ярым либералом, объяснял разницу между либералами и социал-демократами. Первые, мол, защищают в основном интересы людей, умеющих и желающих работать, а вторые — не умеющих или не желающих! Меня, разумеется, возмутила эта статья, и я ответил Попову по «Свободе». Я сказал, что люди социал-демократической ориентации выступают в защиту (в России) как раз тех граждан, которые умеют и желают работать — ученых, рабочих, врачей и т. д., — но теряющих возможность работать из-за разрушения промышленности, науки, здравоохранения. Либералы же новоявленные защищают более всего людей, не умеющих и не желающих работать, но желающих и умеющих присваивать государственное имущество или спекулировать им.
Выйдя от Матусевича, я на планерке рассказал о случившемся. И, несмотря на то, что циников и подхалимов хватало среди сотрудников, возмущение было всеобщим и бурным. Событие все-таки выходило из ряда вон. Раньше эти люди (вроде Попова), кричали сотрудники, зажимали рот своим журналистам через ЦК и КГБ, а теперь что — они будут нам рот зажимать через Конгресс или Госдепартамент?!
Была выбрана группа в несколько человек, которая отправилась протестовать к вице-президенту. Последний в тот же день прислал нам свой новый меморандум, в котором заявлял, что его неправильно поняли: он не намерен был отстранять меня от микрофона. Может так оно и было, и Матусевич, исходя из «дружеских» ко мне чувств, исказил смысл предыдущего меморандума вице-президента.
Между прочим, после того, как я уже ушел на пенсию (в 1993 году), Матусевича неожиданно уволили со «Свободы», и он повел в западной прессе бешенную пропаганду за закрытие «Свободы», не более, не менее! Апогеем стала его статья в «Литературной газете» (от 6.03.2002) под заголовком «Чужая «Свобода», в которой он без обиняков выступил за удаление из Москвы бюро РС. И к какой он прибегал аргументации! «Вклад «Свободы» в развал СССР и впрямь существенный», — писал Матусевич, ходивший на станции либералом и западником. Факт существования в Москве бюро «Свободы» он характеризовал как «уникально патологическое наследие ельцинского десятилетия», противоречащее «здравому смыслу и национальному достоинству россиян», немыслимое на территории уважающих себя стран. И призывал, вопрошал: «Не пора ли десантникам домой на пражскую передовую?» Десантниками он назвал работников бюро «Свободы» в Москве. И писал он это в тот момент, когда в Кремле затевалась кампания за отзыв лицензии РС на работу ее филиала в Москве! Вот и гадай после этого, где собака зарыта — в нравственной невменяемости Матусевича или все-таки на Лубянке, сотрудником которой он в прошлом состоял?
Что касается Гавриила Попова, который вскоре после описанного случая оставил пост мэра, то через несколько лет он стал заявлять себя социал-демократом и даже пытался создать соответствующую партию.
Вернусь к ходу событий. Вскоре после инцидента с жалобой Г. Попова, Матусевич по каким-то неизвестным мне причинам ушел с поста директора русской службы и уехал в Америку, собкором «Свободы» в Вашингтоне, а на его место из Америки перебросили в Мюнхен еще одного моего старого «друга» — Юрия Гендлера. Того, который, будучи евреем, крестился в эмиграции и заявлял: «Я не русский националист, я — русский шовинист!». Но это было давно. С тех пор он перековался в американского патриота и либерала. При нем цензура моих «скриптов» сделалась еще жестче, чем при Матусевиче, часто они вообще не пропускались в эфир.
Я уже говорил, когда рассказывал о «Свободе», что цензура эта была вызвана, скорее всего, усердием российских эмигрантов, ставших тогда единоличными начальниками в русской редакции, но, возможно, и высшему американскому руководству мои взгляды представились неуместными с того момента, когда у них появились большие шансы повлиять на развитие в России. Не дремали, конечно, и лубянские кадры. Но если бы я работал в чехословацкой, польской или венгерской редакции, цензуры, уверен, не было бы. Половина сотрудников в тех редакциях стояла примерно на таких же позициях, как и я, и никто не жужжал бы в уши американцам, что я делаю левые, опасные и дискредитирующие «Свободу» передачи.