Путешествие в Криоцен
Шрифт:
(Rodobacter panlivus).
Но и их там ждут охотники, произошедшие от Ирвина ледовые Крикуны (Cryoirvin clamores). Приходя туда днём, эти
мелкие — с рысь манула и меньше — стайные маусы не выделяются на фоне
льда со своей розоватой в прожилку — благодаря питанию «розовым одеялом»
— окраской меха, но чёрной, как у голоценового белого медведя, плотной,
как резина, кожей. Когда птицы сели и поели, некоторые из мелких глыбок
льда приходят
этот солнечный день сломали шеи и жестоко переломали кости. Дело в том,
что эти маусы стали использовать куски льда для охоты и метко отправлять
их в добычу. Да, для этого они заранее запасли куски помельче и
плотнее, даже катая из снега настоящие снежки! Пряча лапами с зажатыми с
них снежками, чёрную морду, они неподвижны и могут оставаться в таком
положении до двух часов. Зная время прилёта воробьёв-стрел, они легко
находят их и не только их. Авларовый копач тоже часто бывает здесь и
наедается бактериальной массой, не брезгуя такой пищей. Разумеется, ими
не брезгует ни один здравомыслящий крикун.
Одно животное, неуверенно держась на льду в полукилометре от места охоты на стаю птиц,
самозабвенно пирует. Это относительно глупая и, что бывает редко в такой
ситуации, очень старая особь, и слух её не такой острый, как в юности.
Если бы она слышала катание льда, она бы убежала, но не смогла — лапы
крикуна с шероховатыми и толстенными подушечками прямо рассчитаны на
скользкий лёд, в котором зверь и живёт большую часть дня, кроме времени
сна в земляных норах, утеплённых авларом, а у копача — нет. Это сыграло
роковую роль: копач сломал себе все кости, упав в ледниковое ущелье при
неудачной попытке сбежать.
Не менее старый, но умный крикун осторожно спустился в ущелье и вытащил добычу на солнечный свет, но тут
же перетащил в тень от ледниковой скалы рядом с этим местом. И вовремя,
ведь зеркальные воробьи с морского побережья услышали охоту и уже толпой
в десять птиц нацелились на седого грызуна. Один спустился слишком
низко, и снежок сбил его насмерть, второго крикун поймал обманным
приёмом, сделав вид, что бежит в тень, а сам развернулся и кинулся на не
ожидавшую атаки птицу. Когда охота завершилась, самец позвал
ультразвуковым криком свою жену-самку, свою единственную и выбранную на
всю жизнь. Также он позвал и остальную свою стаю, так как крик этого
животного разносится на три километра даже при ветре. Крикуны, как и
Ирвины, от которых они произошли три миллиона лет назад, всегда при
удачной охоте созывают своих могучих сородичей, потому что при неудачной
охоте более удачливый позовёт поесть их самих.
Так случилось и теперь, и стая из тридцати особей была сытой донельзя. Можно было из
домой кормить детёнышей, которые ждали родителей. Донести добычу было
легко, но зеркальные воробьи пощипали её при всех попытках отогнать их.
Бросив надоедливым соседям самые мелкие кости и требуху, стая пошла себе
дальше. Но это — не попытка от них отделаться, а долгосрочный расчёт.
Дело в том, что сами зеркальные воробьи хорошо видят и тихо летают над
потенциальной добычей, указывая громовыми голосами крикунам и друг
другу, где она будет проходить, и тогда будет намного легче
подготовиться к охоте. Он не могут убить копача сами, но могут крикуны.
Так птицы получают свою долю от той добычи, которая иначе не досталась
бы им никогда.
Такой симбиоз, скорее правило, чем исключение, в мире где стайные животные и интеллект побеждает просто грубую силу.
Потому одиночные хищники ушли в историю раз и навсегда. Интеллект фауны
сделал её общественной и способной скоординировать свои усилия для
лучшего выживания.
Пример тому — упоминаемый ранее симбиоз зеркального воробья и Мрачного жнеца. Когда первый кричит, детёныши
второго мигом прячутся в родительских домах-гнёздах. И опушённые воробьи
тоже служат не только сторожами, но и помогают расти обильным плодам
симбиотического терна, поедая жуков и отмершие части растения, помогая
ему этим лучше расти. Остатки трапезы Жнеца — их добыча, которую
взрослые выносят им и кладут около дома. Расчёт доминирует и здесь. Дело
в том, что в сезон размножения к ним приходят на запах остатков пищи
Ирвины и Копачи. Они часто становятся жертвами этих морских домоседов,
но порой бывает и наоборот. Они ждут холодной ночи и бросаются на
морских маусов, ломая их дома и убивают, кого смогут.
Поскольку за едой все сухопутные мигрируют, то степь из авлара и лес однообразны
по видовому составу, но от того не менее динамичны.
Не менее динамичными являются реки и моря, океаны криоцена.
Дело в том, что у маусов и гольяновых рыб параллельно произошла
трансформация биохимического механизма теплокровности. Супероксидное
окисление от анион-радикала даёт не меньший разогрев тела, чем при
стандартной теплокровности, и вполне доступно позвоночным. Затраты
энергии на разогрев упали, но сделали животных более зависимыми от