Путешествие в молодость

Поляков Эдуард Павлович

— Да чтоб тебя, дерьмо ты раритетное, — прервал нахлынувшие флешбеки подростковый вопль.

Вмешиваться не хотелось, да и смешно было наблюдать, как вокруг мотоцикла нарезает круги длинноволосый парнишка, на вид лет шестнадцати.

— Да какого чёрта тебе ёще надо то? — возбужденно орал юный байкер.

А вот это уже становилось интересным. По крайней мере, даже если меня и перенесло во времени, как это описывают в книгах, то не так уж и далеко. В любом случае, прикид у меня не провокационный. Косуха, рубашка, грязные джинсы да кросы, облепленные грязью

так, что хер поймешь, во что я обут.

— А чего это мы тут делаем, а? — максимально вежливым, даже слегка театральным голосом процитировал я героиню черно-белого детского кино, вылезая из кювета на дорогу.

Патлатый насторожился.

— А разве не видно? Этот музейный экспонат, дерьмо раритетное, мне уже весь мозг вынес, — поведал он, снисходительно осмотрев меня и пнув мотик.

— Опа-на. Перенос во времени, если он и есть, минимален, — уточнил мозг.

— Ииии? — требуя продолжения, протянул я.

— Чего и? Помоги толкнуть что ли! — огрызнулся мелкий. — Все пацаны, блин, на нормальной технике гоняют. Плевать, что голимые китайцы, а не фирма, но они хотя бы работают. Один я, как лошара, на батином призраке коммунизма.

— Какого коммунизма? Это же Чезет! Мейд ин Чехословакия. Ааа, — огорченно махнул я рукой. — Ты, наверное, и про страну то такую и не слышал, — сплюнул я. — Ладно, чего там у тебя? Говоришь, заглох? Ща.

В голове моментально родился план обучения и разведки. Или наоборот.

— Искру проверял?

— В смысле? — протянул парень.

По ходу путешествие во времени отменилось. Произошел сбой, — внёс коррективы мозг. А так хотелось, если честно. Ну, если и тут облом, то это не повод отменять веселье.

— Эх, молодо-зелено, — продолжал я сыпать любимыми цитатами. — Ты что никогда пьезозажигалку не разбирал? Палец, сюда вот сунь. Защекочет — есть искра, — напутствовал я малого, доставая из-под бензобака свечной наконечник.

— Ууууйййййййй, — взвыл юноша, отлетев от “Чезетки” минимум на метр, как только я пнул ногой кикстартер.

— Работает, — резюмировал я. — Не очкуй малой, Искра есть, значит будет и пламя! Ща всё починим. Или доломаем.

Трогая и шевеля пальцами все, до чего они дотягивались, я всё глубже и глубже погружался не только в недра любимой техники, но и в воспоминания. По-хорошему, нужно было вспоминать техничку, а память, как назло, подкидывала совершенно другие образы.

— У Серого такой же был, — вздохнув, пробормотал я. — Один в один.

Наблюдая за моими потугами малой потирая пострадавшую руку, постепенно подходил всё ближе и ближе. А когда я сдернул с бака шланг подачи топлива и начал дуть в него, замер в недоумении.

— Давай, заводи, — скомандовал я через пару минут. — Дело было не в бобине.

— А не шибанет? — все ещё потирая пострадавшую конечность поинтересовался юный байкер.

— Не боись. Давай уже смелее.

— А что было то? — не унимался мелкий.

— Да фильтр, по ходу, забился. Продувка ненадолго поможет, но до дома доедешь. Надо открутить вот эту хреновинку, промыть сеточку и всё будет норм. Если обратно собрать.

Но

вместо ожидаемой радости, юный байкер насупился.

— А оно мне надо.

— Заводи давай, — прикрикнул я, не обращая внимания на его выкрутасы.

Всё ещё опасаясь строптивой техники, юноша аккуратно повернул ключ и осторожно нажал на кикстартер.

— Да что ты его как… — не выдержал я. — Дай сюда.

Оттолкнув малого я победно улыбаясь и слегка наклонив мотик, воплотил в жизнь слова популярной песни моей мото-юности: с пинка заехал в заводной рычаг. И, о чудо. “Чезетка” ожила. Да еще как ожила.

— Садись, прокачу, — проорал я ошалевшему от удивления юноше. — Рюкзак только мой прихвати.

Тот испуганно кивнул, подхватил с обочины мои вещи, запрыгнул в седло и намертво вцепился в мое пузо.

Я усмехнулся. А потом… А потом я оторвал душу. Вспомнил июльский ветер в лицо и кураж, ожидания посиделок с песнями под гитару и портвейн. Ночные полевые дороги. Визжащую от восторга Наташку, вцепившуюся в меня. Как она на кочках и поворотах, как бы нечаянно трогала мой молодой и радующийся таким робким девичьим рукам, орган, рвавшийся из штанов.

Это меня и подвело. До села мы не доехали метров сто. Заднее колесо влетело в яму и жёсткие амортизаторы запустили моего юного пассажира к звездам. Один он лететь не пожелал. Уцепившись одной рукой за мою подмышку, а второй за мою роцкерскую шевелюру, пацан буквально вытянул меня из мотоциклетного седла и я второй раз за вечер на своей заднице испытал мягкость и приветливость сельских обочин.

— А в отсутствии цивилизации и асфальта определенно есть свои плюсы, — резюмировал я лежа в канаве и борясь с навязчивым ощущением дежавю.

— Мужик, ты где? Эй, — прервал мои размышления голос юнца.

— Да тут я, чего вопишь, — обозначил я свое присутствие и здравие.

Говорить не очень то и хотелось, рот был полон придорожной пыли. Да и после таких покатушек весь хмель от “Балтики” как рукой сняло. Я сел и задумчиво почесал затылок.

— Ааа, гулять, так гулять. Вспомним молодость, — махнув рукой постановил я. — Эй, малой, самогоном в деревне торгуют?

— У Бычихи, говорят, есть.

Услышав знакомое имя я заулыбался. У этой самой бабки-бутлегерши, интересно, а сколько ей вообще лет? Короче, у неё “горючку” покупали и мой дед, и отец, и я. Все с него начинали. А кто-то им и заканчивал свое бренное существование. А потом её же ядрёный самогон и накрывали черствой краюхой хлеба.

— Ну и какого мы тогда сидим? Гони за пузырём. Знакомиться будем, — смачно сплюнув себе под ноги, постановил я. — Только попроси бабку сделать два больших пшика и один маленький, — прокричал я вслед гонцу.

— Чего? — не понял парень.

— Передай так, на словах. Она поймет, — заржал я.

Но тот, видимо, не поняв в чём мулька и подвох, радостно закивал. Я же, поставив “Чезетку” на подножку, уселся на мотик и, закурив мятую сигарету, опять погрузился в воспоминания.

Запыхавшийся гонец вернулся, когда в кусты летел уже третий бычок.