Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях
Шрифт:
Аристофан усердно пользуется в своих комедиях, особенно в «Облаках» и «Птицах», приемом реализации метафоры, но реализовали ее действующие лица комедий – этим и создавался комический эффект для зрителя.
Но если перевести метафору, остроту, шутку из ее условного бытия в реальную жизненную повседневность, то есть уподобиться персонажу аристофановской комедии? Тогда и возникнет реализованная шутка. И это будет, очевидно, злая, мрачная, трагическая шутка.
Но если пойти еще дальше и сделать жертвой реализованной шутки не литературный персонаж, а подлинное, живое лицо? Если воспользоваться живым лицом как литературным персонажем, «обыграть» его
Лицо это вряд ли будет благодарно автору и данное литературное произведение, невольным героем которого оно явится, будет считать чем угодно – только не литературным произведением. И это значит, что не только литература обогатилась новым произведением, но и то, что блестяще удалась реализованная шутка.
Свифту удалось сделать героем литературного произведения живого человека и поставить его в максимально трагикомическое положение. Свифт по праву мог гордиться своей реализованной шуткой.
Джон Пэртридж (1644–1715) был все-таки незаурядным человеком. Подмастерье в сапожной мастерской в своей юности, он добился настойчивым трудом прекрасного знания латинского языка, овладел в известной мере греческим и еврейским, усвоил начатки медицины и в совершенстве ознакомился со средневековой литературой по астрологии и «черной магии». Он был корыстолюбив и славолюбив и хотел сделаться видным и признанным астрологом, продавать свои услуги по составлению гороскопов – предсказание о будущем человека, составленное на основании расположения звезд в момент его рождения. Старинная профессия астролога была весьма в ходу в эту эпоху, была уважаемой, прибыльной и хотя официально не признанной церковью, но все же безопасной.
Пэртридж энергично работал и добился многого. Начиная с 1680 года он регулярно выпускает свои альманахи с предсказаниями на предстоящий год. Был он, конечно, ловким шарлатаном, но нельзя ему отказать в литературных способностях. Он редактировал свои предсказания, касающиеся судеб видных общественных деятелей Англии и континента на предстоящий год, достаточно двусмысленно и даже многосмысленно: оставляя себе и шансы на успех предсказания, и хитроумные лазейки на случай провала. Составлялись эти альманахи достаточно бойко и расходились в довольно большом тираже. К началу века Пэртридж был человеком состоятельным, уважаемым сочленом книгоиздательского цеха и вообще довольно видной фигурой лондонского общества.
В начале 1708 года он, как обычно, выпустил свой альманах. Конечно, он не был монополистом рынка, и другие авторы выпускали подобные альманахи. Но Пэртридж мог считаться наиболее популярным в своей профессии, он не боялся конкурентов и расправлялся с ними с неподдельным полемическим задором, обвиняя их в недобросовестности, невежественности, халтуре.
И не было нужды смущаться Джону Пэртриджу, когда в середине февраля 1708 года купил он, проходя по Грэб-стрит, у уличного разносчика четырехпенсовую брошюрку, весьма длинно озаглавленную:
«Предсказания на 1708 год, в которых определяется месяц и число месяца, называются лица и, в частности, рассказывается о важных фактах и событиях предстоящего года. Написано для того, чтобы предохранить английский народ от дальнейшего надувательства его вульгарными составителями альманахов».
И строчкой ниже – имя автора:
Исаак Бикерстаф, эсквайр.
Бикерстаф? Пэртридж никогда не слыхал этого несколько необычного имени. Очевидно, новое
Пэртридж перелистывает брошюрку. Однако нахальный субъект этот Бикерстаф. С первых же строк издевается он над благородной наукой астрологии, злобно критикует методы составления предсказаний. Если это обычный конкурент, зачем бы понадобилось ему подрывать свое же ремесло?
А вот и его, Пэртриджа, имя на второй странице:
«Я, пожалуй, несколько удивляюсь, когда я вижу, как деревенские джентльмены хватаются за альманах Пэртриджа, чтоб узнать о событиях предстоящего года, как они не рискуют даже назначить охотничью экспедицию, не справившись о погоде в альманахе Пэртриджа…»
Безусловно, возмутительный субъект! Осмеливается далее обвинять Пэртриджа и других астрологов в безграмотности, незнании английского языка и, что хуже всего, в полной бессодержательности их предсказаний. Но кто ж он сам? Тоже астролог? Разоблачитель или конкурент?
Оказывается, и то и другое. Вот он хвастается (на четвертой странице) своими успешными в прошлом предсказаниями и дальше пишет:
«Что же касается тех конкретных предсказаний, кои я предлагаю миру, я опубликовываю их не ранее, чем ознакомился со всеми альманахами за этот год. Альманахи эти составлены в обычной для них манере, и я прошу читателя сравнить их метод с моим. И тут я беру на себя смелость объявить перед всем миром, что я ставлю в зависимость все мое искусство от успеха моих предсказаний, и пусть Пэртридж и остальные из его шайки назовут меня шулером и обманщиком, если не сбудется хоть одно из моих предсказаний. (Будьте спокойны, мистер Бикерстаф, назовем! – думает Пэртридж.) Я полагаю, что всякий, кто прочел эти строки, будет считать меня человеком по меньшей мере столь же честным и знающим, как обычные авторы альманахов. Я не таюсь во тьме, я не совсем неизвестная фигура, и я назвал свое имя именно затем, чтоб оно стало знаком бесчестия для человечества, если оно убедится, что я обманщик!»
Пэртридж смущен, он и не подозревал, старый Джон Пэртридж, все зубы съевший на этом деле, что авторы альманахов умеют так писать. Кто ж он такой, этот Бикерстаф?
Еще полстраницы об астрологии, свидетельствующие, что Бикерстаф прекрасно знаком с техникой и терминологией этого ремесла, – и вот наконец первое предсказание…
Но что же это, что это такое?!
Бедный, старый Джон – ему уже шестьдесят пять, уже мучают его старческие болезни – читает дважды, трижды…
«Мое первое предсказание лишь пустяк, но я опубликовываю его, чтоб показать, как невежественны эти ничтожные кандидаты в астрологи в своих собственных делах: мое предсказание касается Пэртриджа, автора альманахов. Я составил его гороскоп по моему собственному методу и увидел, что он во что бы то ни стало должен умереть от острой лихорадки 29 марта сего года, около одиннадцати часов вечера. Я предлагаю ему подумать об этом и вовремя урегулировать все свои дела».
Далее следуют еще четыре странички пародийных предсказаний и блестящее мистификационное рассуждение о дальнейших планах Исаака Бикерстафа, астролога. Этих страничек бедняга Джон, наверно, и не прочел: с него было совершенно достаточно прочитанного.
Таково начало, таков первый акт театральной постановки Джонатана Свифта. Немедленный и восторженный отклик встретил этот первый акт.
Уже через десять дней после появления «Предсказаний» на улицах Лондона продавалась анонимная брошюрка «Ответ Бикерстафу». Вот ее начало: