Путешествие в страну моей души
Шрифт:
Ещё за это время я сумела занять руководящую должность на предприятии, выйти замуж, родить дочь. При этом доказав своему разуму, что быть замужем и быть «грушей для битья», это далеко не всегда синонимы, что жена не обязана терпеть измены мужа и унижения со стороны окружающих.
Окончание жизни в лабиринте
Из родильного дома я выписалась с вполне здоровым ребёнком. Спустя несколько месяцев, врачи поставили неутешительные диагнозы, среди которых и угроза ДЦП. Объясняя, что если не осуществлять должный уход, не заниматься восстановлением организма, то ребёнок не сможет учиться в обычной школе. Из угроз, а после и из болезней нам удалось «выползти» и,
Муж, как обычно, пробыв пять месяцев в отпуске, уходит в рейс, а через неделю я понимаю, что беременна. Вначале хотела оставить ребёнка. Но у меня не получилось. Итак, я пытаюсь восстановиться после аборта и в очередной день, дочь, играя в своей комнате, падает со шведской стенки.
Сначала я думаю, что это обычный синяк, укладываю её отдохнуть, но через три часа боль не проходит. В больнице врачи делают МРТ и ставят диагноз компрессионного перелома позвоночника. Доктора что то ещё уточняют, но я уже ничего не слышу и не понимаю. На просьбу объяснить, отвечают, обращаясь к Оле: «Про танцы теперь можешь забыть навсегда, ближайшие три недели лежать можно только на спине, на специальной кровати, а после будешь учиться ходить заново». И для меня: «Ваш ребёнок – не инвалид, а только заболел». Эту фразу врачи будут повторять для меня три года.
В этот момент я ощущаю: время и жизнь вокруг меня (или во мне) остановились. Из поля моего зрения исчезло всё. Есть только я, ребёнок и проблема. Всё остальное – пустое, невидимое, несуществующее.
Прошло десять месяцев, Оля научилась почти заново ходить, но болезни не давали покоя. Врачи, делая анализы и осматривая ребёнка, разводили руками, не понимая в чём дело, не могли поставить точный диагноз. После посещения очередного врача, ребенку был поставлен диагноз «Целиакия».
Это означает, что нельзя допускать даже попадания на кожу ребенка пшеницы, ржи, ячменя и всех продуктов, содержащих их в своем составе. Продукты покупать можно только в специальном магазине. Дома такую диету соблюдать ребенку возможно. Но в детском саду, общаясь с детьми на площадке, на праздниках, в театрах – диету соблюдать невозможно. И я, как «правильная мама», ограничиваю круг общения своего ребёнка. Но там, где есть дети, хоть какие-то конфеты или другие вкусности – ребёнок ущемлён.
Вечером, после празднования Пасхи с детьми, дочка мне сказала: «Мама, ты же всё умеешь! Помоги мне, я хочу не проснуться!» Следующие два дня помню смутно, после пытаюсь что то увидеть.
Туман густой пеленой полностью окружил меня. Оглядываюсь… Мельчайшие осколки стекла попадают в глаза, из за боли и слёз сначала ничего не вижу. Вскоре ощущаю лёгкое дуновение ветерка, передо мной вырисовывается образ снеговика. Босиком, не чувствуя своего тела от страха и холода, иду по снегу. Подойдя поближе, уже могу увидеть вместо снеговика сугробы снега и сгнившие ягоды рябины. Иду дальше, впереди виднеется ещё какой то образ, пока не совсем чёткий для меня. Подхожу ближе. За кустом, занесённым снегом, сгнившие листья и мусор.
Я одна в поле, заблудилась, вокруг снег, начинается метель. Мне холодно, хочется лечь и уснуть навсегда. Кажется, что сейчас легче умереть, чем выжить. Сажусь в снег и вижу рядом с собой маленькую проталинку, из которой прорезается оранжевый цветок. Наклоняюсь ниже, внимательнее присмотревшись, замечаю кого то или что то шевелящегося. Теперь вижу отчётливо маленькое оранжевое существо, которое с этого момента будет моей ЗУНей. ЗУНЯ – это для меня Здоровье, Умения и удача, Надежда и вера, я.
Дочку, вместе с ЗУНей, подлечила, «вытащила» из многих болячек, подправила своё
Выход из лабиринта
И вот опять становятся всё тише окружающие звуки, вижу поляну, иду по траве, прохожу под аркой, сворачиваю к реке, плыву в «Ковчеге Души», выхожу, иду по тропинке. Джунгли. Бетонный лабиринт, охраняемый большой и страшной обезьяной, в центре которого ребёнок (он напуган и растерян). В лабиринте темно и сыро, стены высокие. Я сверху направляю свет, хочу освободить малыша, но девочка пугается, ещё больше съёживается и закрывается руками. Ухожу отсюда…
Доплываю в «Ковчеге Души» до другой тропинки, иду вглубь леса. На поляне бегает малыш, ему три года. Я пробую подойти, но он меня пугается и убегает. Опять ухожу.
В «Ковчеге Души» перемещаюсь к очередной тропинке, выйдя на поляну, вижу высокую гору, которую обвивает дорожка, на вершине горы расположена пещера. В пещере темно, в глубине стеклянный стол, на котором лежит новорожденный. От малышки исходит прозрачное, чистое сияние. Новорожденная рад моему появлению, я с ней играю, ношу на руках. Обнимая и прижимая, чувствую, как бьётся родное сердечко. Это первый раз, когда подпустил меня к себе мой внутренний ребёнок. После этой встречи я смогу навещать своего малыша, мы знакомы, и она мне доверяет.
В жизни я часто ощущаю себя в лабиринте, понимая, что совершенно не знакома с чувствами. Ответ на вопрос «Что ты сейчас чувствуешь?», для меня из области фантастики. Я начинаю в уме перебирать названия чувств, но не могу определить их место и значение. Для меня существует два состояния: хорошо и плохо. «Хорошо» – это «обычно», «привычно», «тревожно», «настороженно» и «беспокойно». И «плохо» – это «опасно», «больно», «очень страшно».
В жизненных ситуациях я часто теряюсь, говоря: «Не знаю, как исправить ситуацию?», «Не знаю, что делать?». А за этими вопросами стоит: «Не знаю, что хочу получить в итоге!», «Не понимаю, что хочу и что чувствую!».
Опять соединяюсь с дыханием: поляна, арка, река, тропинка. Джунгли, бетонный лабиринт, охраняемый большой и страшной обезьяной. В центре – ребёнок, только теперь он меня не боится. Малыш смотрит на меня, немного опасаясь. Выходить пока боится, я представляюсь ему, в этот раз мы только поиграем.
В следующий мой визит у меня получится провести через третью часть лабиринта своего внутреннего ребёнка. И через несколько визитов сюда у нас двоих получится выйти из лабиринта, после чего сам лабиринт растворится, и я увижу перед собой обезьяну.
Мне страшно даже поднять глаза, я боюсь её увидеть. Страх меня парализует. Мои ноги обвивает окручивающий ползун. Это растение хищник оно обвивает сначала ноги, не позволяя убежать. Затем поднимается выше, и если бездействовать, то обовьёт и закроет от всего мира полностью.
У меня уже немеют икры, перестаю чувствовать ноги, очень страшно, тяжело дышать. Преодолевая немыслимое сопротивление и дикий страх, поднимаю взгляд и вижу морду обезьяны. Наши глаза встречаются, и я принимаю: меня сюда посадило и сторожило все эти годы чудище – образ, вобравший в себя женские сожаления, обвинения, обиды и страхи что то менять. Выдох и окручивающий ползун меня начинает отпускать. Могу дышать, ноги освобождаются, а от обезьяны остаётся только силуэт, который вскоре исчезает. Я на поляне, передо мной цветы злости, ненависти, обиды. Их стебель толще обычного и серо зелёного цвета, бутон серый, мягкий, воздушный, вместо лепестков – чёрные когти. Обойти эти цветы невозможно, они растут сплошной полосой. При дуновении даже слабого ветерка, они начинают раскрывать и закрывать когти, выпуская тёмно серый ядовитый дым, который щиплет глаза, обжигает носоглотку и, если не двигаться, то окутывает, заставляя терять ориентацию.