Путешествие в тропики

Родин Леонид Ефимович

Нас душит зной. Измерили температуру воды за бортом — двадцать восемь градусов, на полградуса больше, чем на палубе в тени.

После обеда обычно набегают тучи. Но зной не уменьшается, тяжелая густая дымка висит над горизонтом. Вентилятор в каюте не в состоянии умерить ощущение бани. Белье и постель становятся липкими. Решили спать на палубе, — там хоть слегка обвевает ветерком, но через час нас согнал оттуда дождь.

Экватор

Когда же мы пройдем

экватор? Даже мы, новички, знаем, что, по морской традиции, переход корабля через воображаемую линию, опоясывающую земной шар в самой широкой его части, всегда отмечается празднеством. Так уже ведется из века в век.

Кто-то из пассажиров обнаружил припрятанную на юте — кормовой части верхней палубы — свежепозолоченную колесницу и трезубец. Тут же матрос трепал концы на паклю. Он просил никому ничего не говорить, но, конечно, скоро все узнали, что мы готовимся к переходу через экватор.

За обедом все осаждали капитана вопросами:

— Владимир Семенович, когда же перейдем экватор?

— И что будет по этому поводу?

Но Владимир Семенович уклончиво отвечал, что до экватора еще далеко, что еще не произведено счисление, а насчет какого-то празднества ему вообще ничего не известно.

За ужином — та же таинственность…

— Ну, когда же экватор, Владимир Семенович?

— Да кто его знает!.. Ночью, должно быть…

После ужина решили вздремнуть, раз до экватора еще далеко.

Вдруг прозвенел телеграф на капитанском мостике. Застопорили машины. Настала необычная тишина (мы так привыкли к постоянному, из часа в час, стуку мощных машин «Грибоедова»). Чуть доносился только легкий гул дизелька корабельной динамомашины.

Воздух прорезали три гудка тревоги. Все бросились наверх. На средней палубе уже собралась вся команда. Две живописно загримированные под неведомых существ фигуры везли с юта седобородого Нептуна. Древнеримский бог морей был в золоченой короне, с серебряным трезубцем и всклокоченной белой бородой. Яркий прожектор осветил всю эту группу. Нептун потребовал капитана. Владимир Семенович в полной форме спустился с мостика.

^{«Нептун» допрашивал капитана.}

Молодой матрос, изображавший Нептуна, не совсем твердо разучил свою роль. Не очень строго он допрашивал капитана: Что это за корабль? Откуда и куда идет? Что за люди на нем?

Капитан всё разъяснил суровому властителю морей и попросил разрешения пройти через экватор.

Нептун поломался было, но потом разрешил, с условием, чтобы все были окроплены морской водой, а ему — морскому, царю, — его свите и всей команде было бы выдано по доброй рюмке вина.

Тут-то и началось… Уже заранее был припасен брандспойт, и на нас откуда-то сверху низверглась толстая струя океанской воды. Все стали разбегаться, но «крещеные» хватали сухих и тащили под струю

соленой, почти горячей воды. Извлекли из каюты доктора, буфетчицу и боцмана, пытавшихся избежать «крещения». Наконец, когда уже все были мокры с головы до ног, кто-то вспомнил, что не видно ресторатора. Он спрятался в своей каюте и на стук не подавал голоса. Тогда его перехитрили: просунули брандспойт в иллюминатор и стали поливать каюту по всем углам. Ресторатор выскочил из каюты с мольбой о пощаде, но тут его уже ждали с другим брандспойтом.

После «крещения» ресторатора был дан отбой, и мы, мокрые, пошли на нос, где ветром приятно холодило от мокрой одежды.

Итак, мы уже теперь в южном полушарии! В ту ночь, когда «Грибоедов» пересек экватор, стояла безоблачная, ясная погода. Во всей красе сверкал Южный Крест — большое созвездие южного полушария. Наша родная Большая Медведица как-то нелепо перевернулась, а Полярная звезда была уж почти неразличима, она едва мерцала на небосводе у самого горизонта.

На другой день после перехода экватора, 5 мая, температура днем поднялась до 29°. Сильно парило.

Наша каюта на правом борту, и после обеда солнце накаляет его и вливает зной прямо в иллюминатор. Спасаюсь на палубе, где долго брожу, выискивая тень и ветерок от движения…

Наконец безветренный, знойный день заканчивается. Но поверхность синего океана лишена покоя. Откуда-то издалека приходят волны. Они идут чуть наискосок к курсу корабля. Верхушки валов курчавятся пеной. Закатное солнце, пронизывая их своим лучом, делает волны зелеными и прозрачными. Одни — достигают корабля, бьют в белый борт и кипящей струей убегают за корму. А другие — загнувшись гребнем — вдруг покроются пестрым пенным узором, потеряют зеленую прозрачность и исчезают в океанской синеве.

Под вечер прошли мимо островов Фернандо-де-Норонья. В противоположность островам Зеленого Мыса, они сплошь покрыты сочной зеленью: вероятно, это густые заросли травы и кустарников. Местами видны рощи. В средней части большого острова видно селенье, в нем — пальмы и другие деревья, сады. В стороне — плантации аккуратно высаженных кустов, должно быть, кофе. В одном месте желтеет сжатое поле. В средней части одного острова торчит высокий голый скалистый пик.

Уже близко материк Южной Америки. Острова принадлежат Бразилии. Сюда ссылают коммунистов и других борцов за свободу. Это бразильская каторга. Недурная «вывеска» в океане, оповещающая о приближении к Новому свету.

Подходим к Америке

В 1500 году, спустя восемь лет после того, как Колумб открыл близ Американского материка острова, названные Вест-Индскими, португалец Кобрал достиг берегов нынешней Бразилии. В те же годы итальянский мореплаватель и географ Америго Веспуччи, имя которого присвоили вновь открытому материку, совершил четыре путешествия в Новый свет. Он дал описание и составил карту нынешней Бразилии. Но Америго Веспуччи, так же, как и Колумб, считал, что вновь открытые земли являются частью Азии.