Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах
Шрифт:
Сентября 17. Я сошел на берег чтобы купить лошадь для поездки в Хиву. Мне привели дурную, старую, маленькую, которая более 30-ти рублей ассигнациями не стоила и не перенесла бы двух переходов. — {34} За нее просили 125 реалов т. е. 250 рублей ассигнациями. Я не купил ее и решился ехать на верблюдах; того же числа Алеке проводник наш из Нефтяного острова, поехал на киродже отыскивать Шкоут. Приехавшая из Астрабада обывательская лодка не видала его, что нас еще более удостоверило в прежнем предположении.
Глава II.
Путешествие в Хиву и пребывание в ханстве Хивинском.
Сентября 17. Я провел в приготовлениях к поездке в Хиву, и имел два письма к Хану, одно от Его Высокопревосходительства Алексея Петровича Ермолова, а другое от Майора Пономарева; здесь оные прилагаются.
I. Копия с письма Алексея Петровича Ермолова к Хивинскому Магмед Рагим Хану.
Высокославный, могущественный и пресчастливейший Российской Империи Главнокомандующий, в Астрахани, в Грузии и над всеми народами обитающими от берегов Черного моря до пределов Каспийского, дружелюбно приветствуя Высокостепенного и знаменитейшего обладателя Хивинские земли, желаю многолетнего здравия и всех радостей.
Честь имею притом объявить, что торговля привлекающая Хивинцев в Астрахань, давно уже познакомила меня с подвластным вам народом, известным храбростью своею, великодушием и добронравием; — восхищенный же сверх того славою, повсюду распространяющеюся, о высоких достоинствах ваших, мудрости и отличающих особу вашу добродетелях, я с удовольствием пожелал войти в ближайшее с Вашим Высокостепенством знакомство и восстановить дружественные сношения. Почему через сие письмо, в благополучное время к вам писанное, открывая между нами двери дружбы и доброго согласия, весьма приятно мне надеяться, что чрез оные при взаимном соответствии вашем и моим искренним расположением, проложится счастливый путь для ваших подвластных к ближайшему достижению преимущественных выгод по торговле с Россиею и по вящему утверждению взаимной приязни основанной на доброй вере. — Податель сего письма имеющий от меня словесные к вам поручения, будет иметь честь лично удостоверить Ваше Высокостепенство в желании моем, из цветов сада дружбы сплести приятный узел соединения нашего неразрывною приязнью.
Он же обязан будет, по возвращении своем донести мне о приеме, коим от вас удостоен будет, и взаимных расположениях Вашего Высокостепенства, дабы я и на будущий год мог иметь удовольствие отправить к вам своего посланного с дружественным приветствием и с засвидетельствованием моего особливейшего почтения.
Впрочем прося Бога, да украсит дни жизни вашей, блистательною славою и неизменяемым благополучием, честь имею пребывать истинно вам усердный и доброжелательный.
Подлинное подписал: Генерал от Инфантерии Ермолов.
2. Копия с письма Майора Пономарева.
Высокостепенному, Высокопочтенному и знаменитейшему обладателю Хивинские земли желаю много лет здравствовать.
Высокославной, могущественной и пресчастливейший Российской Империи Главнокомандующий, в Астрахани, в Грузии и над всеми народами обитающими от берегов Черного до пределов Каспийского моря Алексей Петрович Ермолов, желая с живущими при береге Каспийского моря Туркменами завести торговую связь послал меня к ним. — Связь сия тем более увеличится может, когда Ваше Высокостепенство соедините желание свое с намерением Главнокомандующего нашего, тогда совершенно осчастливите народ, заслуживающий толь высокого обоюдного покровительства; что всего легче учинить, когда чрез землю их позволите вашему народу провозить свои товары к Балканскому Заливу куда и Российские купцы приезжать будут. Чрез что караваны скорее доходить могут в Астрахань, но главное, избегнуть тех грабительств и притеснений какие претерпевали они, проходя Киргиз-Кайсацкие Орды. — Уже давно Российской народ знаком с вашим и всегда в связи дружеской находился, для того Главнокомандующий почел за нужное отправить к вам особого своего чиновника Николая Николаевича Муравьева засвидетельствовать толь знаменитому владетелю Хивинские земли свое искреннее уважение, а сверх того поручил ему и словесно от себя разные дела вам объявить. — Я радуясь сему случаю, поспешаю отправлением сего чиновника к вам; чрез которого свидетельствую Вашему Высокостепенству мое униженнейшее высокопочитание, желая искренно, дабы в благополучное время владения вашего, толико славное, взаимное дружеское сношение связалось цепью сплетенною из роз неувядаемых и восхвалено песнями громогласных соловьев из Царства всех утех и райских наслаждений. — Имею честь остаться вашим покорнейшим слугою.
Подлинное подписал: Майор Пономарев.
Сентября 18. Ввечеру когда уже все было готово к моему отъезде обрадованы мы были известием о Шкоуте Санкт Поликарпе, привезенным к нам через гребное судно с него прибывшее. — Шкоут оставался за противными ветрами близь островов Челекени и Огурчинского, и нуждался в пресной воде. Известие о Шкоуте переменило прежнее наше намерение и гребное судно было тотчас возвращено обратно, с двумя бочками воды и предписанием к Лейтенанту Остолопову не замедлить прибытием в Красноводск, — в тот же самый вечер я съехал на берег и ночевал в прибрежных двух кибитках у старика Кюл-Яршик Софи; — меня проводили на берег Священник наш, Лейтенант Линицкой и Мичман Юрьев.
Я имел весьма мало надежды возвратиться; но был довольно покоен, потому что уже сделал первой шаг к исполнению той трудной обязанности, которую на себя принимал и совершенно положился на благость Творца{35}.
Сентября 19. Я оставил берег. — Проводник мой Сеид жил в кочевье при колодцах Суджи Кабил; он прислал ко мне 4-х верблюдов с родственником своим Абул Гуссейном, — достали еще двух лошадей, и таким образом я отправился в степь. — При мне находились только переводчик Армянин Петрович, и денщик мой. Недостаток в людях заменил я добрым штуцером, пистолетом, большим кинжалом и шашкою, которые во всю дорогу с себя не снимал. Петрович был человек очень усердный, преданной мне и веселого нрава, — к сему имел довольно странную наружность и охоту забавлять других; шутливостью своею он не редко развеселял меня в самые грустные минуты.
Киат и Таган Ниас провожали меня до Сеидовой Обы. — Поднявшись на высокие скалы составляющие берег Балканского заливы, я увидел обширную степь, чрез которую лежал мой путь; она покрыта местами кустарником, местами же песчана; не в большом расстоянии от берега есть колодцы солоноватой воды, при которых находятся Туркменские кочевья. — Произрастений и трав совершенно никаких не видно; однако же по сим голым равнинам пасутся стада верблюдов и овец питающиеся сухими кустиками, растущими местами по степи. Беззаботливые и ленивые Туркмены кое как продовольствуют себя хлебом, покупаемым в Астрабаде или Хиве, и верблюжьим молоком. — Промысел их воровство; похищая людей из Астрабада, они продают их в Хиву и выручают за них большия деньги.
Поднявшись как выше сказано на скалу, я заехал к знакомому мне старшине Мулле Каибу, которой угостил меня верблюжьим молоком. — Отправившись от него, проехал мимо нескольких кочевьев, имея в стороне не большия возвышения, которые должны быть отрасли Балканской горы, и перед вечером прибыл в Обу Сеида, населенную Туркменским племенем Келте, поколения Джафар-Бай отрасли Шереб, происходящей от народа Иомудского составляющего одно из 11-ти главных Туркменских поколений{36}.
Сии Туркменские поколения рассыпаны по всей степи начиная от Каспийского моря почти до самых Китайских пределов. — Они разделяются на множество мелких отраслей, из коих в каждой есть избранный старшина, которому народ повинуется, или лучше сказать, которого народ уважает по старости лет, по разбойническим доблестям его, или по богатству.
В Обе Суджи Кабил в которую я прибыл считается до 50-ти дворов и три колодца с хорошей пресной водой. —
Море отстоит от оной к Западу на 3 агача. {37} Я остановился в кибитке Сеида., где был принят очень ласково; кочевье сие находится в 28 верстах на N. ten О. от Красноводской якорной стоянки нашей.