Путешествие вокруг Кавказа. У черкесов и абхазов, в Колхиде, Грузии, Армении и в Крыму. С живописным географическим, археологическим и геологическим атласом. Том 4

де Монпере Фредерик Дюбуа

«Эта могила в память души господина (Парунэ арм.) Хача-бабы, безвинно оказавшегося в руках неверных. Я прошу прочитавшего эту надпись помянуть мою душу в своих молитвах».

На другой стороне:

«Умоляю вас еще раз вспомнить обо мне в своих святых молитвах, чтобы и вас не забыли пред Агнцем Божиим. Почил в 1030 году армянской эры (1581 год от Рождества Христова). Наш отец и пр.» (это молитва, которую он просит прочесть за него).

На обоих берегах Аракса поднимаются, напротив друг друга, два просторных караван-сарая, возведенные из тесаного камня и которые еще не достроены; дюжина семейств, составляющих все население нынешней Джульфы, водворились в одном из них на левом берегу. Повсюду на расстоянии до одной версты на ровном берегу реки, в оврагах, на живописных скалах и у их отвесных стен разбросаны жилища, наполовину разрушенные, наполовину погребенные, наполовину смытые дождями, наполовину унесенные потоками. Здесь нет

ничего живого, кроме ужасного черного скорпиона Джульфы, более крупного и более ядовитого, чем обычные скорпионы; не проходит и года, чтобы он не погубил кого-нибудь из оного десятка бедных семейств Джульфы. Я предпринял бы мучительные поиски, чтобы обнаружить хотя бы одного; но время года еще не вполне подходящее, поскольку только в мае месяце он начинает роиться.

Однако к моему большому удивлению я не нашел ни одного из весьма примечательных строений Джульфы ни по богатству, ни по великолепию своей архитектуры; вызвавший их гибель пожар слишком жестоко обошелся с ними. Все дома состояли из камней разноцветного песчаника, соединенных красной глиной. Церкви были сооружены несколько лучше, не приближаясь к обычной роскоши армянских церквей. Стало быть, в своих могилах жители Джульфы похоронили свою славу и свои богатства.

Пройдя другую стену, замыкающую другую оконечность города, нет ничего лучшего тысяч погребальных камней, разбросанных и нагроможденных друг на друга как урожай початков, укрывающих большое пространство вдоль Аракса. Эти камни имеют от 8 до 9 футов в высоту, представляя лабиринт мертвых, где живые после трех столетий могут найти всякое усопшее поколение, как если бы оно только что накануне умерло; ведь памятники из песчаника Тарудага, покрытые скульптурами, арабесками, барельефами, предстают свежими, как если бы только вышли из рук скульпторов.

Эти памятники двух видов: одни сделаны из камня длиной от 7 до 9 футов, насаженные сверху на длинный и прямоугольный блок, который представляет собой могилу. На этом длинном камне вы увидите в узорчатом обрамлении великолепно сработанные арабески, кресты разных величин, снабженные орнаментами: верх камня иногда украшен барельефами, изображающими сцены из Библии или Святого Георгия, или персидского сфинкса с двумя телами и с человеческой головой посередине. Каждый камень обладает надписью по-армянски с датой. Многие из них изумительны совершенством своей работы, делающей их достойными пребывания в музее. Некоторые из них покрыты маленькими часовнями, обнесенными стенами.

Другой вид памятников, который более малочисленный, состоял из овнов, покрытых надписями и отдельными рельефами. Я зарисовал самый красивый и любопытный из всех. Кен-Портер говорит об этом в своем Путешествии. На нем мы видим всадника, вооруженного копьем и несущего на крупе ребенка-узника; вокруг его шеи обмотана веревка, к которой привязаны три других узника, коих всадник тянет после него. Дальше, несомненно, тот же самый персонаж представлен сидящим за столом; на одной стороне коленопреклоненный раб подает ему выпивку, тогда как на другой второй раб играет на гитаре; в сфинксе тоже нет недостатка. Надпись нам сообщает, что: «Здесь покоится прах Манука Назара, умершего в 1037 году армянской эры (1578 год от Рождества Христова)» (21) .

21

Смотрите Atlas, IIe serie, pl. 28, fig. 1.

Разве не сказали бы вы при виде оной гробницы, брошенной на границе с Персией, что вы увидели перед глазами место упокоения предка всего знаменитого семейства Лазаревых, порвавших некогда с Джульфой, чтобы поспешить прославиться в России. Здесь самое время поговорить о разрушении этого города, и меня поймут лучше, сидя у основания вышеуказанной гробницы (22) .

В царствование слабого Шаха Мохаммеда Ходабендеха Туркам под командованием Лала-Паши удалось овладеть Ереваном, Таврисом (Тебризом), одним словом, почти всей Арменией. Шах-Аббас, называемый Великим, предпринял многие усилия, чтобы вырвать у них их завоевания. В своем походе на Эривань в 1604 году он прошел через Джульфу. Жители этого города оказали ему самый торжественный прием, выйдя ему навстречу, и когда он переправлялся по Араксу, они разостлали перед ним золотые ковры вплоть до дворца князя Хачика. Когда он в него прибыл, Хачик принес большую чашу, наполненную кусками золота, передав ее Шах-Аббасу через своего сына; другие знатные люди города предоставили ему столько же. Шапрады, Надзар (Лазарь) и священнослужитель Иоанн также пожертвовали ему богатые подношения. Шах-Аббас оставался три дня в Джульфе, радуясь в своем сердце богатством этого города и притворяясь, что любит христиан, вкушал с ними свинину, пил вино и молился перед иконами: одним словом, он ласкал их, чтобы лучше завладеть их богатствами.

22

Читайте историю событий у Чамчяна – Tchamtchean, Hist. d’Armenie en armen.; и у Аракела из Тебриза – Arakhel de Tauris, Hist. des evenements arrives en Armenie, etc., от 1605 по 1666 гг., по-армянски.

Собственно, в следующем (1605) году, не сумев удержаться против Турок, его преследовавших, он находился со своим войском в Джульфе, пока враги занимали Нахичевань. Пребывая в угрожающем положении, Шах-Аббас думал сделать Аракс преградой между собой и Турками. Уже мост был разрушен; ему понадобилось на кораблях переправлять все свое войско, как и узников, взятых в Армении, которых он тянул за собой. Тот, кто из этих бедных людей не желал переправляться по реке, подвергся отрезанию носа и ушей. Иоанн, брат патриарха Аракела, и знатный персонаж из Гарни претерпели казнь в усечении головы. Эта переправа длилась несколько дней. В конце концов, Шах-Аббас, раздраженный ожиданием завершения, повелел бросить в Аракс всех тех, кто из этих несчастных оставался на левом берегу – женщин, стариков, детей и др. «Те, кто умеет плавать, быстро достигнут другого берега. – сказал он. – А другие пусть утонут».

До тех пор Джульфа оставалась нетронутой. Завершив это предприятие, Шах-Аббас послал тогда в город Тамаса-Кули-бега с повелением приступить к эвакуации. Глашатаи произнесли в трех кварталах следующее постановление:

«Слушайте, все жители Джульфы, великий царь Шах-Аббас вам повелевает сопровождать его в Персию. Вам дается три дня, чтобы к сему приготовиться. По завершении трех дней всякий, кто будет здесь обнаружен, подвергнется смерти, а его имущество станет принадлежащим великому царю. Если же кто-то спасется или укроется, то разоблачивший его получит его имущество, а великий царь его голову».

Большинство жителей Джульфы, не имея возможности унести свои богатства и надеясь вскоре вернуться на родину, закапывали их подле своих домов. К концу третьего дня, когда больше уже не было отсрочки и надежды, когда требовалось уходить, бросая мирное и любимое жилище для страшного будущего без крыши над головой, каждый из них, унося ключи от своего дома, последовал за священниками, уносившими ключи от церквей, и когда весь народ прибыл к церкви Пресвятой Богородицы, находящейся на скале вне города, каждый принялся стенать и плакать, скользя последним взглядом по пустынному городу. Затем, обратившись к Царице Небесной, несчастные горожане доверили этой матери свои церкви и дома, ключи от которых бросили в реку.

Шах-Аббас прибыл к этому замешательству, торопя, ободряя и угрожая. Видя смятение большинства, он приказал своим солдатам им помочь. Каждый спешил, чтобы расплавить имевшееся на юных девушках и парнях, завладев в то же время наиболее ценными вещами. Настолько большую добычу храбрецы Шах-Аббаса отправили к себе домой.

Остальной народ из Джульфы шел как мог; многие утонули в Араксе. После чего Шах-Аббас направил Тамас-Кули-бега, чтобы разрушить стены, предав огню город тростником, пропитанным дегтем, дабы лишить всякой надежды на возвращение его жителей, наблюдавших пожар с другого берега. Затем он удалился в Тебриз, заставив следовать за собой своих пленников. В следующем (1608) году он распределил наиболее богатых по городам, а крестьян по селам. Численность Армян, пришедших в Исфахан, достигала 12 000 семейств (50 000 душ), не учитывая тех многих, что погибли в пути. Они основали там новое предместье, значительно выросшее и обогатившееся.

Сугубо Шах-Аббас приказал Хамдану разыскивать беглецов, прятавшихся в пещерах и в крепостях в глубине гор; таких нашлось много. Великий царь буквально пожелал оставить Туркам одну пустыню.

Шах-Аббас привязался к Лазарю (Надсару), сыну Манука, назначив его главой монетного двора и великим казначеем империи. При Шах-Надире (Тамас-Кули-Хане) Коджия Надзар, внук Манука, исполнял важные обязанности келонтера, то есть главы и судьи Нор-Джульфы; он приказал построить два караван-сарая, вышеупомянутых мной, в пользу негоциантов своего народа: его смерть помешала ему их завершить. На них была потрачена сумма более 100 000 экю. После смерти Шах-Надира другой Лазарь, избегая, как и большое количество его единоверцев, ужасы анархии, добычей которых оказалась Персия, спасался в России, унеся с собой богатство в деньгах и драгоценных каменьях, а среди других и знаменитый алмаз, украшающий императорский скипетр, который Екатерина II приобрела у сына Лазаря Лазарева за 500 000 рублей ассигнациями (550 000 франков) (23) .

23

Magazin fur die Literatur des Auslandes. Berlin, 1836.