Путешествие вокруг света

Шамиссо Адельберт

Только один раз мы видели этого добродушного, кроткого человека в состоянии сдержанного гнева, даже ярости. Это случилось, когда он напрасно искал свои камни в укромном месте на «Рюрике», где он хранил их, а на его жалобы относительно пропажи никто не обратил особого внимания. Естественно, он счел себя оскорбленным.

Несмотря на свою бедность, Каду был весьма щедр и умел быть признательным. Он оказывал услуги тем из нас, от кого получал подарки, и, когда мы были на Ваху, воспользовался возможностью разумно продать разные мелочи, которые ему дарили, и преподнести всем, кто делал для него приятное, подарки, причем каждому такой, какой, по его мнению, ему понравится. Себе он оставлял лишь то, что могло обогатить или порадовать его земляков. Так, он раздал своим друзьям на Радаке все, что имел, оставив себе только одну драгоценность— ожерелье, которое долго носил, будучи на корабле. Однажды со слезами на глазах он поведал нам тайну этого ожерелья. На Табуаи (остров группы Аур

цепи Радак) он бок о бок со своими новыми друзьями сражался против врагов, напавших с островов Медуро [Маджуро] и Арно. Он победил врага, готовясь пронзить его копьем. Однако в последний момент его руку схватила прибежавшая откуда-то дочь побежденного. Каду подарил ей жизнь отца, а она обещала ему свою любовь; он, мужчина, взял с собой драгоценный дар и теперь в память о девушке носил этот залог любви, полученный от нее на поле битвы.

Хочется отметить в характере Каду два превосходных качества: отвращение к войне, человекоубийству и застенчивость, даже стыдливость, которая так его украшала и которой он, живя среди нас, ни разу не изменил.

Каду ненавидел кровопролитие, но трусом не был. Грудь его была в шрамах от ран, полученных в оборонительной войне на Радаке. Когда, готовясь к высадке на остров Св. Лаврентия, мы вооружились, сказав Каду, что сделали это не потому, что хотим напасть на островитян, а в целях самообороны, поскольку будем иметь дело с людьми, настроение и образ мыслей которых нам неизвестны, хотя мы и стремимся установить с ними выгодные для обоих сторон отношения, Каду попросил дать ему оружие — саблю, поскольку на Уналашке он еще не научился хорошо стрелять. Если потребуется, он будет сражаться рядом с нами. Он придерживался мнения, которое составил себе еще на Эапе: седина появляется лишь у людей, переживших ужасы войны.

В отношении к другому полу Каду проявлял щадящую мягкость. Он никогда не приближался к женщине, принадлежавшей другому мужчине. У него всегда было правильное представление о приличиях. То, что Каду узнал на Ваху, было ему противно, и он открыто осуждал это, находя безнравственным. Даже в свободном мужском разговоре он никогда не выходил за рамки приличий.

Самое большое понимание и способность к шуткам мы встречаем у тех народов, которые теснее других связаны с природой, там, где мягкий, теплый климат позволяет вести легкую жизнь, полную удовольствий. Каду особенно любил шутку, но даже в шутке не переходил границы. С помощью небольших услуг или подарков он умел быстро успокаивать тех, над кем весьма удачно подшучивал.

Во время путешествия наш друг неоднократно напоминал нам, что намерен оставаться у нас до тех пор, пока не достигнет цели, и что не покинет «Рюрик», даже когда мы попадем на его любимую родину Улле. Он решил сопровождать нас в Европу, где мы должны будем помочь ему вернуться домой на одном из русских торговых судов, регулярно совершающих рейсы на острова Пелеу, где часто бывают лодки с Улле. Мы в это время сами еще не знали другого пути через Гуахам. Но Каду лелеял надежду (и она сбылась на Гуахаме) получить на одном из известных ему островов — Эапе — сведения о теперешнем местопребывании властителя этого острова, его товарища по несчастью на Радаке. Тогда его люди построят судно и заберут Каду. Эта мысль занимала его все время.

Мы старались собрать на Ваху полезных животных, саженцы и семена нужных растений и затем попытаться распространить их и на Радаке. Каду знал, что мы намереваемся направиться туда, но настаивал на своем. Мы потребовали, чтобы он учился здесь всему, что может оказаться полезным на Радаке. Тогда он сможет обо всем рассказывать нашим друзьям и научить их извлекать пользу из наших даров. Каду как будто понимал наши намерения, но цель их была ему еще неясна. Присущие ему легкомыслие и беззаботность привели к тому, что он очень нерадиво использовал свой досуг, о чем сам впоследствии сожалел [24] .

24

Каду легко научился общаться с жителями Ваху и не раз обращал наше внимание на сходство различных слов в их языке и в языках островов первой провинции.

Мы направились на Радак и высадились на Отдиа, к большой радости тех немногих мужчин, которые не ушли на войну. С этого момента Каду был самым неутомимым нашим помощником. Он помогал сеять, сажать, ухаживать за животными, рассказывать и показывать островитянам все, что им необходимо знать и уметь. Но он еще не менял своего намерения остаться с нами.

Когда на Отдиа было сделано все необходимое, Каду отправился на Ормед, остров старого вождя Лаергаса, чтобы возделать там участок. В этой поездке на радакских лодках его сопровождал только автор этих строк. Дневные часы на Ормеде мы отводили работе, а вечерние— приятному общению. Женщины пели много песен, посвященных нам и сложенных во время нашего отсутствия. Так наши имена сохранялись в их памяти. Каду рассказывал им о своих странствиях, вплетая в повествование забавные небылицы; он раздавал подарки,

приготовленные во время путешествия. На другой день— последний день нашего пребывания на Радаке,— когда на лодке, которая должна была доставить нас на «Рюрик», уже был поднят парус, Каду, чье веселое настроение сменилось спокойной серьезностью, заявил, что остается на Отдиа и дальше с нами не поплывет. Каду уполномочил своего друга сообщить капитану об этом новом решении и, предупреждая возможные возражения, изложил свои доводы. Он остается на Отдиа, чтобы заботиться о животных и растениях, которые без него погибнут и не принесут пользы невежественным людям. Он хочет, чтобы наши дары обеспечили бедных радакцев пищей, чтобы этим людям не приходилось из-за нужды убивать своих детей. Он хочет способствовать восстановлению мира между южными и северными группами Радака, чтобы люди больше не убивали друг друга. Когда животные и растения размножатся в достаточном количестве, он хотел бы построить корабль, отправиться на Ралик и там распространить наши дары. Он хочет, чтобы капитан, которому он вернет все полученное от него, дал бы ему лопату и кое-что из необходимых инструментов. Принадлежащее ему железо он хочет спрятать и, если удастся, спасти от могущественного Ламари. Он рассчитывает, что все эти замыслы ему поможет осуществить его земляк с Аура. Этот земляк должен привезти ему его дитя, дочь, которая после отъезда Каду, как ему стало известно, очень грустила, не могла спать. У его жены теперь другие мужья, и он должен был заботиться о своем ребенке.

Каду сожалел о том, что на Ваху он упустил время и не научился многим полезным вещам, например плетению. В последние минуты Каду старался получить от нас как можно больше советов.

Лодка, на которой мы, борясь со встречным ветром, плыли к своему кораблю, была ненадежной, и солнце уже клонилось к горизонту, когда мы поднялись на «Рюрик», где, к счастью, находился и капитан. Когда стало известно о новом решении Каду, он вскоре неожиданно для себя стал обладателем бесчисленных богатств, таких, которые в этой части света служат «объектом вожделения властителей и народов» [25] . Наша любовь к нему теперь проявилась открыто; каждый стремился пополнить из собственных запасов собранные для него железо, инструменты и другие полезные предметы.

25

Гомер. Илиада. X, ст. 379.

Каду увязал свою постель, одежду, белье, отныне ему принадлежавшие, заботливо отложил зимнюю одежду и преподнес ее в подарок матросу, который его обслуживал; правда, тот отказался ее взять.

Солнце уже зашло, когда Каду с его богатством был доставлен на берег. Нехватка времени не позволила составить и передать ему какое-нибудь письменное свидетельство. Была только выбита надпись на медной дощечке, которую прибили к кокосовой пальме на Отдиа. Там указаны название корабля и дата нашего пребывания. Собравшимся жителям Отдиа мы представили Каду как нашего человека, которому приказано наблюдать за животными и растениями и, кроме того, распоряжаться нашими подарками Ламари. Мы обещали также, что через некоторое время вернемся на Радак повидать его и потребовать отчета. Чтобы подкрепить это обещание и в знак нашего могущества, вернувшись ночью на корабль, мы дали два пушечных залпа и выпустили ракету. Когда утром мы подняли якорь, наш друг и спутник был на берегу и занимался животными, часто обращая к нам свои взоры.

Адельберт Шамиссо и его кругосветное путешествие

Русская кругосветная экспедиция 1815–1818 гг. под руководством О. Е. Коцебу занимает видное место в мировой летописи великих географических исследований и открытий. Трехлетнее плавание вдали от родных мест увенчалось многими важными находками. Был выявлен ряд принципиальных особенностей географии Тихого океана, его островов и материкового обрамления. Наиболее ценные сведения были получены по северным районам океана — Берингии, Аляске, Алеутским островам, Чукотке, Камчатке. Экспедиция впервые обследовала и нанесла на карту обширную центральную территорию Тихого океана между экватором и 12° с. ш., 170° и 150° з. д. Итоги этого кругосветного плавания были опубликованы в трех томах под названием «Путешествие в Южный океан и в Берингов пролив для отыскания северо-восточного морского прохода в 1815— 1818 годах». Первые два тома, принадлежащие перу О. Е. Коцебу, вышли в свет в 1821 г. и с некоторыми сокращениями переизданы в 1948 г. в однотомнике под названием «Путешествия вокруг света».

Помимо навигационных, общегеографических и картографических задач, с которыми успешно справлялся сам О. Е. Коцебу и его ближайшие помощники из состава экипажа, экспедиция занималась и более глубокими, естественнонаучными проблемами, связанными прежде всего с детальной характеристикой органического мира океана, его островов и побережий, а также с проведением специальных наблюдений (погода, рельеф и грунты морского дна и берегов и т. д.). Эти работы подготовили благодатную почву для классических исследований Ч. Дарвина, выполненных во время плавания на «Бигле» в 1831–1835 гг.