Путешествие вокруг света
Шрифт:
Turrigeros elephantorum miramus humeros, taurorumquo colia et truces in sublime jactus tigrium rapihas, ieonum jubas; Quum rerum Datura nusquam magis quam in minimis tota sit. Quapropter quaeso, ne nostra legentes, quoniam ex his spernent multa, ctiam relata fastidio damnent, quum in contemplatione naturae nihil possit videri supervacaneum.
Ночь была дождливой, а днем мы наконец вошли в Столовую бухту. Теперь лежащие в отдалении горы были свободны от облаков и вызывали изумление видом своих крутых, мрачных скал. Войдя глубже в залив, мы увидели город, расположенный у подножия черной Столовой горы, и вскоре стали на якорь. После того как мы отсалютовали крепости и к нам на борт поднялось несколько здешних служащих Голландской Ост-Индской компании, мы с обоими нашими капитанами, Куком и Фюрно, сошли на берег в радостной надежде найти много нового для науки в сей части света, расположенной столь далеко от нас, на другом полушарии земли.
102
Мы дивимся башненосным спинам слонов, мощно подъятым вверх выям быков, тигриной хищности и львиным гривам, однако природа не может считаться полной без малого. И потому желал бы я, чтобы мои читатели, обычно взирающие на такие вещи с пренебрежением, все же прочли мое описание, ибо в деле изучения природы ничто не может считаться излишним.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Пребывание на мысе
Пребывание на мысе Доброй Надежды.— Известие о тамошней колонии
Едва выйдя из шлюпок, мы сразу же засвидетельствовали свое почтение губернатору — барону Иоахиму Плеттенбергу. Он оказался человеком большой учености; его вежливость и общительность произвели на нас самое наилучшее впечатление. Затем мы побывали у других видных лиц и наконец у нынешнего командующего в заливе Фолз-Бей господина Брандта, в чьем доме обычно останавливаются капитаны английских кораблей. Мы тоже решили обосноваться у него. Почти все здешние служащие Компании [103] , исключая только лишь членов совета, сдают комнаты офицерам и путешественникам с английских, французских, датских и шведских кораблей, которые останавливаются здесь по пути в Индию или обратно.
103
Речь идет о нидерландской (голландской) Объединенной Ост-Индской компании, созданной в 1602 г. Генеральными штатами (высшим постоянно действующим законодательным органом республики Соединенные провинции Нидерландов) для расширения и эксплуатации голландской колониальной империи и ведения торговли в бассейне Индийского и Тихого океанов, от мыса Доброй Надежды до Магелланова пролива. На всем этом пространстве Компания обладала монопольным правом торговли и мореплавания, беспошлинного провоза товаров в метрополию, создания факторий, крепостей, набора и содержания войск, флота, ведения судопроизводства, заключения международных договоров и т. д., то есть всеми правами государственного суверенитета, осуществляемого ею от имени Генеральных штатов. Главным городам компанейских владений стала Батавия (ныне Джакарта) на о-ве Ява, где действовала администрация Компании во главе с генерал-губернатором и высшим советом. Компания жестоко эксплуатировала коренное население колоний. В 1798 г. она была ликвидирована, а все ее активы перешли в собственность голландского государства.
Нам бросилось в глаза очевидное и приятное различие между здешней колонией [104] и колонией португальского острова Сантьяго [Сантьягу]. Там превосходная на вид земля, расположенная между тропиками, в благодатнейших широтах, и много сулившая, если ее только обработать, пребывала в запустении из-за вялости ее угнетенных обитателей. Здесь, напротив, мы увидели построенный среди пустыни, в окружении черных жутких гор славный город — свидетельство увенчанного счастьем усердия и трудолюбия. Со стороны моря это место выглядит не столь живописно, как Фуншал. Все склады компании расположены близко к воде, жилые же дома частных лиц лежат за ними на пологой возвышенности. Форт, охраняющий гавань, находится на восточной окраине города; на вид он не слишком мощный, но кроме него есть еще две батареи по обоим концам города. Улицы широки и хорошо распланированы, самые главные из них обсажены дубами, посреди некоторых есть каналы, но не хватает хорошей проточной воды, чтобы их наполнить; поэтому, несмотря на множество шлюзов, некоторые части каналов зачастую бывают пусты, и запах, исходящий от них, нельзя назвать приятным. Здесь явно сказался голландский национальный характер. Во всех их городах обязательно бывают каналы, хотя разум и опыт, казалось бы, убеждают, что их испарения, особенно в Батавии [Джакарте], в высшей степени вредны для жителей.
104
Имеется в виду Капская колония (голл. Kaapkolonie,от Каар de Goede Hoop— мыс Доброй Надежды). Основанная в 1652 г. голландской Объединенной Ост-Индской компанией на мысе Доброй Надежды, эта колония постепенно расширялась за счет захвата земель у бушменов, готтентотов и народов банту. В 1795—1803 и 1806—1815 гг. Капскую колонию оккупировала Великобритания, за которой она была официально закреплена решением Венского конгресса (1815 г.). В настоящее время — Капская провинция ЮАР.
Дома здесь строятся из обожженного камня и снаружи обычно оштукатурены. Комнаты, как правило, высоки, просторны и полны воздуха, как того требует жаркий климат. На весь город имеется только одна церковь неплохой архитектуры, однако на вид она должна быть маловата для целой общины. Дух терпимости, коим так прославились голландцы в Европе, в колониях совершенно отсутствует. Лишь совсем недавно лютеранам было позволено строить церкви здесь и в Батавии, но даже сейчас у них тут нет ни одного проповедника, и они вынуждены прибегать лишь к услугам священников с датских или шведских кораблей, которые останавливаются здесь по пути в Ост-Индию и один-два раза в год за хорошее вознаграждение читают для них проповеди и дают причастие. Гораздо хуже в этом смысле обстоит дело у рабов, ибо как правительство, так и хозяева их меньше всего заботятся о столь ничтожной вещи, как религия тех, кто является их собственностью; так что, по сути, у них просто и нет религии. Некоторые, правда, приняли магометанскую веру и раз в неделю собираются в доме одного свободного магометанина, чтобы читать и петь молитвы, а также главы из Корана, чем и ограничивается все их богослужение, поскольку священника у них нет [106] .
105
[Сатиры, 3. 18—20. Пер. Д. Педовичаи Ф. Петровского]
106
Мы не склонны винить в этом только голландцев; известно, что с неграми во всех английских и французских колониях поступают не лучше. Хотелось бы только возбудить у колонистов всех наций чувство сострадания к сим несчастным; пусть те, кто наслаждается неоценимым счастьем свободы или по меньшей мере стремится к ней, вспомнят о своей обязанности быть человечными и добрыми по отношению к страдальцам, у которых они, вероятно,без малейшего угрызения совести отняли благо свободы. — примеч. Форстера
Число рабов на службе у Компании достигает нескольких сотен; все они живут вместе в просторном доме, где также приучаются к работе. Другое большое здание предназначено под госпиталь для матросов с кораблей Компании, которые обычно останавливаются здесь по пути из Европы в Индию; на борту у них всегда много больных. Часто такой корабль везет в Батавию от шести до восьми сотен рекрутов, а поскольку во время долгого плавания в жарких широтах они жили очень скученно, были весьма ограниченны в питье и ели почти только соленое, не приходится удивляться, что многие из них попадают в госпиталь. Нередко голландский корабль привозит сюда из Европы 80, а то и 100 мертвецов, да еще две-три сотни опасно больных попадает в госпиталь. Дешевизна этого живого товара и легкость, с какой голландцы могут вести сию позорящую человечество торговлю рекрутами для Ост-Индской компании, делают их столь равнодушными к жизням этих бедных людей. Здесь и в других голландских колониях нет ничего более обычного, как видеть на службе Компании солдат, которые открыто признают, что они были «похищены» в Голландии. В аптеке, принадлежащей госпиталю, приготовляются необходимые снадобья, но ни одного мало-мальски дорогого лекарства в ней не найдешь; две-три большие бутыли служат без различия всем пациентам, так что здешний здоровый воздух и свежая пища, похоже, более помогают выздоровлению больных, нежели искусство врачей. Больные, способные ходить, должны в хорошую погоду по утрам прогуливаться по улицам, а расположенные рядом сад и огород Компании поставляют необходимые овощи и противоцинготную зелень. Разные путешественники то превозносят этот сад, то отзываются о нем пренебрежительно, в зависимости от того, с какой точки зрения на него
107
См. описание путешествия адмирала Байрона у Хауксуорта, т. 1, с. 183. — примеч. Форстера
См. примеч. 11 и примеч. 37 .
108
См. «Путешествие Бугенвиля вокруг света». — примеч. Форстера
См. примеч. 39.
В день после нашего прибытия оба астронома, господа Уолс и Бейли, расположили свои инструменты на берегу в нескольких футах от той точки, где до них производили астрономические наблюдения господа Мезон и Диксон [109] .
В тот же день мы приступили к ботаническим прогулкам. От города берег поднимается полого во все стороны к трем горам, расположенным в глубине залива. У самого моря берег низкий и ровный; между бухтами Фолз-бей и Столовой, где в последнюю впадает маленький ручей с соленой водой, почва болотистая. Кое-где она поросла зеленью, однако по большей части песчаная. Места более высокие с моря кажутся иссохшими и пустынными, однако здесь множество разнообразных растений, в том числе кустарников; называться же деревьями заслуживают лишь две или три разновидности. У маленьких ручьев повсюду расположены загородные дома здешних жителей, которые весьма оживляют местность. В сухих зарослях водятся всевозможные насекомые, многие виды ящериц, черепах и змей; здесь в изобилии можно встретить также разных мелких птиц. Каждый день мы возвращались с богатой добычей растений и трав, и многие, особенно травы, к нашему удивлению, оказались совсем неизвестны натуралистам, хотя они росли довольно близко от городских стен, откуда не раз пополнялись коллекции по всей Европе.
109
Английские астрономы Ч. Мезон и Дж. Диксон вели астрономические наблюдения на мысе Доброй Надежды в 1761 г.
В одну из своих прогулок мы пошли на Столовую гору. Подъем был трудным и утомительным из-за множества камней, которые выкатывались из-под ног. В средней части горы нам встретилось глубокое ущелье; склоны его представляли собой отвесные, а то и нависающие скалы, из трещин которых били маленькие источники или же сочилась влага, давая жизнь и питание сотням растений в глубине ущелья. Другие растения находились на более сухих местах и там питались соками более густыми; они распространяли вокруг себя аромат, и слабый ветерок доносил его до нас со стороны ущелья.
Через три часа мы наконец достигли вершины горы, очень плоской, со скудной растительностью и почти без почвы. Кое-где в углублениях, заполненных частью дождевой водой, частью плодородной почвой, росли пахучие травы. Из животных на этой горе нам встретились антилопы, коршуны и кроты. С этой высоты открывается вид величественный и живописный. Залив кажется небольшим прудом, а корабли в нем — маленькими лодчонками. Город у наших ног с правильными садовыми участками казался игрушечным. Львиная гора превратилась в невысокий холм, другая гора, называемая Львиной головой, которая снизу казалась довольно высокой, тоже осталась глубоко внизу. Карлова гора могла равняться со Столовой. На севере виднелись остров Роббен-Айленд, Голубая и Тигровая горы, за ними величественная цепь еще более высоких гор. На западе Дровяной залив замыкался нагромождением скал, что тянулись дальше на юг, образуя один из берегов Столового залива, и обрывались у знаменитого мыса, который португальский король Мануэль назвал мысом Доброй Надежды [110] . На юго-востоке между обоими заливами была видна низкая коса, а дальше за нею — поселение Готтентотская Голландия и горы у Стелленбоша. Особенно приятно было видеть возделанные участки, среди пустынной местности они радовали взгляд своей прекрасной зеленью. Между ними выделялась знаменитая у нынешних эпикурейцев Констанция [111] . Два часа наслаждались мы этими красотами. Потом сильно похолодало, подул резкий ветер, и мы пустились в обратный путь, весьма довольные вылазкой, щедро вознагражденные за свои усилия великолепием и красотой открывшегося нам зрелища.
110
Обогнув этот мыс, португальский мореплаватель Бартолемеу Диаш в 1488 г. назвал его Торментозо (Бурный). Но португальский король Жуан II (не Мануэль) приказал переименовать его в мыс Доброй Надежды, так как его открытие дало португальцам надежду достичь морским путем Индии.
111
Поселение Констанция славилось своим вином.
Особое наше внимание привлекла местность к юго-востоку от Столовой горы, где много плантаций и встречаются разнообразные растения. Красивее всего она у самых гор, по эту сторону перешейка. Плантацию можно было увидеть у каждого маленького ручейка, она состояла обычно из виноградников, нивы и сада, окруженных дубами в 10—20 футов высотой, чья густая листва придает местности столь живописный вид и одновременно защищает плантации от бурь. Последний губернатор Тульбах, которого почитают за отца этой колонии, оставил своим преемникам несколько домов и садов в Рондебоше и Нивланде. Сады состоят по большей части из тенистых аллей, устроены без всяких изящных украшений, зато хорошо снабжены водой; особенно заслуживает внимания порядок, в каком они содержатся. В этой же местности находятся и амбары Компании, немного подальше — пивоварня, принадлежащая частному лицу, которое получило исключительную привилегию варить для Капстада пиво; далее в прекрасной долине на склоне горы располагается плантация, называемая «Парадиз» и примечательная красивой рощей, а также тем, что здесь прекрасно плодоносят деревья, обычно встречающиеся лишь между тропиками. Наконец мы увидели с этой же стороны усадьбу «Альфен», принадлежавшую тогдашнему командору в бухте Фолз-Бей. Благородный хозяин усадьбы принял нас с подлинным гостеприимством уроженца Германии, которому он остался верен и здесь.
Не приходится удивляться, что это место стало центром наших ботанических вылазок в те несколько дней, пока мы здесь стояли. Вылазки были на редкость удачными, каждый раз мы возвращались домой с такой изрядной ношей, что даже не знали, сумеем ли оба при всем нашем усердии описать, зарисовать и сохранить всю массу растений, которую надеялись найти в этой малоизученной стране, причем многие из них были новыми, до сих пор не описанными. Поскольку же нам не хотелось ничего упустить, стало крайне необходимо найти умелого помощника; к счастью, мы встретили здесь доктора Спаррмана. Он учился у великого кавалера Карла фон Линнея, отца ботаники, затем совершил путешествие в Китай и теперь, желая расширить свои познания, прибыл на мыс Доброй Надежды. Мысль собирать новые сокровища в совершенно неизведанных землях настолько захватила его, что он тотчас же решил отправиться с нами вокруг света, и я с гордостью могу теперь подтвердить, что в его лице мы обрели горячего друга естествознания, опытного врача, сердце, способное к благороднейшим чувствам и достойное философа [112] . Но не в пример выдающимся естественнонаучным открытиям, сделанным во время первого путешествия господина Кука в такую новую и большую страну, как Новая Голландия, мы вынуждены были довольствоваться несравненно более ограниченной с точки зрения естествознания жатвой на маленьких островах; к тому же нам редко удавалось изучить их природу в достаточной мере, отчасти потому, что задерживались мы там очень недолго, иногда всего несколько часов, дней или самое большее недель, отчасти потому, что попадали туда в неблагоприятное время года.
112
Спаррман, Андерс (1748—1820) — шведский врач, этнограф и натуралист, ученик Линнея. Участвуя вместе с Форстерами во второй кругосветной экспедиции Кука, собрал интересную коллекцию, которая ныне хранится в Стокгольмском этнографическом музее. Издал подробное описание своих путешествий: A. S р а г г m а п. Resa till Goda Hoppsudden, s"odra polkretsen och omkring jordklotet. 2 vols. Stockholm, 1783—1818. Г. Форстер перевел на немецкий язык первый том этого труда и издал его в Берлине в 1784 г.