Путешествие вокруг света
Шрифт:
135
[Энеида. 1, 89, 91. Пер. С. Ошерова]
136
[Комедия ошибок, I, 1.67—69. Пер. А. Некора]
Были пущены в ход все насосы и помпы, люди старались изо всех сил. Наконец, к большому нашему счастью, выяснилось, что вода проникает не через скрытую и недоступную починке щель, как все опасались, а через окно, или люк, в боцманской кладовой, который был недостаточно прочно для этих бурных мест закреплен и оказался сорван волнами. Это было уже не опасно, люк тут же снова заделали, так что на сей раз мы обошлись без особого урона, если не считать того, что вся одежда и имущество матросов и офицеров были насквозь промочены. Однако вряд ли удалось бы спасти корабль, не случись этому младшему офицеру проснуться вовремя. Не помогло бы ни хладнокровие наших офицеров, ни мужество команды; нам суждено было бы потонуть, ибо в такую темную ночь при бурном море никто не смог бы прийти нам на помощь.
Примерно тогда же всем людям на борту были розданы рыболовные крючки и лески, чтобы, как только нам встретилась бы земля, каждый мог тотчас же пустить их в ход.
Штормовая погода с дождями и туманами держалась до 5 декабря [137] . В этот день впервые с тех пор, как мы покинули мыс Доброй Надежды, ветер стих настолько, что мы смогли поставить верхние брамсели [138] . В полдень мы находились под 47°10' южной широты. Радоваться хорошей погоде пришлось недолго, ибо после полудня снова начался дождь и волны, катившиеся с запада, известили нас, откуда следует ждать ветра. Он действительно поднялся в ту же ночь, правда с юго-запада, и в воздухе настолько похолодало, что термометр упал с 44° [6,7°С] до 38° [3,3°С], а днем пошел снег. Ветер при этом усилился, и 7-го он так разбушевался, что после полудня мы смогли поставить только один парус.
137
В эти бурные дни мы потеряли шесть свиней и несколько овец. — примеч. Форстера
138
Брамсель — парус третьего яруса на судне с прямым парусным вооружением.
От мыса Доброй Надежды за нами следовало множество разных буревестников, а также морских ласточек. Иногда они летели большими, иногда малыми стаями. Ни ветер, ни бурное море не заставили их повернуть обратно, напротив, казалось, их стало еще больше. Среди них выделялись капский буревестник, или пинтадо, и голубой буревестник, названный так из-за голубовато-серого оперения с черной полосой поперек крыльев. Кроме, двух уже упоминавшихся видов альбатросов появлялся иногда, хотя и редко, еще и третий, который мы назвали сажевым (sooty),а наши матросы, за серо-коричневый цвет,— квакером [139] . 8-го, когда море было все еще довольно бурным, а ветер весьма сильным, мы видели всюду вокруг множество всех этих птиц, а также впервые — пингвинов [140] .
139
Голубыми буревестниками в настоящее время называют птиц вида Halobaena caerula.Они сходны по расцветке и величине с ширококлювыми китовыми птицами (Pachyptila vitata Forster)и часто встречаются вместе с ними.
Альбатрос, прозванный матросами из-за его мрачной окраски квакером (членом религиозной секты «трясунов»), принадлежит к виду Phoebetria palpebrata Forster.
140
Со времен сэра Джона Нарборо эту птицу упоминает едва ли не каждый мореплаватель достигавший южной оконечности Америки, и тем, кто читал сообщения Ансона, Байрона, Бугенвиля, Пернети и других, пингвин столь знаком, что вряд ли есть надобность описывать его здесь. В известном смысле эту птицу можно рассматривать как амфибию, поскольку крылья ее не приспособлены для полета, они состоят лишь из крепких мускулистых перепонок, которыми пингвин пользуется как плавниками. Натуралистам уже известны десять различных его разновидностей.— примеч. Форстера
Пернети, Аптуан Жозеф (1716—1801) — бенедиктинский монах, который в качестве капеллана участвовал в 1763—1764 гг. в экспедиции Бугенвиля на Фолклендские, или, как их называли французы, Малуинские, острова, а впоследствии стал библиотекарем прусского короля. Форстер имеет в виду его книгу: A. J. Р е г n e t у. Journal historique du voyage fait aux ^iles Malouines et au detroit de Magellan. В., 1769 (другое издание— 1770 г.). В 1771 г. эта книга была издана в переводе на английский язык.
Нарборо, Джон (1640—1688) — английский мореплаватель, обследовавший Огнеземельский архипелаг.
Близ корабля появились скопления морской травы, называемой морской бамбук. Это укрепило в нас надежду на близость земли, ибо до сих пор считалось, что морская трава, особенно такая, как эта, растущая обычно у скал, равно как и пингвины, никогда не встречается далеко от побережья. Однако опыт показывал, что нельзя слишком полагаться на подобные знаки. Доверие к ним бывает подчас основано на случайных совпадениях и свидетельствах того или иного известного мореплавателя. Тщательное изучение свойств и условий появления морской травы и плавника позволило бы прийти к более точным выводам. Ведь трава эта вырастает не в море, а на скалах, ее срывает с них ветром или другими внешними силами, поэтому она начинает гнить, и по большей или меньшей степени этого гниения можно предположительно судить, как долго она проплавала в море, а иногда и насколько она удалилась от земли; но тут, конечно, надо принимать в расчет направление и силу ветра, волн и прочие обстоятельства.
9-го утром мы наконец смогли опять поставить большие паруса, поскольку шторм несколько стих. Напротив, термометр, несмотря на улучшившуюся погоду, упал в 9 утра до 35° [1,7°С], а днем поднялся не более чем на один градус, хотя мы тогда находились всего под 49°45' южной широты. К ночи опять похолодало, я в половине десятого термометр на палубе показывал 32° [0°С], питьевая вода по краям бочки подмерзла. Этот холод как бы предвещал появление плавучих льдов, которые мы увидели на другое утро. Первой нам встретилась большая льдина; ее пришлось поскорей обходить. Еще одна такая же льдина показалась прямо перед нами, а третья виднелась примерно в 2 морских милях против ветра, она возвышалась над водой, похожая на большой белый мыс или на меловой утес.
После полудня мы проплыли мимо громадной массы льда, длиной около 2 тысяч футов, шириной в 400 и вышиной по меньшей мере с нашу самую высокую среднюю брам-мачту, то есть примерно в 200 футов. Поскольку опыты Буайлана и Мерана [141] показали, что массы льда и морской воды относятся примерно как 10 к 9, то согласно известным законам гидростатики масса льда, выступающего над водой, относится к массе подводной части как 1 к 9. То есть ежели льдина перед нами была правильной формы, как мы предполагали, то она должна была уходить под воду на 1800 футов и иметь общую высоту 2 тысячи футов. Примем всю ширину за 400 футов, а длину за 2 тысячи, тогда одна эта глыба содержала 1600 миллионов кубических футов льда.
141
Mairan's Dissertation sur la glace. P., 1749, p. 201. — примеч. Форстера
Такие громадные массы льда движутся на вид очень медленно и незаметно, поскольку же наибольшая часть их бывает скрыта под водой, воздействие ветра и волн мало на них сказывается. Морские течения — вот, вероятно, главная сила, приводящая их в движение, однако и самое быстрое из них не может за двадцать четыре часа отнести их на 2 английские мили. Во время этого первого плавания к Южному полюсу мы могли составить лишь предположительное мнение, о происхождении плавучих льдов, подтвердить которое может только дальнейший опыт; однако, совершив путешествие вокруг света и не найдя Южного материка, в который верили все в Европе, мы утвердились в этом мнении и считаем теперь более чем вероятным, что такой плавучий лед возникает непосредственно в открытом море [142] ; во всяком случае, неоднократные опыты ясно показали, что морская вода может замерзать [143] .
142
В период второго кругосветного плавания Кука в науке еще непоколебимо господствовало мнение, что льды, встречающиеся в море, попадают туда из рек. В свете этих воззрений наличие в высоких широтах Южного полушария огромных масс плавучего льда рассматривалось рядом видных ученых как аргумент в пользу существования Южного материка; считалось, что ледяные поля берут начало от текущих там рек.
Едва ли не первым, кто выступил в печати с утверждением, что хотя бы часть распространенных в море льдов образуется непосредственно из морской воды, был М. В. Ломоносов. Он высказал эту мысль в работе «Рассуждение о происхождении ледяных гор в северных морях», написанной в 1760 г. и впервые опубликованной в 1763 г. на шведском языке в «Записках Шведской Академии наук».
143
Господин Адансон, вернувшись из Сенегала, привез с собой несколько бутылок с морской водой, взятой под разными широтами, и, когда он зимой вез их из Бреста в Париж, вода в пути замерзла, и все бутылки разорвались. Изо льда затем получилась пресная вода, небольшое же количество концентрированной соленой воды, не превратившейся в лед, вытекло. См. его «Путешествие в Сенегал», с. 190. Господин Эдв. Нейрн, член Лондонской академии, в сильные морозы 1776 года ставил опыты с морской водой, известия о которых можно найти в томе 66 трудов этой академии. Опыты неопровержимо показали, что морская вода может превращаться в плотный лед, из которого при таянии получается пресная вода .— примеч. Форстера
Адансон, Мишель (1727—1806) — французский естествоиспытатель и путешественник. Имеется в виду его труд: М. A d a n s о п. Histoire naturelle du S'en'egal. Coquillages. Avec la relation abreg'ee d'un voyage fait en se pays pendant les ann'ees 1749—1753. P., 1757.
Нейрн, Эдуард (1726—1806) — механик, оптик и натуралист, член Лондонского Королевского общества. Публиковал свои исследования в «Philosophical Transactions» этого научного общества.
Как установили в дальнейшем исследователи, природный лед обычно значительно чище, чем вода, ибо растворимость вещества в нем крайне плохая. Однако лед может содержать различные механические примеси. Так, при образовании льда в море между ледяными кристаллами, состоящими из чистой воды, задерживаются мелкие капельки морской воды (рассол). С течением времени этот рассол стекает вниз, лед опресняется, и в нем появляются пузырьки воздуха, создающие его пористость. Поэтому многолетний лед отличается малой соленостью.
Плавучие льды свидетельствуют о большом различии между климатом Северного и Южного полушарий. В декабре (что в Южном полушарии соответствует нашему июню) мы находились всего только под 51°5' южной широты (что примерно соответствует широте Лондона), однако встретили уже несколько плавучих ледяных гор, и наш термометр в полдень показывал 36° [2,2°С]. Такой несоразмерный холод, видимо, связан с отсутствием в Южном полушарии материка, здесь только море, которое, будучи прозрачным жидким телом, лишь поглощает солнечные лучи, но не отражает их, как в Северном полушарии.
11 декабря в 3 часа пополудни мы проплыли мимо ледяного острова длиной по меньшей мере в половину английской мили; он находился от нас с надветренной стороны. Термометр на палубе, который в 2 часа показывал около 36°, поднялся из-за прекрасной солнечной погоды до 41° [5°С]; но когда мы проходили мимо льдов, он постепенно опустился до 37 1/ 2° [3,1°С], а затем опять вернулся к делению 41°, Разница в температуре ощущалась и телом, из чего, очевидно, следовало, что эти огромные массы льда наряду с упомянутыми причинами также способствуют охлаждению воздуха в сих неприветливых водах. Волны бились об этот ледовый остров с таким неистовством, словно это была недвижная скала; они были немногим ниже его, а пена и брызги, разбиваясь, взлетали еще выше. В сиянии солнца это было прекрасное зрелище. Видимо, сталкиваясь так со льдом, морская вода накрепко замерзает; тогда многое объясняется в характере возникновения и скопления льдов.