Путешествие вокруг света

Форстер Георг

Печально выглядела часть Америки, открывшаяся перед нами! В 3 часа утра мы приблизились к берегу, почти сплошь окутанному густым туманом. Ближе к нам находился, по-видимому, небольшой остров, состоявший из невысоких, но совершенно бесплодных черных скал. За ними видны были более высокие и крупные горы, от вершины и почти до самого подножия покрытые снегом. Из живых существ на этих пустынных берегах водились только стаи бакланов, буревестников, поморников и прочих птиц, которые могли нам, во всяком случае, компенсировать бесплодность сей земли, если бы удалось найти гавань, где мог бы укрыться наш корабль. Действительно, за все наше кругосветное плавание редко встречалась нам земля, где не было бы никакой пищи, ни растительной, ни животной, которая помогла бы нам уберечься хотя бы от крайней степени цинги и других подобных болезней!

В 11 часов мы прошли мимо мыса, выдававшегося далеко в море. Капитан Кук назвал его мыс Глостер [533] . После

полудня мы проплыли около острова, на котором, согласно описанию Фрезье, находится мыс Нуар. Гравюра в его книге, изображающая этот мыс, совершенно соответствует истине. На северо-востоке в глубь суши, видимо, уходит длинный морской рукав; это, несомненно, так называемый пролив Санта-Барбара. Уже на самых старых испанских картах можно найти эту часть Огненной Земли, разделенную в соответствии с истиной проливами на множество островов; все они были открыты и наименованы старыми испанскими мореплавателями. Одна из лучших таких карт приложена к испанскому переводу описания кругосветного плавания Байрона, сделанному д-ром Казимиром Гомесом Ортега. По этой карте мы установили, что земля от того места, где мы ее впервые увидели, до мыса Нуар состоит из множества островов, и мы, вероятно, увидели бы их гораздо больше, если бы не туман.

533

Мыс Глостер — западная оконечность о-ва Чарлз, наиболее крупного, в группе островов Графтон.

По другую сторону от мыса Нуар, который расположен под 54°30' южной широты и 37°33' западной долготы, лежит, очевидно, более сплошная земля. На другое утро мы убедились, что берег здесь нигде не разделен. Горы уже близко к морю были гораздо выше, чем до сих пор, и сплошь покрыты снегом. Ветер постепенно слабел и к полудню утих совершенно, а воздух при ясном небе был довольно теплый. Всевозможные птицы летали вокруг корабля, а в воде резвились тюлени. После полудня показалась группа примерно из тридцати китов (Grampus),они плыли преимущественно парами и, видимо, тоже наслаждались хорошей погодой [534] .

534

Речь идет о сером дельфине (Grampus griseus).

К вечеру поднялся восточный ветер, державшийся всю ночь, но на другой день он совершенно стих. У этого опасного мыса, само название которого со времен Ансона наводит страх на всех моряков, мы ожидали сильнейших штормов, но никак не столь мягкой погоды. Тем более было нам приятно убедиться в противоположном и положить конец заблуждению, ибо ученые и вообще род человеческий бесконечно много выиграют, избавившись от укоренившихся предрассудков и ошибок.

Термометр в этот день показывал 48° [8,9°С]; если учесть соседство снежных масс, это была довольно мягкая температура. Первые путешественники, открывшие сей берег, назвали его Берег Запустения (Десолейшн), и это название подобает ему по праву. Нигде не видно было ничего, кроме громадных гор с острыми, покрытыми снегом вершинами! Снег лежал даже на скалах у самого моря, что делало пейзаж, лишенный травы и кустарников, еще более мертвым и бесплодным. То и дело в бухтах встречались маленькие, поросшие зеленью острова. В одну из таких бухт мы вошли к вечеру с помощью слабого восточного ветра. У входа на западной стороне возвышалась громадная отвесная стена скал, которую капитан Кук назвал Йорк-Минстер (Йоркский Собор), ибо она напоминала ему готическую постройку [535] . Это место находится под 55°30' южной широты и 70°28' западной долготы.

535

Мыс Йорк-Минстер — южная оконечность о-ва Уотермен.

Как только мы приблизились к берегу, капитан приказал все время опускать лот, и глубина регулярно то увеличивалась, то уменьшалась, смотря по тому, дальше или ближе находились мы от берега. Лишь у входа в гавань лот на 150 саженях не достал дна. Подобное было когда-то в бухте Даски. Увидев перед собой очень просторную гавань, мы спокойно поплыли в глубь нее между пустынных островов, многие из которых до самых высоких вершин были покрыты снегом. Мой отец воспользовался наступившим безветрием и вместе с лейтенантами отправился на шлюпке пострелять птиц; но их старания оказались напрасными, и они вернулись на борт с одной-единственной птицей.

В девять вечера при слабом ветре мы наконец вошли в маленькую бухту, которая, хотя и плохо была защищена от ветра и волн, все же на ночь могла при необходимости дать укрытие. Здесь впервые после сорока одного дня пути, за время которого мы так быстро и благополучно пересекли все Южное море, корабль опять стал на якорь!

На другое утро капитан Кук в сопровождении нескольких офицеров, моего отца, доктора Спаррмана и меня отправился на шлюпке поискать более надежное и удобное место для стоянки. За первым же мысом острова, возле которого временно стояло наше судно, нашлась красивая

бухта, окруженная горами, а значит, укрытая от ветра; к тому же там был небольшой ручей и кое-какой кустарник. В этих кустах, к нашему удивлению, слышно было пение птиц, явно радовавшихся погоде, для здешних широт, несомненно, довольно мягкой. В нескольких небольших расщелинах мы нашли тонкий слой влажной земли, из которой пробивались жалкие кустики, с обеих сторон закрытые скалами; эти скалы заслоняли их от ветра и отражали лучи солнца, способствуя росту зелени.

Вообще же остров представлял собой как будто одну скалу, сложенную из грубого гранита, полевого шпата, кварца и черной слюды. В большинстве мест она была совершенно голая, лишена почвы и какой-либо растительности. Лишь кое-где дожди и тающий снег наносят иногда песок; на таких местах появляется лужайка из маленьких, напоминающих мох растений толщиной около дюйма. Они легко выскальзывают из-под ног, потому что не могут крепко держаться на скалах. Чем больше такие места защищены от разрушительных ветров, тем чаще среди этого мха появляются другие виды растительности, и так накапливается достаточно почвы, на которой постепенно разрастается небольшая рощица. К числу здешних растений принадлежит и порода дерева, чья кора оказалась превосходной пряностью, ее впервые завез в Европу капитан Уинтер, и в честь него она получила название коры Уинтера. Ее нередко путают с Canella alba,но ту привозят с Ямайки и получают совсем из другого растения [536] . Дерево, с которого берут кору Уинтера, на берегах Магелланова пролива, а также на восточном побережье Огненной Земли, достигает иногда довольно значительной высоты; однако на том необжитом побережье, где мы сейчас находились, оно бывает высотой не выше 10 футов, да так и остается обычно кривым, невзрачным кустарником.

536

«Дерево, дающее кору Уинтера» (Drimys winteri)было открыто в XVI в. анг­лийским капитаном Уиптером на берегах Магелланова пролива. Оно обладает корой с острым и приятным запахом. Форстер подчеркивает отличие «коры Уинтера» от бе­лой корицы — коры Canella albaи Canella laurifolia,двух вест-индских растений семейства коричных.

Как ни бесплодны казались эти скалы, почти каждое здешнее растение было для нас новым; некоторые из них даже украшали красивые, благоуханные цветы. На камнях, лежавших в самой воде, росло невероятно много морской травы, листья которой покрывали поверхность воды, а стаи устрицеловок, бакланов и гусей оживляли безлюдный берег.

Как только мы вернулись, матросы начали заводить корабль в новую бухту и после полудня благополучно с этой работой справились. В упомянутых выше водорослях водилась рыба из семейства тресковых; мы поймали несколько штук, но для настоящей еды их не хватило.

Рано утром капитан Кук отправился зарисовать план этих мест, а мы сопровождали его, дабы выяснить, чем богата эта земля. Гавань здесь очень просторна и как с востока, так и с запада защищена несколькими грядами гор, возвышающимися одна над другой. Горы были покрыты снегом, который, должно быть, никогда не таял. В самом заливе находилось несколько гористых островов, но высотой они не могли равняться с большой землей, и потому снег лежал только на их вершинах. Еще более низким и совершенно лишенным снега был остров, возле которого стоял на якоре наш корабль; на взгляд он поднимался над водой не более чем на сотню футов. Помимо этих гористых островов в северной части залива было несколько других, возвышавшихся над водой всего на 30—60 футов и издалека казавшихся покрытыми зеленой растительностью. К самому ближнему из этих плоских островов мы и направились. Мох и кустарник там в некоторых местах были выжжены, и видно было, что земля состоит из желтоватого сланца, лежащего горизонтальными слоями, а сверху покрытого слоем почвы, более толстым, нежели на соседних островах. Здесь оказалось несколько новых растений, а также разновидность мухоловки, которая питалась червями и моллюсками и клюв у которой был сильнее, чем у других птиц этого вида.

Обогнув оконечность этого маленького острова, мы увидели на другом мысу небольшую рощицу или лесок, в тени которого стояло несколько необитаемых хижин. Описание и зарисовки такой деревни, которые можно найти в опубликованном описании первого кругосветного путешествия капитана Кука, совершенно точно передают их вид; только здешние хижины не были покрыты тюленьими шкурами. Возможно, такая кровля не всегда нужна, а возможно, переселяясь на новое место, дикари увозят их с собой как непременную часть любого жилища. Здесь оставался только остов хижины, сделанный из нескольких веток, на большинстве которых еще были зеленые листья; очевидно, их использовали совсем недавно. Когда мы впервые увидели сию пустынную, суровую местность, нам показалось невозможным, чтобы здесь кто-нибудь жил. Мы поняли, что дикари должны обитать разве что на восточном побережье Огненной Земли и на берегах Магелланова пролива. Однако, если судить по этим хижинам, род человеческий способен выдержать любые погодные условия и жить как в раскаленных африканских пустынях, так и на обоих ледяных концах Земли.