Путешествие вокруг света
Шрифт:
Прождав напрасно еще целый день, не появятся ли индейцы, мы уже собрались сами отправиться на их поиски в расположенную южнее бухту. Однако рано утром 24-го у входа в бухту Шаг-Коув показались два каноэ под парусами. Мы решили, что островитяне приплыли ради нас, но, увидев корабль, они убрали паруса и на веслах уплыли поскорее прочь. Эта непривычная для них пугливость усилила наше естественное желание поговорить с ними, чтобы узнать причину их недоверия. С этой целью мы с капитаном Куком отправились в его шлюпке в Шаг-Коув. Нам удалось подстрелить довольно много устрицеловок, которых там огромное множество; но нигде не видно было даже следа индейцев, коих мы надеялись встретить.
Мы уже собирались возвращаться, когда услышали голоса на южном берегу и, присмотревшись, увидели на более высоких горах людей. Еще трое или четверо стояли на небольшом лесистом холме. Неподалеку среди деревьев
На всех них были старые, поношенные накидки из соломы, волосы космами свисали с головы, и пахло от них так, что чувствовалось на расстоянии. Лишь трое или четверо из всех были нам знакомы, но, поздоровавшись, мы вспомнили других старых знакомых и справились, как они поживают. Последовал такой путаный ответ, что мы не совсем его поняли; было лишь ясно, что они говорят о каком-то сражении и называют имена своих земляков, которые тогда погибли. Одновременно они один за другим стали спрашивать, не держим ли мы на них зла и искренни ли наши знаки дружбы. Как их речи, так и очевидное смущение заставили нас не без оснований предположить, что у них произошло печальное столкновение с командой какого-то европейского корабля; естественно, мы сразу подумали о наших спутниках с «Адвенчера». Но пока мы не хотели, чтобы они это заметили, и попытались вновь завоевать их доверие. Нам это удалось, когда мы перевели разговор на другую тему и дали понять, что хотели приобрести рыбы. Мысль о возможной выгоде сразу расположила их к нам. Они побежали к своим каноэ, сняли покрывавшие их циновки и показали много рыбы, выловленной, должно быть, этим утром. За несколько гвоздей, медалей, кусочков красного полотна и таитянской материи они отдали нам столько, что хватило бы на обед для всей команды.
Какой-то мужчина средних лет, на вид самый знатный среди них, сказал нам затем, что его зовут Питерре. Он держался особенно дружелюбно. Скоро товарищи последовали его примеру и наконец настолько прониклись к нам доверием, что обещали завтра утром все прибыть на корабль. На этом мы попрощались, не без восхищения перед характером этих людей, которые, как некогда в бухте Даски, не захотели «прятаться от врага». Несмотря на всю свою тревогу и наше превосходство, они решили сами к нам выйти! Из последующего рассказа будет видно, что у них при этом было достаточно причин опасаться нашей мести.
Питерре и его спутники сдержали слово; на рассвете следующего дня они приплыли на пяти каноэ и продали нам много вкусной рыбы, благодаря чему наш стол вдруг опять стал изобильным. Окончив торговлю рыбой, они принесли разные изделия из зеленого нефрита: резцы и украшения, которые стали обменивать на таитянскую ткань, английские платки или железные изделия, а когда увидели, что это уже никого больше не интересует, возвратились на берег. Часть нашей команды занималась там пополнением запасов воды, топлива и тому подобными работами. Там же устроил свою обсерваторию господин Уолс. На берегу они снова стали предлагать свои товары, а затем тут же неподалеку, у моря, и заночевали.
На следующее утро они вновь отправились ловить для нас рыбу и день за днем обильно нас ею снабжали, так что мы всегда имели свежий запас. Больше и охотнее всего они общались с работавшими на берегу. Многие, особенно некоторые из морских пехотинцев, развлекались долгими разговорами с ними, насколько им позволяло знание местного языка. Столь доверительные отношения скоро расположили индейцев к такой откровенности, что они поведали своим новым друзьям-европейцам историю, которая привлекла наше особенное внимание. Некоторое время тому назад, рассказывали они, здесь бросил якорь чужеземный корабль, вся команда которого была в стычке убита и съедена местными жителями! Это сообщение было достаточно зловещим, чтобы встревожить нас, тем более что мы боялись, не «Адвенчер» ли это. Дабы прояснить дело, мы стали расспрашивать дикарей о разных подробностях, и то одна из них, то другая подтверждали наше опасение. Наконец они заметили, что нас эта история очень волнует, ибо мы не переставали об этом расспрашивать; тогда они вдруг отказались об этом говорить и угрозами заткнули рты землякам, которые собирались рассказать нам все еще раз связно.
Капитану Куку все более хотелось узнать что-нибудь достоверное о судьбе «Адвенчера», поэтому он позвал Питерре и еще одного дикаря к себе в каюту и попытался, как мог, объясниться с ними.
И действительно, достоверные сведения обо всем происшедшем мы сумели получить только по возвращении на мыс Доброй Надежды. Там нам рассказали, что во время последнего своего пребывания в Новой Зеландии «Адвенчер» потерял шлюпку с десятью моряками. Полагаю, что моим читателям захочется узнать подробнее о сем прискорбном случае; постараюсь поэтому связать то, что я узнал, вернувшись в Англию, от людей с «Адвенчера», с тем, что я услышал про это в Новой Зеландии.
Потеряв нас в бурю и туман, капитан Фюрно был вынужден 9 ноября 1773 года стать на якорь у Северного острова Новой Зеландии, а именно в заливе Толага. Оттуда он отбыл 16-го, а 30-го, то есть спустя несколько дней после нашего отплытия, добрался до пролива Королевы Шарлотты [пролив Кука]. О-Маи (индеец с острова Раиетеа, находившийся на борту «Адвенчера») рассказал мне, что он первый обнаружил надпись на дереве, под которым была зарыта бутылка с известием о нашем отплытии. Он показал надпись капитану, который тотчас приказал копать и нашел бутылку с письмом. Следуя ему, он незамедлительно начал готовиться к отплытию. Уже были подняты паруса, когда он послал еще одну шлюпку в бухту Грас-Коув, дабы набрать запас ложечницы и сельдерея.
Командование этим маленьким отрядом было поручено некоему господину Pay. Сей несчастный молодой человек всем был хорош, но еще не вполне освободился от некоторых предрассудков, свойственных морякам. Так, на всех обитателей Южного моря он смотрел с презрением и считал себя вправе распоряжаться их жизнью, как это делали в варварские столетия испанцы с американскими дикарями. Его люди высадились в бухте Грас-Коув и стали рвать растения. По-видимому, ради удобства они сняли свои мундиры; во всяком случае, судя по рассказам индейцев в заливе Королевы Шарлотты, стычка началась из-за того, что кто-то из их земляков стащил куртку. Ввиду такого воровства по ним тотчас открыли огонь и продолжали стрелять, покуда у матросов не кончился порох. Увидев это, туземцы бросились на европейцев и перебили их всех до единого.
Мне помнится, господин Pay любил говорить, что, если дело когда-нибудь дойдет до стычки, новозеландцы не смогут выдержать нашего ружейного огня. Возможно, он воспользовался случаем, чтобы это проверить. Еще в заливе Толага он выказал большую охоту стрелять но туземцам, когда они стащили как-то небольшой бочонок водки, но в тот раз он согласился последовать доброму и умному совету лейтенанта Барни.
Капитан Фюрно два дня ждал возвращения шлюпки, после чего послал на ее поиски еще одну, с большой хорошо вооруженной командой, которую возглавлял упомянутый лейтенант Барни. У входа в бухту Ист-Бей тот увидел большое каноэ, полное индейцев; те, едва увидев лодку с «Адвенчера», изо всех сил стали грести прочь. Наши моряки храбро пустились вдогонку. Однако индейцы, почувствовав, что их догоняют, попрыгали в воду и поплыли к берегу. Такой необычный страх дикарей показался господину Барни крайне подозрительным. Он наконец настиг пустое каноэ, и, увы, со всей ясностью понял, что произошло. В лодке лежали растерзанные части тел его товарищей и кое-что из их одежды. Сделав сие горестное открытие, они еще некоторое время шли на веслах, но нигде не встретили индейцев, пока не достигли бухты Грас-Коув, где высадились несчастные моряки.