Путешествие вокруг света

Форстер Георг

Потеряв нас из виду, «Адвенчер» продолжал свой путь между 50° и 54° южной широты на север. С запада то и дело налетали сильные бури. 28 февраля, находясь примерно под 122° западной долготы по Гринвичу, капитан Фюрно решил продвигаться к Вандименовой земле, то есть к южной оконечности Новой Голландии, которую открыл Абель Янсен Тасман в ноябре 1642 года [210] .9 марта он достиг юго-западной части побережья и обогнул южную оконечность Вандименовой земли, направляясь к ее восточной части, где 11-го пополудни и стал на якорь в бухте, названной в честь корабля бухтой Адвенчер; видимо, это была та самая бухта, где однажды уже останавливался Тасман, назвав ее бухтой Фредерик-Хенри. Южная оконечность этой земли представляла собой нагромождение бесплодных черных скал, чем напоминала оконечности Африки и Америки. Берег вокруг бухты Адвенчер был песчаный и гористый, а на самых отдаленных горах виднелись деревья, правда хилые и без подлеска. К западу от бухты находилось пресноводное озеро, на нем плавали стаи диких уток и других водоплавающих птиц. К северо-востоку, недалеко от берега, располагалась группа довольно высоких и тоже покрытых лесом островов, которую Тасман принял, видимо, за один большой остров, обозначив его на своих картах как остров Марии. В этом заливе «Адвенчер» находился пять дней, капитан Фюрно запасся там свежей водой, а также нашел несколько необычных животных, в том числе новую разновидность вороны и прекрасного белого ястреба [211] . Туземцев они ни разу не встретили, однако в глубине острова как будто видели дым.

210

См. примеч. 31

211

Речь идет о тасманийском вороне (Corvus coronoides)и белом ястребе (Accipiter novaehollandiae).

15-го вечером они отбыли из бухты Адвенчер и пошли вдоль песчаного и гористого побережья на север. В глубине горы были гораздо более высокими, а вдоль побережья встречались острова; особое внимание они обратили на те, что носили имена Тасмана, Схоутена и Ван дер Линда. Примерно под 41° 15' южной широты они достигли входа в маленькую бухту, которую назвали бухтой Костров, поскольку видели здесь множество огней, без сомнения разожженных дикарями. Вплоть до 19 марта они продолжали обследовать здесь побережье, что, однако, было сопряжено с опасностью из-за малой глубины. Когда наконец к полудню 19-го они достигли 39°29' южной широты, а земля все еще тянулась дальше к северо-западу, они сделали вывод, что между Вандименовой землей и Новой Голландией нет пролива. Поскольку капитан Фюрно прибыл сюда только для того, чтобы разрешить этот до сих пор спорный вопрос, и теперь, как ему казалось, достаточно все выяснил, он приказал повернуть корабль и направился к условленному месту встречи у берегов Новой Зеландии.

Тем не менее все еще нельзя утверждать с уверенностью, что обе земли действительно соединяются. С одной стороны, из-за недостаточной глубины капитан Фюрно зачастую вынужден был удаляться от берега настолько, что совершенно терял его из виду, а значит, в том или ином месте мог остаться проход, им не замеченный; во-вторых, между последним участком суши, который он видел на севере, и Пойнт-Хикс, самой южной точкой, до которой добрался капитан Кук во время своего прошлого плавания в 1777 году, еще осталось неисследованным пространство в 22 морские мили, то есть достаточное для пролива или прохода между Новой Голландией и Вандименовой землей. С другой стороны, то, что на Вандименовой земле водятся четвероногие животные, которые обычно редко встречаются на островах, делает наличие такого пролива маловероятным [212] . Как бы то ни было, ни одна часть света не заслуживает исследования больше, чем Новая Голландия; ведь мы знакомы лишь с береговой линией этой большой земли, природные же богатства ее нам, в сущности, совсем еще неизвестны. О местных жителях мы знаем только, что они, как единодушно свидетельствуют путешественники, несравненно более дики, чем любой другой, обитающий под жаркими небесами народ, и ходят совершенно нагими; их, вероятно, совсем немного, так как обитаемо, по всей видимости, лишь побережье. Словом, землю эту можно считать совершенно еще неизведанной, хотя по размеру она не уступает всей Европе и лежит преимущественно в тропиках, то есть и по своим размерам, и по великолепному расположению заслуживает особого внимания и сулит большие надежды. Эти надежды подтверждаются множеством достопримечательностей из области животного и растительного царства, которые были найдены во время предыдущего плавания капитана Кука на «Индевре» на одном только морском побережье; нет почти никакого сомнения, что внутренние области этой земли хранят бесчисленные сокровища природы, способные принести пользу и благо первому же цивилизованному народу, который постарается отыскать их [213] . В юго-западной части побережья, возможно, имеется проход в эти внутренние области; ведь трудно предположить, что на такой большой земле между тропиками не найдется ни одной достаточно большой для судоходства реки, а упомянутая часть побережья на вид кажется наиболее пригодной для выхода такой реки в море.

212

Форстер, очевидно, имеет в виду сообщение Тасмана о том, что его спутники видели на побережье Вандименовой земли отпечатки следов каких-то четвероногих животных. Действительно, тасманийская фауна во многом сходна с австралийской. В частности, на Тасмании встречаются (или встречались в XVIII—XIX вв.) разнооб­разные формы сумчатых животных, соответствующие различным биологическим ти­пам высших млекопитающих (хищным, насекомоядным, грызунам и др.), например сумчатый волк. Эти животные, очевидно, попали сюда в ту геологическую эпоху, ко­гда Тасмания соединялась с Австралией.

213

В 70-х годах XVIII в. Австралия оставалась еще почти неизученной. Поэтому неудивительно, что, говоря о ней, Форстер допустил ряд неточностей. Так, Австралия по площади меньше Европы, а австралийские аборигены расселялись тогда по всему континенту и насчитывали 250—300 тыс. человек. Но верно, что аборигены, находив­шиеся примерно на стадии мезолита, относились к наиболее отсталым народам Зем­ли. Примечательно также, что Форстер правильно предсказывал наличие в Австра­лии огромных природных богатств и высказал мнение, что этому континенту уготова­но большое будущее.

Но возвращаюсь к своему рассказу.

Переход от Вандименовой земли до Новой Зеландии из-за восточного ветра занял у «Адвенчера» 15 дней. 31 апреля корабль достиг южного побережья Новой Зеландии близ Рок-Пойнта, а 7-го благополучно стал на якорь в проливе Королевы Шарлотты, точнее, в бухте Шип-Коув.

Здесь команда занималась тем же, что и мы в бухте Даски. Правда, они не додумались до пивоварения, поскольку ничего о нем не знали. На южной оконечности острова Моту-Аро они нашли хиппу,то есть укрепленный поселок, покинутый жителями, и их астроном устроил здесь обсерваторию. Туземцы, численность которых достигала, возможно, ста человек и которые делились на ряд независимых групп, часто воевавших друг с другом, начали с ними торговать. Несколько раз к ним приходили и люди из глубинных частей страны, и, поскольку встречали их очень хорошо, они ничуть не боялись подниматься на борт, напротив, без всякого страха и с большим аппетитом угощались у матросов; особенно им нравились сухари и гороховый суп. Они охотно и усердно меняли свою одежду, ремесленные изделия и оружие, которые приносили с собой в большом количестве, на гвозди, топоры и прочие вещи.

11 мая, в тот самый день, когда мы выходили из бухты Даски, несколько человек с «Адвенчера», находившиеся на берегу, где одни работали, другие охотились, очень ясно ощутили толчок землетрясения; те же, кто оставался на корабле, не почувствовали ничего. Это заставляет думать, что в Новой Зеландии некогда были или имеются сейчас огнедышащие горы, ибо оба эти величественных явления, видимо, всегда взаимосвязаны друг с другом [214] .

К тому времени, как мы пришли в пролив Королевы Шарлотты, на «Адвенчере» уже потеряли всякую надежду увидеть нас когда-нибудь и настраивались зимовать здесь. Их капитан сказал нам, что думал оставаться здесь до весны, а потом направиться на восток для исследования высоких южных широт. Напротив, капитан Кук отнюдь не собирался проводить тут в бездействии столько месяцев. Он знал, что можно было гораздо лучше подкрепить свои силы на островах Общества, которые он посетил в прошлый раз. Поэтому он приказал обоим кораблям как можно скорее подготовиться к плаванию, а поскольку мы были уже готовы, наша команда помогла «Адвенчеру» закончить свою работу.

214

В Новой Зеландии действительно имеются вулканы, но землетрясения, но современным представлениям, вызываются главным образом тектоническими процессами в недрах Земли и не обязательно связаны с вулканической дея­тельностью.

На другой же день после прибытия мы занялись исследованиями на берегу и нашли в здешних лесах примерно те же деревья и кустарники, что и в бухте Даски. Однако погода и климат здесь более благоприятствовали ботаническим занятиям, поскольку многие растения еще цвели. Нам также удалось добыть несколько неизвестных птиц. Однако главное преимущество этой гавани перед местом нашей предыдущей стоянки заключалось в том, что здесь всюду встречались антицинготные растения, которых в бухте Даски не было. Мы скоро собрали большой запас дикого сельдерея и вкусной ложечницы (Lepidium) [215] ;то и другое растения теперь ежедневно подбавлялись в суп, который приготовлялся на завтрак из пшеничной или овсяной муки, а также и на обед к гороховому супу. Скоро нашему примеру последовала и команда «Адвенчера», которая до сих пор не знала, что эти растения можно употреблять в пищу. Кроме того, мы нашли разновидность овощного осота (Sonchus oleraceus),а также траву, которую наши люди называли Lambs quarters (Tetragonia cornuta);и то и другое мы часто с удовольствием ели вместо салата. Хотя птицы и рыбы здесь было не так много, как в бухте Даски, обилие этой превосходной зелени компенсировало недостачу. Здесь было также много черной ели и новозеландского чайного дерева, и мы научили наших друзей использовать их в пищу.

215

Новозеландские виды дикого сельдерея— Apium proslratumи Apium filiforте;противоцинготная трава — Lepidlum olearum.

Мы посетили также хиппу,или индейское укрепление, где господин Бейли, астроном с «Адвенчера», устроил свою обсерваторию. Она находится на крутой, стоящей особняком скале, подняться к ней можно лишь с одной стороны по неудобной тропе, где едва ли могут разминуться двое. Вершина была прежде обнесена изгородью, которую матросы в основном уже выломали и употребили на топливо. Внутри этих защитных сооружений стояли без всякого порядка хижины островитян. Они не имели боковых стен, то есть жилище состояло из одной лишь кровли, жерди которой сходились кверху. Эта кровля делалась из веток, переплетенных наподобие плетня, сверху они покрывались древесной корой и, наконец, здешним льном. Как нам рассказали, в этих хижинах кишмя кишели паразиты, особенно блохи, и отсюда можно было заключить, что здесь еще недавно жили. На мой взгляд, туземцы живут здесь каждый раз лишь недолго, до тех пор, пока есть угроза нападения врага. К упомянутым паразитам относились также крысы, которых наши путешественники встречали здесь в огромном множестве; для того чтобы хоть как-то избавиться от них, приходилось ставить не простые ловушки, а зарывать в землю несколько больших котлов, куда эти животные попадались ночью. Судя по их числу, они либо относились к первоначальным обитателям Новой Зеландии, либо, во всяком случае, появились здесь задолго до того, как эта страна была открыта европейцами [216] .

216

По мнению современных исследователей, крысы (Rattus exulans)попали в Новую Зеландию в лодках переселенцев из Восточной Полинезии.

Капитан Фюрно показал нам несколько участков земли на скалах, которые он велел вскопать и засеять огородными семенами. Благодаря этому на нашем столе часто появлялся салат и прочая европейская зелень, хотя в этих местах была уже глубокая зима. Этим мы были обязаны климату, который здесь несравненно лучше, нежели в бухте Даски; он столь мягок, что, несмотря на близость покрытых снегом гор, мы в проливе Королевы Шарлотты совсем не мерзли; по крайней мере холодов не было за время нашего здесь пребывания, то есть до 6 июня, что соответствует в этом полушарии нашему декабрю.

22-го мы отправились на расположенный к югу от нас остров, который капитан Кук во время своего прошлого путешествия назвал Лонг-Айленд. Он состоит из длинного и в большинстве мест узкого горного хребта, весьма крутого с обеих сторон, однако сверху совершенно плоского. На северо-западном побережье его мы нашли красивый пляж, а выше маленький участок плоской земли, по большей части болотистой и заросшей различными травами. В других местах всюду попадались противоцинготные растения, а также новозеландский лен (Phоrmium),который чаще всего встречался возле старых, покинутых хижин туземцев [217] . Мы решили вскопать несколько участков и посеять на них европейские огородные семена, которые, судя по всему, здесь хорошо развиваются. Затем мы поднялись на гору, но не нашли там ничего, кроме сухой, уже увядшей травы и низкорослого кустарника, под которым свили себе гнезда множество перепелов, совершенно похожих на европейских. Несколько глубоких и узких ущелий, сбегавших от вершины к морю, заросли деревьями, кустарником и лианами; в них водилось много мелкой птицы, но встречались также и соколы. Там, где утесы отвесно поднимались из моря или нависали над водой, гнездились большие стаи красивых бакланов; они устраивались на маленьких выступах скалы или в небольших углублениях, не более фута, которые нередко, видимо, расширялись самими птицами. Глинистая порода, из которой сложено большинство гор в проливе Королевы Шарлотты, довольно мягка; она залегает в наклонных слоях зеленовато-серого, голубого или желто-коричневого цветов, которые обычно опускаются к югу, и пронизана жилами кварца. В ней содержится разновидность зеленого талька, называемая Lapis nephriticus— достаточно твердый, полупрозрачный, хорошо поддающийся полировке камень; иногда он более мягкий, непрозрачный и бледно-зеленый. Туземцы делают из этого камня зубила, топоры, а иногда и пату-пату,то есть боевые топорики; английские ювелиры называют эту породу нефрит. В некоторых местах мы нашли также пласты черной скальной породы ( Saxum Linn.),состоящей из черной плотной слюды (Mica)с вкраплениями кварца. В больших пластах встречаются также различные виды роговика и глинистого сланца; сланец особенно часто и обычно в обломках можно встретить также на морском берегу. Моряки называют его shingle;под этим названием он упоминался и в описании предыдущего путешествия капитана Кука. Цвет у него часто ржавый, что явно связано с присутствием частиц железа; отсюда, как и из наличия описанных выше минералов, можно предположить, что в этой части Новой Зеландии должно иметься железо, а возможно, и другие руды.

217

Д и к и й новозеландский л е н (Phormium tenax)играл большую роль в хозяйстве маори. В отличие от тропических островов Полинезии в Новой Зеландии нет бумажно-шелковичного дерева, из луба которого изготовлялась материя (тапа).Ее заменила в Новой Зеландии материя, выделываемая из волокон льна. Из него изготовляли также сети, веревки и т. п.

На берегу мы собрали различные породы кремня и помимо этого несколько кусков черного, плотного и тяжелого базальта, из которого местные жители также изготовляют боевые топоры, или пату-пату.Наконец перед самым отплытием мы нашли на берегу несколько кусков беловатой пемзы; как и вышеупомянутая базальтовая лава, это несомненно свидетельствует, что в Новой Зеландии действуют или действовали прежде вулканы.

Утром 23-го к нам подошли два маленьких каноэ с пятью индейцами, которых мы увидели первыми со времени нашего прибытия. Они напоминали обитателей бухты Даски, с той лишь разницей, что с самого начала не испытывали к нам такого недоверия, как те, и ничуть нас не боялись. Мы выменяли у них рыбу и кое-что подарили вдобавок. Без малейшего колебания поднялись они на корабль и так же уверенно последовали за нами в каюты. Поскольку мы как раз садились за стол, они совершенно спокойно поели вместе с нами. Зато когда дело дошло до вина и водки, они не захотели составить нам компанию, выказав к тому и другому непреодолимое отвращение, и не стали пить ничего, кроме воды. Они были столь непоседливы, что от стола, побежали в рулевую рубку и там еще раз подкрепились у офицеров, при этом выпили немало воды, которую для них подсластили сахаром, поскольку знали, что он им необычайно нравится. Они готовы были взять все, что видели и до чего могли дотянуться, но, стоило им хоть как-то дать понять, что мы не можем или не желаем с этой вещью расстаться, они охотно возвращали ее на место. Особенно интересовали их, видимо, стеклянные бутылки, которые они называли таха;едва заметив одну, они тотчас показывали на нее, говорили мокхи прикладывали руку к груди, что всегда означало желание получить что-нибудь. Бусы, ленты, белая бумага и тому подобные мелочи их совершенно не интересовали, но железо, гвозди и топоры очень им нравились; это доказывает, что они уже познакомились на опыте со значением этих товаров и научились их ценить; равнодушие к этим вещам, которое отметил капитан Кук во время прошлого путешествия, объясняется просто тем, что тогда они не имели никакого понятия о пользе и прочности железных изделий.