Путешествия и исследования в Африке
Шрифт:
Любая попытка такого рода всегда приводит к развитию торговли рабами, а не к чему другому, до тех пор, пока люди не будут достаточно просвещенными.
Мы бросили якорь в устье реки Замбези в Большом Лу-або, потому что здесь было немного легче достать дрова, чем в Конгоне.
Тридцатого января корабль ее величества «Горгона» прибыл, ведя на буксире бриг, на котором находились госпожа Ливингстон, несколько дам, желавших присоединиться к своим родственникам, находящимся в университетской миссии, а также двадцать четыре части нового железного парохода, предназначенного для плавания по озеру Ньяса. «Пионер» отплыл и отвел на буксире бриг в гавань Конгоне. Новый пароход был назван «Дама озера» или «Леди Ньяса». Все те части нового парохода, которые мог вместить «Пионер», погрузили на него с помощью офицеров и команды с «Горгоны», а остальное – на две большие весельные шлюпки того же корабля.
Мы отплыли в Руо 10 февраля, имея на борту капитана Вильсона с несколькими офицерами
Машины «Пионера» были очень хорошие, но совершенно запущены, так как механик не следил за ними и в течение двадцати месяцев не чистил их. Эти причины задержали нас в дельте на шесть месяцев вместо предполагавшихся нами шести дней. Так как было невозможно доставить все части вверх по реке Руо без большой потери времени, было решено выгрузить их в Шупанге и собрать там корпус «Леди Нья-са», с тем чтобы вести ее на буксире вверх до водопадов Мерчисона.
В апреле лихорадка свирепствовала в Шупанге и Мазаро более обычного. На корабле было несколько случаев заболевания наших людей лихорадкой. Мы быстро вылечили их, но после пребывания в дельте они также быстро вновь заболевали. К середине апреля слегла и г-жа Ливингстон; болезнь сопровождалась непрекращающейся рвотой. До сих пор нет средств, которые могли бы облегчить эти мучительные явления. Никакие лекарства не дают эффекта, так как организм их не принимает. Д-р Кэрк сделал все возможное, но г-жа Ливингстон потеряла сознание и 27 апреля 1862 г. к концу дня скончалась. Ночью сколотили гроб, на другой день под ветвями большого баобаба вырыли могилу, и маленькая группа сочувствующих соотечественников помогла убитому горем мужу похоронить покойницу. По просьбе д-ра Ливингстона достопочтенный Джим Стюарт прочел заупокойную службу, и матросы вызвались караулить в течение нескольких ночей у ее могилы. Те, которые не знают, что эта смелая, добрая английская жена создала очаровательное уютное гнездышко в Колобенге, в тысяче миль вглубь от мыса Доброй Надежды, какое благотворное влияние, как дочь Моффета и христианка, она оказывала на грубые племена внутренней части страны, могут удивиться, как она отважилась пойти на опасность и тяжелый труд в этой угнетенной стране.
Мы стали готовить к спуску на воду «Леди Ньяса». На берегу в Шупанге было выровнено место, чтобы привести в порядок ее части. Она была установлена на пальмовых бревнах, доставленных для того, чтобы сделать из них катки до места, лежащего далее вниз по реке.
Путешествовать по Африке во времена Ливингстона было очень тяжело
Рисунок середины XIX в.
Двадцать третьего июня «Леди Ньяса» была благополучно спущена на воду, хотя работа по ее сборке прерывалась лихорадкой, дизентерией и многими другими причинами, перечисление которых только бы утомило читателя. Туземцы пришли из всех частей страны, чтобы увидеть ее спуск на воду; большинство из них было вполне убеждено, что, будучи сделана из железа, она сразу же пойдет ко дну, как только попадет в воду. Между ними шли серьезные дискуссии по вопросу, целесообразно ли применять железо в судостроении. Большинство утверждало, что это никогда не оправдает себя. Они говорили: «Когда мы опускаем в воду мотыгу или самый маленький кусочек железа, он моментально тонет. Как же может держаться на воде такая масса железа? Она должна пойти ко дну». Меньшинство отвечало, что это может быть верно для них, но у белых людей на все есть средство. «Они даже могут сделать женщину, которая только что не говорит. Вот посмотрите на фигуру на носу судна». Те, которые не верили, были изумлены и едва верили глазам, когда увидели судно легко и грациозно плывущим по реке, вместо того чтобы пойти ко дну, как они с уверенностью предсказывали. «Истинно, – говорили они, – у этих людей сильные снадобья».
В районе Шупанги очень много птиц. Некоторые породы остаются круглый год, многие другие проводят там только несколько месяцев. Стаи зеленых голубей прилетают в апреле питаться молодыми плодами диких фиговых деревьев, которые по вечерам съедаются также одним большим видом летучей мыши. Изящный маленький черный ткачик с желтыми плечиками, надевший свой брачный наряд, по-видимому, искренно наслаждается жизнью. Утром съедается плотный завтрак, а затем наступают часы забавы. Избранное общество из трех или четырех птиц садится на кустах, окаймляющих небольшую лужайку, и наслаждается музыкой своего собственного нежного и самодовольного пения. Затем следует игра в воздухе. Расправив свое мягкое бархатистое оперение, ткачик на дрожащих крыльях скользит внутрь свободного пространства, поет на лету, потом оборачивается с сильным шелестом крыльев (звук этот в некотором роде похож на звук детской погремушки) и снова возвращается на свое место. Остальные птицы, одна за другой, проделывают те же номера и продолжают игру по целым часам, состязаясь, кто при повороте может произвести самый громкий звук. Эти игры происходят только во время спаривания и в блестящем оперении; в то время, когда эта птица носит свой зимний наряд скромного бурого цвета, она, по-видимому, не думает о забавах.
С мыса Доброй Надежды мы получили двух мулов для перевозки частей «Леди Ньяса» мимо водопадов. Их высадили на берег в Шупанге, но они вскоре погибли. После того как оба мула пали, один португальский господин любезно сообщил нам, что он заранее знал, что это произойдет; в стране было много попыток такого рода, но ни одно животное не оставалось в живых, даже свиньи погибали. Он сказал, что не говорил нам об этом раньше, потому что не хотел показаться навязчивым.
Глава XXI
Река Рувума
К тому времени, когда все было погружено на борт «Леди Ньяса», вода в Замбези и Шире стояла уже так низко, что совершенно бесполезно было пытаться подняться на пароходе к водопадам до декабрьских дождей. Кроме того, нам нужны были вьючные волы и продовольствие, а этого нельзя было получить ближе острова Иоанна. Португальцы, не запрещая официально торговлю на Замбези, создавали всяческие затруднения этому и хотели только маленькой пошлины; они намеревались учредить речную полицию и снова укрепить коронные владения, которыми давно уже овладели зулусы. А тем временем по вине работорговли Замбези сделалась совершенно бесполезной.
Так как Рувума, о которой говорили, что она выходит из озера Ньяса, находилась вне их притязаний и была свободной рекой, мы решили исследовать ее в своих шлюпках сразу же после возвращения с острова Иоанна. 6 августа мы ушли туда на парусах, пробыв некоторое время в Конгоне, где чинили машины, гребные колеса и руль. На корабле, стоящем у этого острова, в заливе Помоне был устроен для нужд крейсеров склад корабельного провианта. Он находился в ведении Сенлея, консула, постоянно оказывавшего нам самое дружественное внимание и поддержку. Теперь он обязал нас тем, что уступил нам 6 быков, которых он выдрессировал для себя, для использования в производстве сахара. Хотя ему очень мешало то, что он в своем деле был вынужден пользоваться невольничьим трудом, однако, благодаря неутомимой энергии, он преодолевал препятствия, которые остановили бы большинство людей. Он сделал все возможное при данных обстоятельствах, чтобы аккуратной платой за труд внушить стремление к свободе. Он создал большую фабрику и стал возделывать сахарный тростник на 300 акрах плодородной почвы. Мы надеемся, что он составит себе состояние; он этого вполне заслуживает. Если бы Сенлей сделал ту же попытку на материке, где за выплачиваемое им жалованье жители стекались бы к нему рекой, он открыл бы наверно новую эру на восточном берегу Африки. На маленьком острове, где рабовладельцы имеют полную власть над невольниками и где совсем нет свободной земли и почвы, какая всюду попадается в Африке, эту попытку не стоит повторять. Если бы Сенлей начал это еще раз, он должен был бы сделать это не в Занзибаре, не на острове Иоанна, а на африканской почве, где невольник, если с ним плохо обращаются, все же легко может освободить себя побегом. На каком-нибудь острове, во владении туземного правительства, фабрика, принадлежавшая обществу арабов и англичан, могла иметь только то значение, что последние избежали бы ненависти, возбуждаемой поркой невольников.
Когда мы покинули на некоторое время остров Иоанна, судно ее величества «Орест» в сентябре повело нас оттуда на буксире к устью Рувумы. Командир «Ореста» капитан Гарднер и несколько его офицеров сопровождали нас в течение двух дней вверх по реке в принадлежавших судну шлюпке и катере. Уровень воды был необычайно низким, и плавание по утрам в течение нескольких часов было довольно скучным; но когда начинал дуть ветер, нам становилось веселее. Наши четыре шлюпки летели под полными парусами; люди на вахте в шлюпке и катере с судна выкрикивали: «Бак-борт, сэр!», «Штирборт, сэр!», «Так держите, сэр!», а черные на носах других шлюпок кричали: «Пагомбе, пагомбе!», «Енда кэте!», «Беране, беране!», что в переводе означало почти то же самое. Вскоре лодка, шедшая впереди, садилась на мель, развевающийся парус спускался; экипаж выскакивал, чтобы столкнуть ее, а другие лодки, избежав задержки, мчались вперед, каждая в свою очередь натыкаясь на мель, которую по ошибке принимала за фарватер, часто имевший только весьма незначительную глубину.
Стадо дремлющих бегемотов было внезапно вспугнуто 20ружейными выстрелами и с изумлением смотрело на странные предметы, ворвавшиеся в их мирные владения, пока еще несколько пуль не вынуждали их искать спасения на дне глубокого пруда, около которого они безмятежно отдыхали. Когда мы возвращались, один из бегемотов задумал отомстить. Он преследовал шлюпку, спустился под нее и дважды пытался проломить дно, но, к счастью, оно было слишком плоско, чтобы ему было удобно вцепиться в него своими челюстями, поэтому он повредил своими клыками только одну из планок, хотя и поднимал всю шлюпку с десятью людьми и тонной черного дерева.