Путешествия и исследования в Африке
Шрифт:
Около отверстия, ведущего внутрь их жилища, можно видеть много кусочков травы. После этого они не показываются оттуда, может быть, с месяц, но никогда не остаются без дела. Один раз для моей постели на совершенно гладкое и лишенное растительности место была положена охапка травы. Термиты сразу получили об этом сигнал, и я всю ночь слышал, как они отгрызали и уносили ее; они продолжали эту работу с неослабевающей энергией весь следующий день и следующую ночь. Около этой травы они провели, таким образом, тридцать шесть часов и казались такими же неутомимыми, как и всегда. В течение дня они пожрали всю траву, находившуюся под моей циновкой.
При некоторых своих работах они проявляют любопытное умение отбивать такт. Занимаясь сооружением своего метрополитена, они хотят, чтобы он
В результате деятельности этих насекомых образуется очень плодородная почва. Если бы не их деятельность, то тропические леса, находящиеся из-за свалившихся деревьев в очень запущенном состоянии, были бы в тысячу раз хуже. Заваленные грудами погибшей растительности, они были бы совершенно непроходимыми, а воздух в них был бы отравлен вредными миазмами в большей степени, чем теперь.
Термитник
Рисунок с натуры
Батока, живущие в этих местах, имеют вид настоящих дегенератов и едва ли могут стать выше как физически, так и в умственном отношении, потому что все они предаются курению мутокуане (Cannabis sativa). Им очень нравится его наркотическое действие, несмотря на мучительный приступ кашля, следующий за первыми двумя затяжками дымом. Вобрав в рот воды, они выпускают ее струей вместе с дымом и начинают нанизывать одну бессвязную фразу на другую; смысл этих фраз заключается обычно в самовосхвалении. Такое употребление этого ядовитого растения широко распространено у всех племен Внутренней Африки. Оно вызывает своего рода бешенство. Воины Себитуане садились на виду у своих врагов и затягивались опьяняющим дымом этого растения для того, чтобы их атака была эффективной. Я был бессилен повлиять на Секелету и молодых макололо, чтобы они оставили эту привычку. Никогда не испытав действия подобного курения лично, я не могу сказать ничего о приятных переживаниях, будто бы вызываемых им, кроме того, что гашиш, употребляемый турками, есть экстракт того же самого растения. При его курении все представляется в чрезвычайно увеличенном виде, и опьяненный им человек, переступая через соломинку, поднимает ногу так высоко, как будто он переступает через бревно.
28 ноября. После Каонки мы шли по населенной, слегка холмистой и чрезвычайно красивой местности, являвшейся пограничной областью между племенами, признававшими власть макололо, и племенами, не подчинявшимися им. Поверхность земли имеет здесь волнообразный вид. Рек нет, хотя во впадинах встречается стоячая вода.
Теперь мы пришли в страну, которую все мои люди восхваляют как настоящий рай. Себитуане был отогнан отсюда грозными матабеле. Эта страна привлекала его обилием скота, хлеба и наилучшими условиями для здоровья. Почва здесь сухая; она состоит большей частью из красноватого песка. Деревьев вообще мало, кроме тех мест, где прежде были города; эти места усеяны красивыми тенистыми деревьями. Я измерил окружность одного дерева из семейства фиговых: она равнялась 40 футам [12 м]. Середина дерева была сожжена, и оно служило кому-то жилищем, потому что мы видели внутри его постель и костер.
С увеличением высоты местности вид открытых пространств производил на нас бодрящее впечатление. Здесь много диких животных. Мы видели буйволов, южноафриканских антилоп, гну и слонов. Здесь их никто не тревожит, поэтому они не пугливы. Вокруг нас раздавался львиный рев. Львы всегда есть там, где много других животных, но они были не опасны для нас, потому что теперь были лунные ночи. Только раз вечером, несмотря на то что было еще светло, один лев, стоя на гранитной глыбе, начал рычать на меня.
В воздухе чувствовалась приятная свежесть, потому что во многих местах выпали дожди. Небо было затянуто облаками, и производить наблюдения было невозможно. Температура утром была 79° [26,4 °C], в полдень – 90° [34 °C], вечером – 84° [31,7 °C]. Такая температура на плато, где в воздухе мало влаги, очень приятна.
Различные породы, находившиеся к западу от Каонки, – тальковые гнейсы и белые слюдистые сланцы обычно понижаются в западном направлении. Около Каонки начинают появляться большие округленные массы гранита, содержащего черную слюду. Наружная кора сходит с них, и на обнаженной поверхности их выступают большие кристаллы.
Когда мы проходим по тем местам, где выпало много дождя, то нас совершенно оглушают пронзительно-скрипучие звуки, издаваемые цикадами; к этому хору присоединяется резкий звук, производимый желтовато-серым сверчком. Я не могу понять, каким образом такое маленькое существо может производить столь сильный звук; казалось, что этот звук заставлял вибрировать почву. Когда цикады, сверчки и лягушки объединяются в один хор, то их пение бывает слышно за четверть мили от них.
Мое внимание привлек к себе один новый вид дерева. Его листья похожи на листья акации, но концы ветвей, на которых они росли, были очень похожи на удлиненные еловые шишки. Кругом было необычайно много мака. Многие деревья, цветочные луковицы и растения были совершенно те же, что в Пунго Андонго. Начинают показываться цветы, белые, как подснежники; сияя своей белизной, они заполняют целые луга. Каждое утро они раскрывают свои головки, но если день облачный, то распускаются только к полудню. Эти цветы цветут всего два дня. Туземцы называют их «тлаку еа пице», т. е. «копыто зебры».
30-го мы переправились через р. Каломо. Ее ширина равна приблизительно 50 ярдам [45 м]. На этом поднятии Каломо – единственный, никогда не пересыхающий поток. Течение его, направленное на юг, очень быстрое; он присоединяется к Замбези несколько ниже водопада. Унгвеси и Леконе со своими притоками идут на запад, эта река – на юг, а все те, к которым мы подходим, принимают восточное направление. Таким образом, мы находились на вершине гряды.
Поскольку точка кипения воды была здесь 202° [76 °C], высота гряды над уровнем моря равнялась 5000 футов [более 1500 м]. Здесь снова выходят на поверхность большие округленные массы гранита, которые изменяют направление пород гнейса и слюдистого сланца, понижающихся теперь уже не в западном, а в восточном направлении. Я упоминал о глинистых сланцах при описании нашего перехода через западный край плато, разрез которого имеется в долине Кванго, – слои его лежат там почти горизонтально. Но на этом краю активно действующей силой, вызвавшей поднятие, был, по-видимому, гранит, потому что породы, находящиеся как к востоку, так и к западу от него, налегают на него.
Западный и восточный края плато известны как сравнительно здоровые местности и в этом отношении, так же, как и в отношении общего вида, напоминают самый лучший из всех здоровых климатов, именно климат Внутренней Южной Африки поблизости к пустыне. На этом краю нет ни одного источника и ни одного болота; к востоку от р. Каломо мы видим безлесные холмистые равнины, покрытые низкой травой. Этот край, или удлиненная гряда, направляется от места, находящегося поблизости к большому водопаду, на северо-восток, где снова появляются безлесные возвышенные равнины. Говорят, что затем гряда снова направляется от водопада на юго-восток в страну племени машона, или, вернее, к их горам.
Расстояние между вершинами уступов (западного и восточного) может равняться 10 градусам долготы. Я не слышал о возвышенностях на том и на другом краю, и едва ли они имеются также на пространстве, заключенном между ними. Самой высокой горой является Монакадзе, но она поднимается над окружающей ее плоской равниной не больше, чем на 1000 футов [300 м]. Вследствие этого недостатка в возвышенностях в той части страны, волнообразная поверхность которой незаметно поднимается до высоты в 5000 футов [1500 м] над уровнем моря, я принял термин гряды, употребительный в сельском хозяйстве, потому что они по своему характеру напоминают удлиненные гигантские грядки. Мы увидим, что горы, которые встречаются за этими грядами, являются только низкой каймой и что вершины гор не выше, чем дно высокой центральной долины.