Путешествия Никласа
Шрифт:
– Ты куда смотришь? – испуганно вскричал сбоку парень. Он вцепился в локоть девушки и задержал ее. Прямо на пути у пешеходов тревожно попискивал сломанный робот-мусорщик, он беспомощно жужжал сервомоторами и никак не мог сдвинуться с тротуара.
13-Шон браво вскричал:
– Хрясь! – И звонко стукнул ботинком по мокрому боку механизма. Тот взрыкнул и закатился в предназначенную для него нишу. – Как я его, а?
Вдруг сверху раздалась сирена ремонтного бота – его окрашенная желтым, с надписью «Муниципальное хозяйство» махина снижалась прямо на пешеходов. Из кабины высунулся техник и погрозил 13-Шону кулаком, свирепо скаля зубы. Парень втянул плечи и спрятался под зонтом, волоча девушку за собой – подальше от сломанного
13-Шону с детства фатально не везло в стычках – он ухитрялся не только потерять конечность или хвост (бессчетное число раз), но даже глаза. Один раз вообще чуть не погиб, когда ему проткнули сердце и спинной мозг. Отлеживался потом дней сорок, не меньше. Пережив такую встряску организма, он резко остепенился и ныне тщательно избегал уличных конфликтов. Прихвастнуть давними подвигами, пнуть безобидный автомат или втихомолку поточить когти об стену – такой у него теперь был способ мужского самовыражения.
5-Эм снимала комнату в довольно ветхом доме, построенном не меньше двухсот лет назад. Конечно, снаружи его нередко подновляли интерьерные механизмы, по-паучьи ползая между оконных проемов, но внутрь они даже не совались. Уж как их девушка ни приманивала, насыпая на подоконник дорожки из старой штукатурки, ведущие в комнату. В ответ «пауки» только шипели вакуумными присосками, вися под крышей и сея суспензию бурой краски. Или напротив, отколупывая старые куски, отслоившиеся от камня.
Она спрыгнула на подъездное крыльцо и приложила к дверному сканеру ладонь.
– Может… – начал 13-Шон. Он нервно оглядывался, опасаясь мстительных ремонтников.
– Завтра, – отрубила девушка. – Мне еще лужи вытирать. Не видишь, какая погода?
– Ну, тогда до завтра. – Парень сложил зонт и понуро зашагал прочь, в глубину узкого проулка с глухими кирпичными стенами. «Тебе же обратно!» – хотела крикнуть 41-Лея, но промолчала – замок щелкнул, открывая дверь, и она скользнула в сырую мглу коридора.
Конец ассоциации 16
Чем больше Никлас изучал пресловутые кассеты, тем меньше он понимал – зачем, собственно, Леонид-1 держал их в своей коллекции? Что это, беллетристика или реальные записи? «Может быть, я просто теряю время, вникая в жизнь бесхвостых ящеров? – подумал он не в первый раз. – Все, еще одна кассета – и возвращаюсь к автобиографии Деева».
Пока он жил в «иных мирах», пришла почта от Ирины.
«Иан-1 мрачен и намекнул мне, что ты влез в какую-то безумную историю с отшельником и водишь за нос три комиссии разом, – зазвучал ее сдержанный голос. Сама она едва не ужаснула историка – наверное, в связи с особенностями этой миссии Ирина решила изменить тело и превратилась в крупное головоногое. Скорее всего, на этом настоял глава делегации, старик Петров. – Я спросила у него, что это значит и есть ли среди них этики. Он только буркнул что-то в жестком рентгене, у меня чуть глаза не испарились от его слов, но понять ничего не успела. Никлас, дорогой! Пожалуйста, не ссорься с властями, ведь это совсем не в твоем стиле! И почему ты скрыл от меня, что у тебя проблемы с каким-то беглецом-одиночкой? Немедленно извести меня о состоянии твоего организма и особенно сознания! Если оно вызовет у меня тревогу, я приду тебе на помощь, или попрошу Гемму-19».
Потом Ирина показала Никласу несколько прелестных подводных пейзажей с элементами архитектуры аборигенов, сопроводив их местной же музыкой. Но непривычный к ней историк уловил только хаотичное бульканье и инфразвуковой скрип.
10-мерная посылка
5/2. Конечно, квазар в нашем мире – «всего лишь» черная дыра, пытающаяся поглотить целую галактику. Сопротивляясь неминуемой гибели в ее чреве, звезды исторгают
Здесь, на «границе» нашего мира, происходит его столкновение с миром «внешним», 10-мерным, и гигантские топки квазаров каким-то образом могут открыть передо мной дверь в настоящий, первичный мир, не обезображенный свёрткой «лишних» измерений. В нем и Большой Взрыв, и гибель Вселенной – то же самое, что для нас рождение и смерть электрона.
Еще неделю назад я совершил путешествие на станции сквозь область континуума, занятую квазаром, и благодаря замедлению восприятия смог какое-то время видеть наш мир целиком. Он ничем не похож на то, что видели все – это дымчатое бесконечное сияние с точками мрака и клубами абсолютно белого света. Впрочем, если немного изменить диапазон восприятия, картина расцвечивается, но мне кажется, что это только зрительная иллюзия. Или там вовсе нет ничего не-иллюзорного? В первую секунду я ничего не понял, потому что потерял всякие ориентиры, к которым привычен с младенчества – нигде не было ни следа знакомых галактик и звездных скоплений. Неужели это первичный хаос? Элементы порядка, словно присутствовавшие в отдельных деталях, не успевали оформиться и рассыпались на текучие спирали, лопались пузырями и растекались маслянистыми пятнами.
Автоматика выбросила из пушки сигнал (веер из пакетов частиц – в одном десять миллиардов нейтронов, во втором в пять раз больше, и так далее ровно шестьдесят четыре раза) и они как будто взволновали это море случайных структур. Но не показалось ли мне? Мои несчастные нейтроны, развернутые на десять измерений – ноль куда меньший, чем точка-Вселенная…
Секунда закончилась, и я вновь был во мраке привычного космоса, хоть и среди молодых звезд. Для кого растут они, расходуют водородное топливо, зачем напрасно греют зеркальную материю? Неужели только для того, чтобы очередная, бессчетная уже колония простейших породила многоклеточный организм, а тот в свою очередь дорос до разумного и ринулся на завоевание пространства? Не хватит ли засорять Вселенную жизнью?
Все-таки я не до конца понимаю, где именно побывал и не есть мое видение просто плод измененного сознания. Надо бы ознакомиться с новыми статьями по космологии, послушать умных людей и обсудить с ними эту тему. То есть подарить кому-то идею спасения мира? Святой Зумино, безумие какое-то.
Сигнал принят
8/257. Срок сдачи нового варианта «Клановой истории NGC 69307-1 (сектор 7H)» приближался, и осведомленные об этом жители сектора исправно слали Никласу свежие эпизоды из своей жизни. Он уже давно не возмущался по этому поводу, занеся тщеславие в неистребимое свойство человека. Но биография Кима NGC 69307-1 Вика-1 выпала из общего тусклого ряда, словно сияющий болид из метеоритного потока.
История этого человека началась двадцать тысяч лет назад, именно тогда он задался целью охватить заботой весь свой клан поголовно. Уже тогда Вику-1 шел третий десяток тысячелетий. Устав от рутинных проблем главы клана, он передал правление сыну и уединился в отдельной звездной системе, попросив не беспокоить себя ни по какому поводу. Родичи порой получали от него философские послания, которых никто не понимал, и благодарно поминали патриарха в чествованиях и оргиях. Через 1860 лет звезда, вокруг которой обращалась планета старика, полностью испарила всю свою оболочку в обширное газовое облако. Скоро здесь должна была вспыхнуть сверхновая. «Что ж, – рассудили в клане Кимов NGC 69307-1. – Смерть Вика-1 будет яркой. Да будет его пепел вечно плыть в космосе».