Путешествия П. А. Кропоткина
Шрифт:
видно. У одного из крутых берегов они увидели плывущие бревна, но
ни людей, ни других следов крушения не обнаружили. Малиновский
был в отчаянии.
— Все пропало, все пропало! — шептал он, сидя неподвижно
на палубе с утра до вечера.
Кропоткин мучился не меньше Малиновского. Друзья
потеряли сон и аппетит и выглядели так, словно перенесли тяжелую
болезнь.
Стоя часами на палубе, Кропоткин всматривался в берега.
Поселения здесь были редки, людей почти не встречалось, и никаких
вестей о караване не было. К довершению беды, неожиданно
началась новая буря.
Наконец они с трудом добрались до какой-то деревушки и тут
узнали, что ни одна баржа мимо не проходила, но после бури по
реке плыло много обломков.
Известие было страшное: несомненно караван погиб.
Пропало не меньше сорока барж с грузом в сто тысяч пудов.
Последствия этого события могли быть гибельными. Это означало
неизбежный голод в низовьях Амура в следующую весну.
Близилась уже осень; навигация вскоре должна была
прекратиться; телеграфа вдоль Амура тогда не существовало, и не было
возможности сообщить о катастрофе.
Кропоткин готов был сделать все, что только было в его силах,
для предотвращения бедствия, для спасения низовых станиц от
грозившего им голода.
Надо было прикимать срочно какое-то решение. Кропоткин
договорился с Малиновским, что сам он отправится назад, вверх
по реке, определит потери и после этого вернется любым путем в
Читу — в лодке, по берегу верхом или на попутном пароходе.
Словом, он должен был торопиться всеми способами — ехать днем и
ночью, лишь бы только поскорее предупредить власти в Чите о
необходимости выслать вниз новый караван с провиантом.
сМожет быть, еще удастся осенью сплавить запасы из Читы на
верховья Амура, а оттуда ранней весной отправить их в низовья по
первой воде» — эта мысль не давала покоя Кропоткину. С голодом
можно будет справиться, если хлеб прибудет на несколько недель
раньше.
Малиновский взял на себя другую задачу. Он отправился вниз,
к устью Амура, в город Николаевск, чтобы закупить хлеб в Японии
и доставить его в низовые станицы на Амуре.
До Читы расстояние было больше трех тысяч километров. На
пароход с низовья вряд ли можно было рассчитывать. Выяснилось,
что он мог притти не раньше чем через две недели. А время
нельзя было терять. За этот срок Кропоткин должен был побывать
еще на месте крушения каравана. Необходимо было определить
размер аварии, выяснить, спасена ли хоть какая-нибудь часть
груза. Только после этого он мог в Хабаровске сесть на пароход.
И вот Кропоткин, не теряя ни одного дня, поплыл на лодке в
обратный путь, несмотря на то что опять началась буря. Однако
на этот раз ветер был низовой, попутный и даже помог плыть
вверх по Амуру. Кропоткин плыл без остановок днем и ночью,
меняя гребцов в каждой деревне. Лодки были жалкие, маленькие,
часто ветхие. Двое гребцов сидели на веслах, и один работал
кормовым веслом. Сам Кропоткин тоже греб в очередь с остальными
гребцами. Для безопасности приходилось держаться у самого
берега.
Передвигались, конечно, медленно, но все-таки работали без-
устали круглые сутки. Первые дни шли благополучно. На пути
пришлось пересекать несколько довольно широких протоков
Амура. Плавание в таких местах было очень рискованным:
маленькую лодку могли затопить волны. Однажды, когда
переправлялись мимо устья протоки почти в километр шириной, лодка едва
не погибла.
Бурная погода не прекращалась, волны вставали огромными
буграми. Лодка проваливалась между ними словно в водяную
пропасть. Двое сидевших на веслах крестьян, бледные как полотно,
с посиневшими губами, в ужасе шептали молитвы. Они собирались
вот-вот бросить весла, лодку и пуститься, до берега вплавь. Но
Кропоткин ни на минуту не терял самообладания. Он подбадривал
гребцов, а сам не переставая вычерпывал ковшом воду. Его
поддерживал смелый подросток лет пятнадцати, который сидел за
кормовым веслом. Паренек ловко скользил между волнами, когда
они опускались, а когда огромная волна поднималась перед носом
лодки и грозила ее затопить, он резким движением весла
направлял лодку на гребень.
Самая тяжелая работа лежала на Кропоткине. Волны все вре-
г\
мя перехлестывали через борт, а он с отчаянной быстротой
вычерпывал воду. Однако, к своему ужасу, он видел, что вода
набиралась быстрее, чем он успевал вычерпывать ее. И вот в лодку
хлестнули подряд два больших вала, все залило, и лодка вот-вот
должна была погрузиться.
Один из гребцов сделал Кропоткину знак, чтобы он отстегнул
тяжелую сумку с деньгами, которая висела у него через плечо
(всем казалось, что неминуемо придется бросаться вплавь), но
Кропоткин только отмахнулся и продолжал вычерпывать воду.
Желанный берег был уже близок, и по днищу лодки заскребла речная
галька. У всех вырвался вздох облегчения, и гребцы дружно