Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири
Шрифт:
Большая дорога из Урумчи в Кульджу идет большей частью по равнине вдали от гор и представляет мало интересного для геолога; только на последних переходах она пересекает Восточный Тянь-Шань. Поэтому я решил продать верблюдов, на вырученные деньги нанять большую телегу для всего багажа, но сохранить лошадей, чтобы отдать их моим рабочим для возвращения в Сучжоу и чтобы удобнее было вести наблюдения. Продажа верблюдов и поиски возчика заняли два дня, а на третий мы уже сделали первый переезд в 35 км до городка Чанцзи.
На этом пути мы вообще выезжали рано утром, днем делали остановку для обеда и затем ехали до заката солнца, а иногда и дольше, в зависимости от расстояния до места ночлега на постоялом дворе. Местность на этом пути представляет собой равнину пьедестала Восточного Тянь-Шаня, но не южного, как на дороге от Хами до Урумчи, а северного, так как перед Урумчи мы пересекли цепи Тянь-Шаня в месте их чрезвычайного понижения. Урумчи является очень важным торговым и стратегическим пунктом, в котором сходятся дороги, ведущие из разных частей Джунгарии, находящейся к северу от Восточного Тянь-Шаня, и из Китайского Туркестана, занимающего Таримский бассейн к югу от этого хребта.
Северный пьедестал Тянь-Шаня, встающего к западу от г. Урумчи над впадиной Джунгарии сплошной стеной с многочисленными снеговыми вершинами без удобных перевалов, представляет равнину, прорезанную многочисленными реками и речками, текущими из гор. По этим рекам расположены оазисы с городами и селениями, рощами, садами и полями; в промежутках, где нет воды, расстилается степь, местами всхолмленная небольшими высотами, местами представляющая сыпучие или заросшие пески. Предгорья Тянь-Шаня большей частью остаются далеко в стороне от дороги. В них местами имеются угольные копи, в которых возникают пожары, судя по густому дыму, кое-где застилающему вид на Тянь-Шань.
За г. Манасом, который мы миновали на третий день пути, дорога пересекает большую реку того же названия, которая летом во время таяния снегов и ледников часто становится непроходимой вброд, несмотря на то, что она разливается на несколько широких русел. В известные часы дня, когда вода спадает, главное русло переезжают на телегах с очень высокими колесами, запряженных быками. На эти телеги складывают товары и багаж и сажают людей, а обыкновенные телеги едут порожняком. Благодаря осеннему времени, воды было не так много, и мы переехали реку без затруднений в своей телеге.
За Манасом мы в нескольких местах встречали даже леса из карагача и разнолистного тополя. Эти деревья, а также различные кусты располагались отдельными рощами или группами, чередуясь с полянами, поросшими травой, тростником, чием и более низкими кустами. Среди рощ видны были отдельные фанзы и пашни, иногда развалины.
Четырьмя днями позднее мы миновали р. Куйтун и город Караусу (Шихо), за которым оазисы встречались реже, орошение стало скуднее и местность часто представляла собой степь с песчано-галечной почвой и зарослями чия и кустов, или солончаки, или бугристые пески, местами переходившие в барханные. Но такой бесплодной черной пустыни, какую мы видели так часто на южном пьедестале Тянь-Шаня между Хами и Урумчи, здесь уже нигде не было. Особенно много песчаных площадей дорога пересекает за ст. Тото, где они чередуются с солончаками.
На север пьедестал Тянь-Шаня понижается к обширной впадине, которая на востоке орошена р. Манас, а на западе р. Куйтун; эта впадина ограничена с севера высотами хребта Майли-Джаир, которые с большой дороги казались плоским вздутием земной поверхности, огромным увалом, мелко расчлененным логами и долинами. У подножия Джаира р. Манас поворачивает на восток и разливается в озера среди обширных зарослей тростника и рощ тополя и других деревьев. Р. Куйтун, окаймленная широкой площадью зарослей и рощ, поворачивает вдоль подножия хр. Майли на запад и впадает в оз. Эбинор, которое синело вдали; здесь большая впадина, вытянутая вдоль северного подножия Тянь-Шаня, поворачивает на северо-запад, переходит в пределы России и отделяет горы Майли от более высокого Джунгарского Алатау. Эту часть впадины называют Джунгарскими воротами. Я имел возможность изучить ее только спустя 11–15 лет, и описание путешествия по Джунгарии читатель найдет в другой книге.
Поближе к оз. Эбинор видно было небольшое соленое озеро Иенху, в котором китайцы добывают соль. В городке Цзинхэ я разделил караван. Телега с багажом и одним из моих рабочих продолжала путь по большой дороге, которая идет далее на запад по подножию Тянь-Шаня, огибает оз. Сайрамнор и переваливает через горы к Кульдже по удобному перевалу. Я же, верхом, с двумя рабочими и одной вьючной лошадью свернул по верховой тропе, пересекающей Тянь-Шань по прямому направлению к Кульдже, чтобы хотя бы бегло познакомиться со строением хребта. Впрочем, первый день мы ехали еще рядом с телегой и благодаря этому выручили ее из беды. Дорога долго шла по оазису Цзинхэ, пересекая арыки, заросли тростника, рощи деревьев, старые и новые пашни; за окраиной оазиса начался солончак с участками болота, густыми и высокими зарослями, доходящий на юге до песчаных холмов с саксаулом. По окраине этих холмов идет дорога, пересекая языки зарослей. Один из таких языков представлял глубокую топь, в которой телега основательно завязла – пришлось ее разгружать и вытаскивать. Пока мы занимались этим, наступили сумерки; телега поехала дальше до ближайшей станции, а мы расположились на ночлег в песках по соседству.
Весь следующий день мы шли сначала по этим пескам, а затем поднимались по пьедесталу Тянь-Шаня, представлявшему то песчаную, то глинистую почву, усыпанную галькой и щебнем и поросшую саксаулом, который по мере подъема мельчает и превращается из деревьев в кусты. С высоты пьедестала было видно, что пески, ограничивающие с юго-запада оазис Цзинхэ, образуют в общем высокий увал, вытянутый с юго-юго-востока на северо-северо-запад и покрытый плоскими барханными валами и заросшими буграми. Простирание гребней барханов и положение крутых подветренных склонов показывало, что господствующие ветры дуют с северо-северо-запада, из Джунгарских ворот, и можно думать, что весь песчаный увал постепенно наметен ими.
По пьедесталу мы поднимались до устья ущелья р. Боргусты, у которого ночевали, а на следующий день шли вверх по ущелью этой речки, пересекающему северную цепь Тянь-Шаня. Последний носит здесь имя хр. Боро-Хоро, а его северная цепь называется Куюкты. Ущелье постепенно сужается, становится живописным; тропа часто лепится по обрывам; по дну то на одном, то на другом берегу расположены лужайки и рощи. Из этого ущелья мы свернули в долину р. Тогурсу, впадающей слева в Боргусту; она пролегает продольно с востока на запад между цепью Куюкты и следующей к югу цепью Кугур, и по ней мы поднялись на перевал Богдо, достигающий 2290 м абсолютной высоты, и затем продолжали путь по р. Джиргалан, долина которой лежит на продолжении долины Тогурсу между теми же цепями. На северном склоне цепи Кугур были леса и луга, покрывшиеся уже свежим снегом, тогда как южный склон гор Куюкты, хорошо согреваемый солнцем, – сухая степь.
Из долины Джиргалан мы затем повернули на юг и поднялись на цепь Кугур в пределах широкого понижения, которое образовали речки Джиргалан и Пеличин, прорываясь через эту цепь глубокими ущельями.
Дорога шла по водоразделу между этими ущельями, представлявшему высокий увал, покрытый лёссом; неглубокие дефиле в лёссе, по которым шла дорога, напомнили мне пейзажи Китая. Постепенно дорога спустилась с увала в долину небольшого ручья, вышла, наконец, в широкую долину р. Или и повернула на запад к г. Кульдже. В общем, расставшись с телегой, мы шли четыре дня в горах Боро-Хоро: день по пьедесталу, день по р. Боргусте, день по долинам Тогурсу и Джиргалан и день на спуске к Кульдже; эти последние дни моего путешествия дали мне возможность познакомиться с природой Тянь-Шаня и со слагающими эти горы породами. Несмотря на сильную усталость, жаль было расставаться со свободной жизнью и работой в просторах Центральной Азии, в которых оставалось еще столько не осмотренных интересных областей. Хотелось думать, что расставание с ними только временное.