Путешествия вокруг света
Шрифт:
То, что здесь обитают люди, можно было определить лишь благодаря нескольким одиночным хижинам, стоящим на берегу ручья. В одной из них путешественники провели первую ночь; их хозяевами оказались престарелые супруги. Маитити, видимо, вообразил, что находится на поле битвы, и как бравый солдат принялся за фуражировку. Гофману пришлось попросить его умерить свой пыл, чтобы дать возможность старику самому нас угостить. Последний тотчас же притащил поросенка, и Маитити показал себя умелым мясником и искусным поваром.
Гофман следующим образом описывает примененный в данном случае способ добывания огня. Один из таитян взял два куска дерева различной твердости. Прижав более мягкий кусок к земле, он стал быстро водить по нему вверх и вниз острием твердого куска. В результате трения образовалась борозда, а на ее нижнем конце скопилась древесная мука, которая вскоре начала тлеть. Таитянин положил ее на сухие листья и несколькими энергичными взмахами руки раздул огонь. Все это было проделано быстро и легко. Но описанный способ, видимо, требует особой сноровки, так как у Гофмана, сколько он ни старался, ничего не получилось.
Перед трапезой хозяин прочитал молитву, которую остальные повторяли про себя. Затем все набросились на еду, и потому разговор не клеился. Перед тем как улечься спать, снова помолились. Гофману устроили в хижине ложе на возвышении, покрытом циновками; вместо простынь он получил несколько кусков таитянской материи, называемой тапой. Его проводники дали теперь волю своей говорливости, которую во время трепезы сдерживал их огромный аппетит. Мешая Гофману спать, они проболтали с хозяином почти всю ночь. Очевидно, проводники рассказывали о нашем судне, на котором старик еще не успел побывать, а также о своем общении с нами. Утром перед отправлением в путь Гофман преподнес хозяину нож. Этот крупный подарок, по-видимому, превзошел все его ожидания.
С увеличением высоты долина становится все более дикой, но зато еще более прекрасной. Расширяясь, она превращается в котловину, окруженную со всех сторон горами, которые возвышаются на несколько тысяч футов. От чернеющих вдалеке вершин до самой долины склоны гор покрыты зеленым кустарником, сквозь который, подобно серебряным лентам, низвергаются, пенясь и бушуя, водопады.
К полудню путешественники дошли до хижины, в которой жил друг Маитити по имени Тибу. Последний имел еще одну хижину, находившуюся на расстоянии нескольких часов пути; там обитала его жена с собаками и свиньями. Так как жилище Тибу являлось последним пристанищем на пути к озеру Вахириа, было решено здесь переночевать. Утром, прежде чем путники отправились дальше, хозяин связал большую свинью. Ее предполагалось заколоть и как следует приготовить, чтобы попотчевать гостей, когда они вернутся с озера. Гостеприимный Тибу сам отправился их сопровождать.
Теперь путники двигались в условиях полнейшего бездорожья. На высоте 711 футов над уровнем моря они увидели огромные гранитные массивы, тянувшиеся к юго-юго-востоку. Озеро Вахириа лежало на юго-юго-западе. Перевалив через гору, Гофман и его спутники достигли болота, находившегося в другой котлообразной долине, по которой бегали одичавшие свиньи. Снова пришлось взбираться на крутую возвышенность, чтобы спуститься наконец в долину Вахириа. Последняя простирается с севера на юг и образует котловину, в которой расположено озеро. Согласно барометрическому измерению, оно находится на высоте 1450 футов над уровнем моря. Окружающие озеро горы поднимаются почти отвесно еще более чем на 2000 футов. Это озеро питается водой, стекающей с гор, и имеет в окружности примерно 2 версты. С севера в него впадает небольшой ручей, но никакого стока обнаружить не удалось. Глубина озера у берега составляет 11 саженей, а посередине не превышает 17 саженей.
Удовлетворив свою любознательность, Гофман вместе со своими провожатыми отправился в обратный путь к хижине Тибу. Приближалась сильная гроза, но дождь начался лишь тогда, когда путешественники уже достигли гостеприимного крова. Утомленный трудным походом и удушливым зноем,
Гофман прилег отдохнуть, а его спутники тем временем занялись приготовлением жаркого. Вскоре над хижиной разразилась гроза. Гром гремел в долине с такой страшной силой, что казалось, будто сотрясаются скалы. Ночную тишину прорезали вспышки молний, от которых становилось светло как днем. Вследствие дождя, лившего как из ведра, ближний ручей далеко вышел из своих берегов. Кто пережил сильную грозу в горах тропической страны, тот навсегда сохранит в памяти полученные впечатления.
На следующий день было воскресенье. Едва проснувшись, Тауру долго молился, а затем прочитал главу из Нового Завета, один экземпляр которого непременно имеется в каждой хижине. После плотного завтрака Гофман хотел было отправиться в путь, но ему не удалось ни уговорами, ни угрозами побудить своих проводников тронуться с места. Они уверяли, что продолжение путешествия в воскресенье нарушит святость этого дня и что их повесят, если о преступлении станет известно миссионерам. Пожалуй, это было сказано слишком сильно. Их отказ объяснялся не столько религиозными соображениями и страхом перед миссионерами, сколько нежеланием оставить недоеденное свиное жаркое. На следующее утро проводники покинули жилище Тибу без всяких возражений. По дороге к путешественникам присоединилось несколько семейств с поклажей, состоящей из горных бананов. Таким образом, наши путники возвратились в Матаваи в большой компании.
Гофман предпринял еще несколько менее утомительных походов в глубь острова, причем побывал также в Аруэ — нынешней королевской резиденции. Минералогические и геогностические наблюдения, сделанные во время этих пешеходных экскурсий, будут изложены в отдельной статье [237]. Здесь же я позволю себе сказать несколько слов о его общении с населением, а также упомянуть о некоторых других сообщенных им фактах.
Жилища таитян построены из вертикально расположенных толстых бамбуковых столбов, установленных не слишком близко друг к другу, чтобы дать доступ свежему воздуху. Крыша из пальмовых листьев надежно защищает даже от самых сильных дождей.
При появлении Гофмана из всех хижин высовывались любопытные детские головки, а родители радушно приглашали его войти. Наш ученый посетил несколько хижин, причем хозяева всегда усаживали его на почетное место, то есть на возвышение, покрытое циновками и кусками тапы. В ответ на оказанное ему гостеприимство Гофман обычно дарил нож, что считалось здесь необычайно щедрым подношением.
Вдоль стен в каждой хижине установлены нары для спанья, покоящиеся на бамбуковых столбах. Они устланы мягкими циновками, на которых весьма удобно отдыхать. Повсюду царит величайшая чистота. Уютные домики окружены маленькими двориками, обнесенными заборами. По вечерам жилища освещаются маслянистыми плодами свечного дерева, насаженными на лучину [238].
Визит Гофмана доставил большую радость его другу Маитити. Последний сердечнейшим образом приветствовал его в своей хижине, представил ему жену и детей, а также на свой лад великолепно угостил.
В королевской резиденции Гофман обнаружил мало достопримечательного. Дворец, в котором жила королевская семья, представлял собой просторную хижину с сенями, где несли караул восемь гвардейцев. Их единственным оружием был старый пистолетный ствол, привязанный к деревянной доске. Гвардейцы из него часто стреляли — возможно, для того, чтобы приучить юного короля к шуму сражений. Покойный король похоронен в каменном строении, перед которым стоят три пушки, закрепленные для вящей безопасности.