Путешествия вокруг света
Шрифт:
Мы определили на якорном месте широту 22°57' ю., долготу 43°3'39'' з. и взяли этот пункт за отшедший. В 10 часов вечера с берега подул свежий ветерок, которым мы тотчас воспользовались, благополучно вышли в открытое море и легли на румб StW. С ровным попутным ветром от ОtN мы достигли широты 39° ю., не встретив на пути ничего достойного примечания; отсюда ветры начали дуть свежее с сильными шквалами с разных направлений; воздух сделался чувствительно холоднее, и начали показываться альбатросы и киты. Находясь в широте реки Ла-Платы, в 200 милях от нее мы заметили течение 33 мили в сутки на SW 56°.
В широте 47° ю. мы выдержали сильный шторм с юга, продолжавшийся почти двое суток. В это время развело чрезвычайно сильное волнение. После шторма дули умеренные ветры, большей частью из NW-четверти, с которыми мы прошли параллель Фолклендских островов, не видав их.
Находясь между ними и Патагонским берегом, мы видели множество птиц. В полдень 22 декабря мимо нас прошло с юга китоловное трехмачтовое судно под американским флагом [168] . Американцы больше других народов занимаются ловлею китов около мыса Горн и при отправлении к нему обыкновенно высаживают на Фолклендские острова партию людей для этого же промысла и для ловли других морских зверей.
168
То есть под флагом США.
В 7 часов утра 23-го числа при довольно ясной погоде мы увидели землю Штатов, а в полдень находились от мыса Сан-Жуан на NО 39°, в 42 милях; на другой день, обогнув его, мы в полдень были прямо на О от него в 10 милях. Поверив здесь наши хронометры, которые показали долготу этого мыса довольно сходно с определенной Куком, мы направили путь к западу вдоль берега так, чтобы пройти в виду мыса Горн. Плавание в малом расстоянии от земли Штатов в летнее время бывает сопряжено со значительными выгодами, потому что близ берегов большей частью господствуют восточные ветры, а при удалении на малое расстояние к югу встречается в то же время западный ветер.
В полдень, в самый праздник Рождества, мы ясно видели на W в 25 милях мыс Горн, который нам показался довольно высоким, круглым холмом. Здесь ветер стих, мы подвигались вперед весьма медленно и заметили довольно сильное течение к северу. Находясь почти беспрерывно в виду берега, мы на другой день в 5 часов вечера прошли меридиан мыса Горн в 20 милях от него. Продолжая при SO-ветре плавание к западу, в 8 часов вечера мы увидели островки Диего-Рамирес; эти голые довольно высокие каменистые островки служат пристанищем только птицам. Тихие ветры удерживали нас вблизи этих островков, которые мы потеряли из виду 28-го числа; в то же время увидели на горизонте трехмачтовое судно, лавирующее к О. Отдалясь несколько к западу от мыса Горн, мы вскоре встретили W-ветры, иногда с довольно сильными шквалами, и вынуждены были дойти до широты 59°33 ю.; долгота по хронометрам оказалась 76°30' з. Термометр в полдень показывал только 4° тепла [5 °С].
В первый день нового 1824 г. вдруг задул с юга свежий ветер, и мы пошли к северу по 11 узлов. 5-го числа, достигнув широты мыса Виктория, следовательно, обогнув всю Огненную Землю, мы имели право поздравить себя с выходом из границ грозного мыса Горн и с достижением Южного моря [169] , совершив плавание от земли Штатов досюда в 11 дней. Отсюда мы направили путь к берегам Чили, где местом отдыха я выбрал Консепсьон.
169
Контр-адмирал Крузенштерн, вместо множества употребляемых географами и мореплавателями различных наименований океана, которого мы теперь достигли, предпочел название Южного моря. Находя это название правильным, я также принял его в своем сочинении. (Примеч. авт.)
Проделав плавание при пасмурной погоде, по большей части при западных ветрах, и не встретя на пути ничего достопримечательного, 15 января в 4 часа дня мы увидели берег близ о. Св. Марии, а на следующий день в 6 часов утра открылись окрестности залива Консепсьон. В полдень мы обогнули северную оконечность о. Кирикино, лежащего при входе в залив; так как ветер был слишком тих, то, не дойдя нескольких миль до места, где обыкновенно останавливаются суда, мы в 8 часов вечера бросили якорь на глубине 11 сажен, грунт – жидкий ил. Вход в этот залив так прост, что не требует объяснений; при хорошей карте можно войти в него без малейшего затруднения.
В 11 часов ночи с приближавшейся к нам шлюпки еще издали спрашивали, сперва на испанском, а потом на английском языке: кто мы и откуда пришли; на наш ответ: «Русские, друзья» – шлюпка пристала к борту, и бывший на ней офицер с трепетом взошел на шканцы; он от робости едва мог отвечать на заданные ему вопросы. Наконец, удостоверясь, что мы действительно русские и не имеем злых намерений, он объяснил, что причиною его робости был недавно распространившийся у них слух, будто близ Консепсьон крейсирует испанский фрегат [170] . Этот офицер был англичанин, находившийся на чилийской службе лейтенантом на корвете, стоявшем на якоре против местечка Талкагуано. После опроса он спокойно отправился и просил поднять на фор-брам-стеньге фонарь как знак, что судно дружественной нации.
170
В то время испанские колонии в Америке воевали с Испанией за свою независимость.
В 6 часов утра на следующий день я послал на берег офицера (лейтенанта Римского-Корсакова), чтобы уведомить коменданта в Талкагуано о нашем прибытии и просить позволения запастись живностью и водою. Офицер был принят весьма ласково и, получив удовлетворительный ответ, вскоре возвратился на шлюп и привез с собою лоцмана. Мы тотчас вступили под паруса и лавируя достигли местечка Талкагуано, где в исходе одного часа пополудни в расстоянии менее версты от селения стали фертоинг, на глубине 5 1/2 сажен, грунт – жидкий ил. На рейде мы увидели военный чилийский корвет «Волтер» под командой англичанина капитана Симеона и два трехмачтовых английских китоловных судна. Довольно трудный переход от Рио-Жанейро до Консепсьон мы совершили в 50 дней и в продолжение его больных на шлюпе не имели.
Вскоре после полудня я отправился на берег к коменданту. Он принял меня весьма ласково и, между прочим, уведомил о приезде президента Чилийской республики Фрейре; желая увидеться с ним, я решил на другой день отправиться в город Консепсьон. С наступлением дня 18 января я поехал на берег и, сев на приготовленную мне верховую лошадь (обыкновенный способ езды здешних жителей), отправился в Консепсьон. Через два часа довольно скорой езды я был уже на месте и тотчас объявил о своем желании посетить президента; он принял меня в полном мундире в присутствии главнейших своих чиновников. При этом был соблюден самый строгий испанский этикет. Впрочем, несмотря на все обрядные приличия, сопровождаемые обыкновенно сухостью и принужденностью, президент был отменно благосклонен, ласков и выразил готовность помочь нам во всех нуждах.
Город Консепсьон, лежащий в 7 милях от селения Талкагуано, построен при устье величественной реки Биобио. Сравнивая настоящее состояние его с тем, которое было в 1815 г., я едва мог верить своим глазам. Здесь междоусобие отмечено опустошением: дома разрушены до основания, большая часть города превращена в развалины, живописные окрестности обезображены; обитатели, приученные самой природой к изобилию, повержены в совершенную нищету. Эта перемена произошла в 1816 г., когда генерал Мартин переправился с войсками через Кордильеры из Буэнос-Айреса. Вступив в Чили и соединясь с недовольными испанским правлением, он выгнал приверженцев Испании и образовал здесь республику, нынешний глава которой Фрейре – один из отличнейших воинов. Он имеет от роду 40 лет, родился в селении Талкагуано от родителей среднего состояния.