Путеводитель ботаника по цветам и судьбам

– Эверли!

Торопливый стук колес поезда и внезапный грохот дверей купе показались Шафран столь же резкими, как и мерцающий солнечный свет, пробивающийся сквозь грязные окна. Она взглянула на проплывающий мимо пейзаж.

– Решила вздремнуть? – спросил мужчина, сидевший напротив нее. Его блестящие зеленые глаза светились озорством.

Шафран изо всех сил старалась не обращать внимания на Ли. Это было нелегко, учитывая, что кроме них двоих в крошечном купе никого не было,

а Ли был из тех, кто прекрасно умел как очаровать собеседника, так и вывести его из себя. Даже в невыносимой августовской жаре на его коричневом костюме не появилось ни единой складки; золотистые волосы были уложены назад с помощью помады, аромат которой наполнил и без того тяжелый воздух салона. Шафран, напротив, буквально чувствовала, как ее легкий дорожный костюм прилипал к спине и ногам. К счастью, соломенная шляпа скрывала ее темные волосы, такие же влажные от пота.

Девушка встала, чтобы приоткрыть окно, надеясь тем самым отвлечь внимание Ли от себя: он смотрел на нее как на свою игрушку. За грязным окном простирались полосы розового вереска, цветущего на зеленых равнинах, и ряды темных деревьев.

Не успела она коснуться пальцами в лайковых перчатках щеколды, как поезд резко дернулся. Тишину пронзил металлический визг тормозов. Шафран, с трудом удержавшись на ногах, уперлась руками в окно. Она опустила глаза – Ли держал ее под локоть.

– Мы прибыли, – сказал он.

Шафран убрала блокнот в сумочку и перекинула ее через плечо, а затем последовала за Ли по узкому коридору, к выходу на перрон.

Поезд непрестанно шипел, пока они шли по скромной бетонной платформе, единственным украшением которой была табличка, извещавшая о том, что они прибыли в Олдершот. Вскоре состав укатил прочь, оставив после себя звенящую тишину. Мгновение спустя их окружил хор насекомых, и Шафран оказалась на пустой проселочной дороге, окруженной полями, вместе с доктором Майклом Ли.

Он достал из кармана сложенный лист бумаги и прищурился – ему стоило обзавестись очками, затем посмотрел прямо перед собой.

– Должно быть, прямо за поворотом.

Шафран поджала губы. Дорога тянулась по меньшей мере на милю [1] , что вперед, что назад.

Ли ухмыльнулся.

– Образно говоря. – Он приподнял соломенную панаму и указал ею на юг. – Полагаю, нам туда.

Шафран не удержалась и сморщила нос.

– Ты полагаешь?

– Да. В отчете сказано к югу от станции.

Шафран уже чувствовала, как по мере роста температуры росло и ее раздражение. Пот выступил у нее на шее.

– А с картой ты не сверялся?

Ли вздохнул.

– Все произошло в последнюю минуту, знаешь ли. Мне сообщили, что мы едем сюда, сегодня утром, когда я только пришел в северное крыло.

– Две недели назад в случае с Тейдон-Маунт было так же. И все же я нашла время свериться с картой, – парировала Шафран.

Возможно, для Ли заблудиться в Хэмпшире было незначительным неудобством, но для мальчика, помочь которому их сюда и послали, это могло иметь куда более серьезные последствия.

– Так-так, не стоит переживать, – сказал Ли успокаивающе, отчего Шафран еще больше захотелось его придушить. – Похоже, мы спасены от бесконечных блужданий по сельским полям. – Он указал вниз по дороге на приближающуюся повозку.

Они отошли на обочину, и Ли поднял руку, чтобы подать знак человеку, управляющему повозкой, – крепкому мужику в грубой одежде, с потрепанной шляпой на голове, скрывавшей смуглое лицо и тревожные глаза.

– Вы и есть те ребята, что должны приехать из города проведать мальчишку Эвансов? – Мужчина натянул вожжи, заставив старую лошадь остановиться.

– Мы самые, – кивнула Шафран. – Не подскажете, в какую сторону нам идти?

– Я приехал за вами, – ответил мужчина. – Хорошо, что вы здесь. Местный доктор и палец о палец бы не ударил, негодяй этакий. Я работаю на Эвансов. Забирайтесь.

Не сказав ни слова, Ли забрался на заднее сиденье телеги и подал Шафран руку. Они разместились на двух ящиках, наполовину зарытых в сено, причем Ли все время постукивал пальцами по своему черному футляру. Дорога была недолгой, но ухабистой, и вскоре они подъехали к старому фермерскому дому, расположенному в тени массивного дуба.

Ли спрыгнул с телеги на грязный двор и помог Шафран спуститься. Здоровый и неповоротливый возница повел их прямо в дом. Едва переступив порог, он снял шляпу и позвал:

– Миссис Эванс? Я привез людей, прибывших к нам из Лондона.

Послышался женский голос, но слов Шафран не разобрала. Ли бросил шляпу и перчатки на маленький столик возле двери, но девушка не последовала его примеру. На любезности, как правило, времени у них не было, так что, вероятнее всего, уйдут они совсем скоро.

Они последовали за мужчиной в глубь дома, по пути Шафран рассматривала скромное старое здание. Стоял беспорядок, но грязно не было; детские игрушки были разбросаны по скрипучему деревянному полу, местами устланному истертыми коврами.

Шафран вошла в гостиную в глубине дома, где Ли уже стоял на коленях возле дивана. Он осматривал маленького ребенка, лежавшего на руках у светловолосой женщины ненамного старше двадцатитрехлетней Шафран. Ребенок, с виду лет семи, спал. Лицо женщины было бледным, но решительным, она наблюдала за Ли с ястребиной проницательностью, пока он задавал вопросы.

– Как давно Джоуи болен, миссис Эванс? – спросил Ли мягко, открывая свой черный докторский саквояж и вынимая маленький футляр, в котором хранил стетоскоп.

– Эйб нашел его на рассвете, когда вышел проверить овец, – ответила миссис Эванс напряженным голосом. – Мой сын лежал в поле, его всего трясло. Эйб принес его прямо сюда. Я не… – Она вздрогнула, отводя взгляд от Ли, который прикладывал стетоскоп к груди мальчика. – Я не заподозрила ничего такого, когда не увидела его в кровати – он любит вставать по утрам с петухами, собирает яйца у кур.