Путеводитель ботаника по цветам и судьбам
Шрифт:
Отклонив все ее протесты, Ли подставил свою руку, чтобы она могла опереться, и говорил с ней всю дорогу до фермерского дома. Он не торопил ее, в то время как Шафран старательно делала вид, что ничего страшного не случилось, несмотря на сильную пульсацию в лодыжке.
– Благодаря тому, что мальчик читал газеты, чтобы практиковаться в чтении, они и узнали об исследовании, – сказал Ли. – Он прочел объявление и заикнулся об этом Эйбу вчера. Очевидно, мальчонка следовал за ним по пятам по всем полям в округе, как маленький подражатель.
Шафран представил себе Джоуи, энергичного, всюду сующего свой нос и тем самым раздражающего окружающих мальчишку, и на глаза навернулись слезы. Она смахнула их.
Ли
– Будет тебе, Эверли. Мы проделали хорошую работу. Расскажем врачам, и они поймут, что нужно делать. Если повезет, Джоуи скоро встанет на ноги и снова будет ко всем приставать.
Шафран не могла сказать, что согласна с оптимистичным прогнозом коллеги, поэтому просто промолчала. Она едва удержалась на ногах, наступив в небольшую ямку, и Ли, схватив ее за руку, крепко прижал к себе. От него исходило тепло, как, в общем, и от нее. Шафран подняла на него глаза, когда он помог ей поймать равновесие. С этого ракурса профиль его лица казался благородным; широкий лоб и прямой нос, не слишком длинный и не слишком короткий. Выдающийся вперед подбородок был гладко выбрит, высокие скулы порозовели от жары. Бисеринка пота грозила стечь по его виску. Из каждого их дела она выходила неряхой с солнечными ожогами и мокрой от пота, а он был образцом опрятности. Поэтому было приятно видеть его сейчас не столь идеальным.
Когда он удивленно поднял бровь в ответ на ее пристальный взгляд, она спросила:
– Почему местный врач не навестил Джоуи?
– Миссис Эванс незамедлительно попросила его приехать, но, очевидно, у них имеется давний неоплаченный долг, из-за которого доктор не лечит никого из семьи Эвансов. – Ли понизил голос, будто рассказывая секрет, хотя кругом не было ни души: – У миссис Эванс все равно не было бы денег заплатить ему, а вот стипендия от исследования может помочь. Я поговорил с врачом в военном лагере, чтобы убедиться, что счет Джоуи будет оплачен. Это небольшое письмецо оказалось убедительным.
Облегчение, которое Шафран почувствовала, сменилось беспокойством. Письмо из университета, объясняющее суть их работы, было полезным, но оно ничего не гарантировало. Компенсация, причитающаяся жертвам отравления взамен на то, что им с Ли позволят взять у них образцы и собрать информацию, станет слабым утешением, если мальчик не поправится.
Но их работа была выполнена, или, по крайней мере, так сказал бы ей доктор Астер. Они сделали то, что должны были сделать. И Шафран вовсе не была бесполезной, даже если именно так себя и чувствовала, – она обнаружила растение-виновника. Эти мысли не давали ей покоя всю дорогу к фермерскому дому. Из-за недавно полученных знаний о таящихся опасностях, затаившихся в оттенках зеленого, розового и коричневого, мир теперь казался куда менее идиллическим, чем раньше.
Глава 2
Когда Шафран и Ли вошли в кампус, в Университетском колледже Лондона стояла послеобеденная тишина. Лишь в самом сердце учебного заведения – во внутреннем дворе, имевшем форму четырехугольника, – раздавался едва слышный суетливый шум, похожий на колыбельную песню. Высокие, с каменными лицами здания, казалось, дремали под пылающим голубым небом. Зеленая листва затеняла углы внутреннего двора, где вдали от света на клумбах росли цветы. Шафран чувствовала себя сродни этим растениям: круглый год они жаждут солнца, хоть и страдают от жары. На протяжении вот уже нескольких недель поглощенная столь долгожданной работой, она и сама поникла, как цветок.
Все еще опираясь на руку Ли, Шафран проделала весь мучительный путь к Северному крылу, представлявшему собой величественный коридор, примыкавший к куполообразной центральной части кампуса, зданию Уилкинса. Она остановилась перед блестящей черной дверью, вытирая лоб, готовясь пройти три лестничных пролета, отделявших ее от мягкого дивана в кабинете.
Когда Ли многозначительно прокашлялся, она втянула воздух сквозь зубы и попыталась открыть дверь. Он не двинулся с места, прижав девушку к себе:
– Я очень ценю, что ты приносишь и хранишь свои грязные образцы на нашем рабочем месте, Эверли, но предпочел бы держаться от этого подальше.
Шафран опустила взгляд на руку, которой все еще сжимала кожаную сумку. В своем стремлении не дать Ли понять, как сильно болит лодыжка, она совсем забыла о болиголове, который уже начал чахнуть.
Ли вырвал сумку из ее рук.
– Отнесу ее в теплицы, ладно? Пусть Уинтерс с этим разбирается.
Он ушел прежде, чем она успела возразить. Толкнув дверь, превозмогая боль в ноге, Шафран вошла в тихий, прохладный холл. Ее неровные шаги громким эхом отдавались на пустой лестнице. Было время, когда она скучала по толпам студентов и профессоров: тогда она еще была юной девушкой с горящими глазами, с волнением предвкушающей студенческие дни, но это время давно прошло. Теперь же она дождаться не могла летних каникул. Чем меньше людей было в кампусе, тем меньше было поводов для слухов о девице, которая избавилась от заведующего кафедрой, посадив его в тюрьму за попытку убийства.
На самом деле все было несколько иначе, но Шафран была не против прославиться тем, что отправила в тюрьму таких монстров, как доктор Беркинг и его жуткий коллега, выдававший себя за Ричарда Блейка. Но жизнь стала проще, в колледже воцарилось спокойствие, и у Ли было меньше поводов отвлекаться. Мужчина и без того страдал рассеянностью, лишняя пустая болтовня вокруг была ему ни к чему.
Шафран отперла дверь своего кабинета и, войдя, прикоснулась к маленькой латунной табличке, на которой было гордо выведено «Ш. Эверли». Еще два шага, и она прикусила губу от облегчения, опустившись на прохладную кожаную поверхность дивана. В поезде она отказалась снимать ботинок, несмотря на ужасный отек, а сейчас, скидывая куртку, думала только о том, чтобы избавиться от него. Девушка поморщилась, ненароком коснувшись солнечных ожогов на руках. Она осторожно поставила ногу на подлокотник дивана, опустила голову на другой и мысленно поблагодарила небеса за то, что в данный момент кабинет принадлежит только ей.
Хотя она делила это помещение с Ли практически с того самого дня, когда получила ключи, все же оно принадлежало ей. В конце концов, оно находилось в Северном крыле, где располагался факультет биологии, включавший и ботанику, а не в одном из многочисленных новых зданий, которые университет приобрел для медицинских исследований, и не в больнице через дорогу. Ли занимал ее пространство лишь временно. И занимал его довольно громко. И неряшливо. Стол его, маленький и обшарпанный, располагался в небольшом алькове, который она мечтала однажды заставить полками с книгами исключительно для своих исследований. По части неорганизованности Ли не уступал доктору Максвеллу, ее наставнику. Однако Шафран никогда не брала на себя труд приводить за него в порядок груды книг и папок. Те дни, когда она сортировала документы, готовила чай и делала заметки для своих коллег, давно прошли.
В данный момент в кабинете с белеными стенами и панелями из темного дерева было на редкость спокойно, хоть и немного душно. Шафран с тоской посмотрела на два окна за своим столом – прочным и массивным, куда больше, чем у Ли, – и подумала было допрыгнуть туда и открыть их. Слишком много труда, решила она, поглубже устраиваясь на диванных подушках. Как всегда, ее внимание привлекли ростки зелени на подоконнике: маленькие черенки в пробирках, которые она достала из шкафа; признаться честно, некоторые из них были опасны.