Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
Шрифт:
Затем король приветствует старого военачальника, который, однако, сражается с пылом юноши:
День добрый вам, сэр Томас Эрпингем.
Сэр Томас отвечает королю весело и любезно. На следующий день именно он будет удостоен чести дать англичанам сигнал к бою (сегодня мы сказали бы «открыть огонь»).
Затем король встречает Пистоля. Тот не узнает Генриха, так как король закутан в плащ и представляется валлийским офицером. (Это
Пистоль, все еще обиженный на Флюэллена за отказ помочь бедняге Бардольфу, свирепо говорит королю:
Скажи ему: в Давидов день сорву я
С его башки порей.
Святой Давид — легендарный валлийский священник VI в. н. э., якобы основавший в Уэльсе множество церквей. Давид считался покровителем Уэльса, поэтому так звали многих уроженцев этой страны. На валлийском диалекте это имя произносится как Таффид, а уменьшительное от него — Таффи. Поэтому каждый валлиец — это Таффи; известный английский детский стишок начинается строчкой: «Таффи был валлийцем; Таффи воровал…»
О святом Давиде рассказывают, что в 540 г., накануне битвы валлийцев с саксами, Давид посоветовал валлийцам прицепить к шапке веточку порея, чтобы отличать своих от чужих. (Военная форма, предназначенная для той же цели, появилась позже.) Это помогло валлийцам одержать победу. Предполагают, что порей выбрали в качестве эмблемы потому, что сражение должно было произойти на поле, где этого порея было видимо-невидимо.
У валлийцев возник обычай: в День святого Давида, отмечаемый 1 марта, прицеплять к головному убору порей. Во-первых, таким образом они отличали своих от саксов; Во-вторых, утверждали свою национальную принадлежность даже после того, как веками находились под чужеземным игом. Этот обычай очень напоминает другой, куда более распространенный (во всяком случае, в Америке), когда в День святого Патрика ирландцы прикрепляют к одежде изображение трилистника.
Угроза сбить с шапки порей в День святого Давида была оскорбительна не только для данного человека, но и для всех валлийцев. Она должна была подействовать на Флюэллена как красная тряпка на быка.
Пистоль уходит, но король остается на сцене и незаметно подслушивает разговор вошедших Гауэра и Флюэллена. Не успевает Гауэр открыть рот, как Флюэллен шикает на него и тут же приводит исторический пример:
Если вы потрудитесь изучить войны Помпея Великого, уверяю вас, вы увидите, что в лагере Помпея никогда не было никакой болтовни и трескотни.
Помпей Великий больше всего известен не своими победами, а тем, что его разбил Юлий Цезарь. Для педанта Флюэллена характерно, что он ставит Помпея выше Цезаря.
Флюэллен производит на короля сильное впечатление. И он, и публика понимают, что валлиец хоть и чудак, но очень достойный человек.
Затем король сталкивается с тремя простыми солдатами: Джоном Бетсом, Александером Кортом и Майклом Уильямсом. Они подавлены и со страхом ждут того, что им готовит грядущий день.
Майкл Уильямс,
Да, но если дело короля неправое, с него за это взыщется, да еще как. Ведь в судный день все ноги, руки, головы, отрубленные в сражении, соберутся вместе…
Иными словами, в Судный день обнаружится, что многие солдаты умерли во грехе, а поскольку они погибли, выполняя приказ короля, то отвечать за это придется именно ему.
Король (притворяясь простым солдатом) спорит с Уильямсом, утверждая, что каждый сам отвечает за собственную душу и не должен сваливать свои грехи на других.
Уильямс мрачно возражает, что король не стал бы так уверенно посылать своих людей в бой, если бы не знал, что, в случае если он проиграет сражение и попадет в плен, его освободят за выкуп. Когда Генрих говорит, что слышал, будто король не позволит выкупать себя (иными словами, будет сражаться до конца), Уильямс цинично отвечает:
Ну да, он сказал это нарочно, чтобы мы лучше дрались; но, когда всем нам перережут глотку, все равно его выкупят, а нам от этого лучше не будет.
Для его цинизма есть все основания. В битве при Пуатье французские солдаты умирали тысячами, в то время как король Иоанн Французский сидел в уютном шатре вражеского полководца и дожидался выкупа.
Самой ужасной особенностью средневековых войн было то, что аристократов, являвшихся зачинщиками войн и предводителями отрядов, очень редко убивали. Их брали в плен учтиво, по рыцарским правилам, обращались с ними вежливо и освобождали за выкуп (в конце концов, сегодняшний победитель мог оказаться пленником в следующей битве), в то время как плохо вооруженных или вовсе безоружных крестьян, сражавшихся только за собственную жизнь, убивали без всякой пощады, потому что у них не было денег на выкуп.
Король (все еще в обличье простого солдата) отвечает с таким жаром, что вспыхивает ссора. Конечно, сейчас не до драки, но соперники соглашаются встретиться после битвы. В знак этого они обмениваются перчатками и договариваются носить их на шапках, чтобы узнать друг друга. Уильямс злобно говорит:
Я буду тоже носить ее на шапке; и, если ты подойдешь ко мне завтра после битвы и скажешь: «Это моя перчатка», — клянусь рукой, я влеплю тебе пощечину.
Хотя на людях король держится уверенно, но, когда остается один, его начинают грызть сомнения и чувство вины. Как и его отец (см.: Шекспир У. Генрих IV. Акт III, сцена 1), Генрих завидует простым людям, которые могут спать спокойно, в то время как заботы не дают королю сомкнуть глаз.
Внезапно Генрих решает, что происходящее может быть наказанием за грехи, и он молит Небо:
На сегодня,
О, на сегодня, Боже, позабудь
Про грех отца — как он добыл корону!
Прах Ричарда я царственно почтил,
И больше горьких слез я пролил,
Чем крови вытекло из жил его.