Шрифт:
Глава первая
Путешествие в Ад
Город окончательно проснулся. На дорогах и тротуарах царила утренняя суета. Люди спешили к метро и к автобусным остановкам сонные, недовольные, с красными глазами и припухшими лицами. Несмотря на ранний час, солнце припекало так, словно полдень был
Но пока город жил. Те, для кого смысл существования заключался в делании денег, уже приступили к своему основному занятию; другие, ошалев от ночной жизни, просыпаясь и потягиваясь, только готовились к тому, чтобы начать их тратить.
Трое мужчин, сидевших в салоне милицейской «Лады», не принадлежали ни к первой, ни ко второй категории. Они всего лишь делали свою работу, зная, что она никогда не сделает их богатыми, зато поможет удовлетворить самые насущные потребности, а попросту говоря — свести концы с концами.
В руках у мужчин были автоматы. Их тела прикрывали бронежилеты, делая жару совершенно невыносимой. Один из троицы, молодой парень, рядовой милиции Степанцов, зевнул и сказал:
— Ненавижу банки. Вечно там очереди.
Второй, сержант Левкус, приземистый, полный, угрюмо поинтересовался:
— А где их нет?
— Все равно ненавижу, — лениво продолжал Степанцов. — И банки, и банкиров. Все время держу в голове, что они наживаются на людях, прокручивая их денежки.
— Ну, с таким подходом тебе не в милиции работать, а банки грабить.
— А я бы и грабил.
— Что же тебе мешает?
Степанцов улыбнулся:
— Совесть, Гена, совесть.
— Да ты свою совесть еще в детском саду за пирожок продал. Ты мне с прошлой зарплаты сколько задолжал?
— Отдам, страдалец.
— Когда?
Степанцов прикинул что-то в голове и ответил:
— Точно сказать не могу. Понимаешь, я своей шубу обещал купить. Четыре месяца коплю. Недели через две пойдем по магазинам.
— Я и говорю, за пирожок продал, — резюмировал Левкус.
Тут третий милиционер, старший сержант Пахомов, рослый, аккуратно причесанный мускулистый усач, флегматично поинтересовался:
— А зачем ей шуба летом? На улице плюс двадцать восемь, а обещают все сорок.
Степанцов насмешливо посмотрел на него и снизошел до объяснений:
— Вот и видно, Михалыч, что ты холостяк и ситуацию не рубишь. Зимой они будут в полтора раза дороже стоить!
— Давно ли таким мудрым стал?
— Женишься, тоже поумнеешь, — снисходительно ответил Степанцов.
— Подъезжаем, — оповестил Левкус, сбавил скорость и крутанул руль вправо, сворачивая с шоссе.
Машина мягко припарковалась возле белоснежной девятиэтажки. Большая
— Вытряхиваемся, — скомандовал старший сержант Пахомов.
Трое милиционеров выбрались из машины, поправили на плечах черные, зловещие АКСУ и неспешной походкой двинулись к банку.
— Жарко, — лениво проговорил толстяк Левкус, проводя ладонью по вспотевшему лбу.
— Жарко — не холодно, — возразил сухопарый Степанцов. Он взглянул на вывеску банка и усмехнулся: — Полтора года в органах, и хоть бы одно серьезное дело. Сплошная бытовуха да шпана у ларьков.
— Тебе мало, что ли?
Степанцов дернул смуглой щекой:
— Да достала эта мразь. Нет бы какие-нибудь грабители банков или что-нибудь в этом роде.
— Типун тебе на язык, — сухо сказал Пахомов. — Хочешь приключений — иди в казино. Или с парашютом прыгни.
— Точно, — подтвердил сержант Левкус. — Может, долбанешься башкой об землю и поумнеешь.
— Гена, это не в твоих интересах, — меланхолично заметил Степанцов. — Если я поумнею, ты своих денег до конца дней не увидишь. Ты теперь должен меня беречь, пылинки с меня сдувать.
— Вдул бы я тебе… — проворчал Левкус, поправляя на плече автомат.
Степанцов загоготал.
Милиционеры неторопливо поднялись по мраморным ступенькам, вошли в банк и наконец-то вздохнули с облегчением. В вестибюле было прохладно, чисто и уютно. Кондиционеры поддерживали постоянную температуру. Пол блестел так, словно его каждые полчаса натирали воском. Вдоль стен красовались обтянутые бежевой кожей диванчики, а на стенах висели всевозможные инструкции в красивых рамках.
«Прямо как в парикмахерской, — подумал Пахомов. — Сразу видно, что дела у Тетра-банка идут неплохо».
Троица благополучно миновала просторный вестибюль.
— В уме не укладывается, что все это может принадлежать одному человеку, — негромко высказался Степанцов.
— И не только это, — откликнулся толстяк Левкус. — Наверняка у этого хрена яхта по метражу больше, чем моя квартира.
— Ну ты тоже не прибедняйся. У тебя ж четыре комнаты.
— А толку-то, — вздохнул Левкус. — Все равно квартира тещина. Захочет — выставит меня за порог, и вякнуть не успею. Вот был бы я банкиром…
— Ну не все банкиры такие уж богатые, как вы думаете, — возразил коллегам старший сержант Пахомов. — У них тоже геморроя хватает.
Левкус хмыкнул:
— Пожалел… Устроили так, что мы сами несем свои кровные.
— Умеют люди, — поддакнул Степанцов. — Вот если бы я поднялся, то нанял бы себе шопера и пошел бы баб охмурять.
— Зачем тебе шофер? — не понял Левкус. — Ты и сам баранку крутишь.
— Шопера, а не шофера.
— Жопера? — уточнил Левкус ухмыляясь.
— Сам ты жопер. А шопер — этот такой холуй, который на дому тебе ласты меряет, чтобы точно по размеру купить шикарные туфли, точно так же костюмчик.