Путевой обходчик
Шрифт:
Нужно отрезать голову. Убрать. Голова — обуза. Лезвие ножа остро наточено. Сильное движение, и шею пронзает острая боль… Нестерпимо! Нож летит на пол. Кровь. Много крови.
«Что ты наделал!»
«Господи, у тебя кровь!»
«Держи голову рукой, не дай ей отвалиться!»
«Операция! Срочная операция!»
«Он уснул».
«Анестезия подействовала».
«Он не выживет».
«Какой он большой. Просто огромный!»
«Он умрет».
А потом — тьма.
И эти глаза из тьмы… И этот шепот.
ХОЧЕШЬ
ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?
ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?
Освежиться!.. Вода. Нужна вода. Много воды. Вода льется из кранов, журчит по камням, падает сверкающим водопадом.
ТЫ ЕЩЕ НЕ СДОХ? ЖИВУЧИЙ, ГНИДА!
ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?
Хватит думать. Мысли — обуза. Они, как крики. Только тяжелее и острее. Ворочаются в черепе, как железки. Ничего хорошего. Только боль…
Что-то нужно сделать, но что?
Нужно доказать. Нужно обосновать. Нужно… наказать? Наказать!
ВИНОВНЫ!
Убить. Всех.
ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?
Да, хочу. Хочу. Очень хочу. Но нет. Нет воды. Только глаза смотрят из мрака, каждый день смотрят, каждый день.
ТЫ ЕЩЕ НЕ СДОХ? КОГДА ЖЕ ТЫ СДОХНЕШЬ? НУ НИЧЕГО. ЧЕМ ДОЛЬШЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ. ЗАВТРА Я ПРИДУ ОПЯТЬ. ДОЖДИСЬ МЕНЯ. Я ХОЧУ ВИДЕТЬ, КАК ТЫ СДОХНЕШЬ.
Дождаться. Надо дождаться. Нет воды. Но надо дождаться.
ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ЖИВ? УДИВИТЕЛЬНО. ТЫ ЖИВУЧ, КАК ЧЕРВЬ. ИНТЕРЕСНО, ЕСЛИ ТЕБЕ ОТРЕЗАТЬ ГОЛОВУ, ТЫ ВСЕ РАВНО БУДЕШЬ ЖИТЬ?
Голова — обуза. Отрезать голову. Надо отрезать голову. Но никак. Нет рук. Нет ног. Есть только голова. И нет воды. И эти глаза, они смотрят и смотрят. Каждый день. Глаза…
ВИНОВНЫ!
Красива. Красива. Особенная. Можно было взять ее глаза. Но нет. Нельзя. Эти — нельзя. Они из другой жизни. Из жизни, которой не бывает. Но где-то она есть. Где?.. Где эта жизнь? Нет ее. Нет и не будет. Есть только мрак. Мрак вокруг и мрак внутри. И ничего, кроме мрака.
Нет мыслей. Есть только мрак. Нет жалости. Есть только мрак. Есть руки, ноги и плечи. Для чего? ЧТОБЫ НАКАЗАТЬ.
ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?
— Ну вот, почти дошли. — Гром упорно продвигался вперед, сгибаясь под весом тела Иркута.
До вагонетки оставалось несколько шагов, когда за спиной у Грома раздалась автоматная трескотня. Катя вскрикнула. Гром остановился, чтобы оглянуться, но что-то сильно толкнуло его в спину.
— Ложись! — крикнул он Кате.
И сам упал на землю вместе с безмолвным Иркутом. Катя повалилась на землю, извернулась, как кошка, и открыла ответный огонь.
Гром пошевелил рукой и застонал от боли. Плечо было прострелено. Он подвигал пальцами, согнул руку в локте, мельком осмотрел плечо. Пуля, по всей вероятности, прошла навылет, не задев кость и вырвав из руки кусок мяса.
Виктор несколько раз выстрелил из пистолета в чудовище, ориентируясь по автоматным выстрелам. Затем склонился над Иркутом и легонько его встряхнул.
— Иркут!
Иркут разжал сведенные судорогой губы и хрипло прошептал:
— Деньги… Мотоцикл…
— Что? Что ты говоришь?
— Мото…
Голова Иркута безжизненно свесилась набок. Гром перевернул его и увидел изрешеченную пулями спину.
Выстрелы из темноты прекратились. Катя обернулась и крикнула:
— Гром, ты живой?
— Да. Но Иркут мертв. Давай к вагонетке!
Гром вскочил на ноги и одним прыжком достиг вагонетки.
— Ну же! — крикнул он. — Толкаем!
Катя поднялась с земли и побежала к нему.
— Нужно хорошенько ее разогнать! — объяснил Гром. — Пошли! Назад не смотри — это уже неважно!
Они уперлись руками в задний борт вагонетки и принялись толкать. Тронулась вагонетка с трудом. Но с каждым шагом она все резвее набирала скорость.
— Когда разгонимся — прыгай в вагонетку! — крикнул Гром.
Катя кивнула и продолжила толкать, изо всех сил упираясь дорогущими итальянскими сапогами в пропитанную мазутом и кровью землю.
Из тьмы выступила высокая фигура с автоматом в руке и двинулась к неподвижному телу Иркута. Остановившись возле бывшего морпеха, монстр опустился на колено, протянул руку и, взяв Иркута пальцами за подбородок, повернул его голову сначала в одну, потом в другую сторону. Затем коснулся пальцами век правого глаза Иркута и приоткрыл их.
Тело Иркута задрожало. Он открыл глаза и посмотрел в лицо склонившегося над ним чудовища.
— Хочешь… глаза… — хрипло проговорил Иркут окровавленной дырой, зияющей на месте рта.
Монстр, не отвечая, потянул из кармана железные щипцы, но они зацепились за дыру и никак не хотели вылезать. Дергая щипцы, монстр не заметил, как Иркут достал из кармана складной нож-балисонг.
Наконец щипцы были в руке чудовища. Он взял свое страшное орудие на изготовку, но Иркут опередил его. Собрав силы на последний рывок, он поднял руку и как бритвой провел лезвием ножа себе по глазам. Рука Иркута бессильно упала на землю. Он хрипло вздохнул — это был его последний вздох.
Увидев, что глаза жертвы безнадежно испорчены, чудовище пришло в ярость. Нож-балисонг треснул в его лапе, как спичка. Щипцы обрушились на голову Иркута — еще и еще раз, разбивая ему череп вдребезги. Стены туннеля потряс ужасный, полный ярости и негодования звериный рев.
Внезапно чудовище услышало гул вагонетки, плывущей по рельсам. Рыкнув, оно вскочило на ноги и бросилось вдогонку за Громом и Катей, даже не стараясь ступать тише.
Катя и Гром продолжали толкать вагонетку к воротам. Постепенно она набирала скорость. Девушка старалась не отставать от Грома, но бежать в сапогах ей было трудно. Кроме того, она ужасно устала. Хотелось бросить все, сесть на землю и расплакаться.