Путевые заметки брата Дрона

Величко Андрей Феликсович

– Ты протии меня, милый дядюшка, но теперь мне уже нет разницы. Закатилось для меня красное солнышко. Белый свет мне не мил. Не устану плакать я о моём любимом Панише. Разве может сравниться кто с моим суженым. И вода мне горька, мне и пища тлен, ветерок не свежит, солнце красное не радует. Нет мне разницы, где милого оплакивать. Коль досталась мне эта злая судьба, на чужбину идти и страдать душой, то пойду я теперь хоть за ворога. Коль решишь ты отдать меня Кощею лютому, подчинюсь я своей судьбе, милый дядюшка. И в слезах я жизнь свою проведу, вспоминая любимого.

Опечалился царь Додон. Долго думал он. На письмо Кощеево, на просьбу его дал согласие.

Сказание о добром царе Додоне, славных сынах его,

Василисе Прекрасной и злом Кощее Бессмертном.

Дома.

Караван

с шумом и грохотом телег пересёк границу. Ещё последние телеги въезжали в царство Додона, а к нам на всей возможной скорости примчался отряд воинов во главе с Яроком и Глуздом. Начались переговоры. Василисе сообщили о прибытии братьев. Высунувшись из окна, она замахала им рукой. Они подъехали к карете. Мы были достаточно далеко. Слышать разговора нам не довелось. Если честно, то мне уже это было безразлично. Длительный поход вызвал у меня апатию. Меня больше беспокоили мои собственные дела. В суматохе дел исчез ассасин. Только что был здесь, но только стоило мне отвернуться, и он исчез. И ведь не просто так исчез. В моей руке непонятным образом образовалась медная монета арабской чеканки. Я повертел головой. Ну, нельзя же положить в руку человеку монету и уйти так, чтобы он ничего не почувствовал. И ведь исчез вместе с конём. Его исчезновение вызвала радость и восторг. Работа мастера всегда восторгает.

Было, похоже, что братья и сестра договорились, что эту ночь они все вместе проведут в лагере братьев. А уже с утра, добавив к нашему каравану и свой обоз, отправятся в путь все вместе. Снова поднялась суматоха, раздались команды. И караван стал поворачивать в сторону лагеря. Меня только расстраивало, что Ясень и Лева не захотели исчезнуть следом за ассасином. Боже, я ведь так и не узнал его настоящего имени.

Много позже, когда мы уже расположились на ночлег. К нашему костру подошли слуги царевича Глузда. В качестве подарка они принесли угощений, вина и большой кусок говядины. Пока варилась пища, мы весело болтали о разном. Слуг интересовали все перипетии нашего пути, приключения и новости. Было ясно, что хозяева не сильно посвящали их в нюансы. Поэтому слуги пытались получить сведения из самых разных источников. Мы, как свидетели событий, как раз подходили. Мы охотно делились сведениями, в свою очередь, узнавая новости с этой стороны. Так мы узнали о вспыхнувших восстаниях и, затем, подавленных. Были новости о казнокрадах, казнённых царём Додоном. Говорили, что южные границы вновь пересекли отряды фанатичных бандитов, и где-то на границе была битва. Братья не участвовали ни военных походах, ни в подавлении мятежей. Всё это время они провели здесь, на восточном рубеже. В основном, конечно, они пьянствовали. Глузд снова засел за изучение своих трактатов. При этом он запытал до смерти с десяток человек местного населения. Что скромно. Ярок со своей бандой развлекался разбоем на местных дорогах. Но в основном пьянствовал в компании с Панишем. Они удивились, увидев, что наш отряд так сократился. По уговору с Ясенем и Левом мы рассказали, что пришлось пробиваться с боями, и люди погибли. Слуги посокрушались, и больше мы этой темы не касались. Донесут обязательно. Похлёбка получилась наваристая, густая и сытная. Зачерпнув себе в тарелку, я устроился по удобнее. Вдохнув аромат, я зачерпнул ложкой кусочек похлёбки. Подув на него, я отправил ложку в рот. С удовольствием я пережёвывал пищу. Если жить осталось мало, то надо наслаждаться оставшимся. Какая-то мысль вертелась на уме, но я никак не мог её ухватить. И только когда я проглотил первую порцию, мысль сформировалась. Я понял, что не видел в отряде встречающих принца Паниша. Я задал этот вопрос слугам. Ответ меня потряс. Мне сказали, что принц погиб в битве. На вопрос, в какой битве, они стали путаться. Я усмехнулся.

– Ладно, мужики, здесь все свои. Говорите, как дело было.

Слуги замялись. Наконец, один старый слуга сказал:

– Хорошо. Только молчок. Дело такое...

Далее последовал рассказ. Дело было в то время, когда только-только пал первый снег. По ночам было холодно, но днём ещё сносно. Коров местные пастухи ещё не загнали в хлева. Стада паслись на пастбищах и лугах, подъедая последнюю траву. Милый пасторальный пейзаж. Было утро. Предыдущим вечером и большей частью ночи царевичи и принц Паниш предавались пьянству, и сильно в этом преуспели. По странному стечению обстоятельств, утром первым из шатра выбрался именно Паниш. Глузд продолжал крепко спать, а Ярок уже шевелился. Зрелище из принца было жалкое. Лицо было опухшее и помятое. Одежда была растрёпана и болталась на исхудавшем теле, как куча цветных тряпок. И вот наш герой видит перед собой эту пасторальную картинку с коровками. Далее произошло то, чего не ожидал никто. Он издал громкий крик:

– Коровка! Я попью молочка...

После этого бросился бежать. Слуги наблюдали, как это несчастное создание бежит по полю прямо к коровьему стаду. Никому не пришло в голову, что его надо остановить. В этот момент из палатки появился Ярок. Увидав это зрелище, он на некоторое время онемел. Потом стал жестикулировать руками, и, наконец, выдавил из себя серию нечленораздельных звуков. Всё это время слуги взирали на хозяина в полном недоумении. А Паниш бежал по полю. В конце концов, Ярок вытянул руку. Ткнул пальцем в Паниша и писклявым голосом выдавил:

– Взять!

На звуки суеты и крик Ярока проснулся Глузд и высунулся из палатки. Он протрезвел мгновенно. Вот только помочь они уже ничем не могли. Паниш добрался до коров.

В это утро пастухи выгнали своих коров на поле. Уже пал первый снег, но землю покрыло не полностью. Из-под снега выглядывали стебли травы и остатки соломы. Можно было надеяться выпасти коров ещё один день, прежде чем загонять их на зиму в коровники. Невдалеке виднелся лагерь с шатрами аристократов. Можно было не беспокоиться. Аристократы никогда не проявляли интереса к пасущимся животным. С этой стороны можно было не смотреть за коровами. С этой стороны волки не подойдут, а коровы сами не пойдут в лагерь. Значит, охранять надо стой стороны, со стороны леса, где волки могут сделать засаду. Поэтому пастухи с плётками и палками собрались по другую сторону от стада и лагеря. К несчастью, молодой бычок выбрал для себя не очень удачное место. Он благодушно поедал траву, пережёвывая её, когда от кучи палаток отделилась фигура и побежала к нему. Он повёл глазом и остался стоять невозмутимо. Тощее чучело, обвешенное цветными тряпками, его совсем не интересовало. Возможно, он думал о ближайшей соседке, пятнистой коровке. Мы этого так и не узнаем. Но его радужные мечтания были прерваны в тот момент, когда это чучело вцепилось своими тощими длинными пальцами прямо в его мошонку. Издав возмущённый рёв, бычок попытался стряхнуть с себя это странное чучело, но тот его не отпускал. Закончилось тем, что получив удар копытом, принц Паниш отлетел на несколько шагов в сторону и упал лицом на землю. Когда слуги добежали до него, принц Паниш был мёртв. Правда, слуги так и не сошлись во мнении, от чего он умер. Одни говорили, что от боли и повреждений, вызванных ударом копыта. Другие говорили, что он мог задохнуться. При падении он угодил лицом в коровью лепёшку. Боль не дала ему возможности разогнуться, и он задохнулся. Слушая это, я продолжал жевать похлёбку. Когда услышал про быка, я подцепил из тарелки кусочек говядины, рассмотрел его и перевёл взгляд на слуг. Судя по смущённым лицам, мы поедали убийцу. Пожал плечами и отправил кусок в рот. Бык не виноват. Братья пришли в сильное бешенство после убийства Паниша. Им предстояло ещё как-то объясниться с отцом. Это не считая осложнений с соседним государством. Они приказали вырезать всё стадо вместе с пастухами. Хорошо, что установилось уже холодная погода. Хоть мясо не пропало. После этого рассказа настроение говорить пропало само. Сославшись на позднее время, слуги ушли. Мы стали готовиться ко сну. Завтра предстоял долгий путь в столицу.

Прямо с утра лагерь зашумел как растревоженный улей. Двигались люди, выводили лошадей. Если братья и предавались пьянству последние месяцы, то по ним этого было не заметно. Лагерь сворачивали. Люди собирались в дальнюю дорогу. Как будто и не сидели на этом месте долгое время. От лагеря оставались прогалины костров и брёвна, уложенные вокруг них и используемые вместо лавок. Посреди лагеря горел большой костёр. На нём грели вчерашнюю пищу и чай. У костра толклись слуги. После нашего отъезда они должны были сжечь весь мусор, оставленный в лагере. Догнать нас они должны были позже. Братья не собирались оставлять здесь следы своего присутствия. Совсем даже не плохо. Мы тоже сжигали в костре все следы нашего пребывания, когда путешествовали. Мы собрались быстро. Сказывался опыт, приобретённый за время пути. Я ждал, стоя возле своего конька. Уехать мы не могли. Недалеко от нас расположился отряд охраны из отряда Глузда. Братья хотели гарантировать, что мы не убежим. Пути были отрезаны. Ещё вчера мои спутники могли бежать, воспользовавшись неразберихой. Сегодня такой возможности нас уже лишили. Придётся идти до конца. Мы наблюдали, как отряды один за другим выезжали на дорогу, строились в походные колонны и медленно направлялись в путь по направлению к столице. Первым выезжал отряд Ярока. Следом за ним ехал караван Василисы и её охраны. За ним ехал мой отряд с наблюдателями. Замыкал колонну отряд Глузда.

Нет смысла описывать весь путь. Дни были похоже друг на друга. Изменялось лишь одно - мы постепенно приближались к нашей цели. За два дня до прибытия в столицу я сделал последнюю запись в свою книгу. Здесь, в маленьком городке служившим нам временным пристанищем, есть почта. У меня есть возможность без препятствий добраться до неё. Я собираюсь упаковать свою последнюю книгу в обёрточную бумагу, написать адрес моего дома в столице. Адресатом будет мой помощник брат Димитр. Если у меня будет возможность, я допишу книгу сам. Если возможности не будет, значит, я погиб или ещё хуже - в тюрьме. В последнем случае брат Димитр должен спрятать книгу до лучших времён. Дальнейшая участь книги в том случае будет зависеть от него. Пора идти.

Послесловие.

Написано братом Димитром со слов Лева.

Да не прогневается на меня Господь Всевышний. Пишу в этой книге моего наставника, дабы описать последние дни его жизни. Пусть Господь простит его грехи вольные и невольные. Все мы грешны. Но умер брат достойно за грехи других. Я получил эту книгу по почте два дня спустя после описываемых событий.

О том, что братья возвратили на Родину свою сестру, отбив её из рук недруга Кощея Бессмертного, распространилась за два дня до приезда каравана. Эта весть быстро облетела город. Огромные толпы народа высыпали на улицы, чтобы встречать братьев и их сестру. Прошло почти девять месяцев, как исчез брат Дрон. Мне было известно, что он не погиб, как думали в общине. Ведь я сам посылал ему фолиант, из числа приготовленных к записям. Зная об отъезде братьев, мне хотелось надеяться, что он там присутствует в виде хрониста. Мне приходилось слышать о таком. Значит, братья участвуют в великом деле. Так думал я. Всё это время мне приходилось выполнять его обязанности. Как оказалось, это тяжёлый труд. В день, назначенный для приезда каравана, я был во дворце, но находился поближе к входу во дворец, надеясь увидеть всё в передних рядах. Огромное количество охраны расталкивало зевак, чтобы не дать им попасть под колёса и копыта каравана. Караван медленно продвигался по городу, давая возможность народу насладиться зрелищем. Хотя город и был очень большим, но уже к обеду караван достиг дворца. Во дворе дворца началась суматоха. Люди спускались с сёдел и спрыгивали с телег и повозок. Слуги деловито уводили лошадей и повозки со двора. Люди распределялись по отрядам. Слышалось множество голосов, отдавались команды. Во двор въехала карета с Василисой и её служанками. Последним во двор въехал отряд царевича Глузда. Я был рад увидеть в составе отряда своего наставника брата Дрона. Царевичи вместе с Василисой подошли к царю, встречавшему их со свитой. Были и радостные крики и объятия воссоединённой семьи. Я был достаточно далеко, чтобы расслышать слова, но и виденного было достаточно. Большая масса народа была допущена во двор. Стража удерживала кольцо, не подпуская их близко к царственному семейству. Люди собрались, чтобы поздравить их. Слышались воинственные речи, громкие приветствия. Под всеобщий хор голосов и выкриков, царственное семейство вошло во дворец.