Путевые заметки брата Дрона

Величко Андрей Феликсович

Остаток вечера Женек провёл связанный по рукам и ногам, привязанный к дереву и с кляпом во рту. Сразу после окончания связывания, как по команде вернулась молодежь с ветками для костра в сопровождении Лева. Вечер проходил спокойно. Ассасин чистил ногти ножом. Лева разрабатывал пальцы, перекатывая между ними деревянные яйца, размером с голубиные. Молодёжь сидела в дальнем углу, потупив смущенные взгляды и медленно пережёвывая свою похлёбку. Положение Женека усугублялось нотациями, которые ему читали я и Кошак. В самых лучших традициях своей обители я прочитал ему проповедь о смирении духа, укрощении страстей, избегания прелюбодеяния как греха смертного, для спасения своей души.

Эту проповедь я читал страстно, приводя примеры, обличая его пороки, делая сравнения с животными, используя фразы и выражения церковно-молитвенного языка нашей обители. Речь Кошака была более грубой, более пространственной и обличительной. Он указывал на нарушение приказа во время похода, разложение дисциплины, создание положения, подвергающего опасности весь отряд, а также создающего опасность невыполнения цели всего похода. Свои слова он подкреплял столь грубыми и жесткими выражениями, что даже я нашёл, чем пополнить свой церковно-молитвенный словарный запас.

Женеку предстояло провести ночь связанным.

Когда мы закончили читать отповеди и расселись вокруг костра для ужина, из темноты донеслось деликатное покашливания. Мы мгновенно вскочили и приготовились к бою. Но этого не потребовалось. Из темноты на свет вышел пожилой человек, по виду староста, ну насмотрелся на них, стал определять сразу. Рядом с ним шёл отрок как сопровождение.

– Мир дому вашему, путники! Разрешите присесть к вашему костру?

Кошак сделал движение рукой одновременно приглашающее и отодвигающее. Молодёжь, успевшая к тому времени отужинать, отошла в сторону, освобождая место у костра. Старейшина важно прошествовал к освобожденному месту. Медленно, по-стариковски кряхтя, присел на бревно, служившее нам скамейкой. Отрок расположился за спиной старосты.

– Чем мы обязаны вашему приходу к нашему костру, уважаемый?
– задал вопрос я, вспоминая свою обязанность.
– Мы вроде бы законов не нарушаем. Людей не обижаем, идём своей дорогой.

– Хорошо, что не обижаете. Наслышан я. Удивлён лишь, что в наше селение вы не заехали на постой. Редкость у нас, что гости ночуют в поле. Вот и стало мне интересно, что у вас случилось. Вдруг помощь нужна. Не ожидал узнать о ваших раздорах. Не обижайтесь на старика, но интересна мне эта история. Может, поведаете её подробнее?

Я выдержал паузу.

– Отчего не поведать. Зла ведь мы никому не совершили. И лучше вы от нас это узнаете, чем из десятых уст да неправду.
– Это было сказано больше для моих спутников.
– Вот только сначала хотелось бы узнать, если не секрет, как вы о нас узнали? Мы не видели гонцов, и по дороге вроде никто не ездит.

– Это не секрет. Кощеевы камни. Каждый вечер, в строго определённое время старейшина прикладывает руки к камню и "слушает его". Нам сообщают все новости в царстве, а мы рассказываем селянам. Если надо, я накладываю руки на камень в любое время и говорю ему свои новости. Так "там" узнают о наших нуждах и успехах. А что не ездят по дороге, так не сезон, все заняты в полях и садах, работают. Вот начнётся ярморка, на этой дороге не проехать будет.

– Не знал о камнях. Хорошо, что попали не на ярморку, а то бы опаздали.
– Судя по выражению лиц моих спутников, они разделяли моё мнение.
– Что же слушай и наш рассказ.

Рассказ был не долгим. Я старался не упускать нужных подробностей, и опускать ненужные.

– Говоришь, купались обнаженные девицы?

– Видишь, дорогой, какая непристойность?

– Это у Лебяжьего моста над тихой речушкой?

– Названия не знаю, ну вёрст эдак десять отсюда будет по дороге.

– Да он, - Староста выдержал паузу.
–

Так это русалки были.

Над стоянкой повисла зловещая тишина.

– Кто?
– спросил я.

– Нечисть такая. В тех местах она водится. Молодых мужчин она заманивает, особо тех, кто до женщин падок. Прикидывается юной девицей и заманивает. А там у них место обитания, много их там. Мужчин они колдовским видом обессиливают и топят. Силу и душу их себе забирают, а трупы их потом к мосту прибивает. Мы своим мужчинам туда ходить не позволяем, пока зрелой силы не наберут.

Тишина над стоянкой кажется, стала звенеть. Казалось, комар упади, зазвенит как медный таз. Староста медленно обернулся к связанному Женеку. Посмотрел на него сочувственно.

– Видишь, какие у тебя друзья хорошие, - сказал он.
– От смерти лютой уберегли.

После такого извещения, разговор особо не клеился. Мы угостили старейшину и отрока из наших запасов, напоили чаем. Ещё раз заверили, что мы друзья Кощея, и едем к нему с миром. После чего проводили его от костра. Едва старейшина ступил в темноту, ассасин беззвучно скользнул следом и растворился в темноте. Спустя несколько минут он вернулся с удивлённым выражением лица.

– Шёл по следу. Как сквозь землю провалился. По крайней мере, в селение он по дороге не пошёл.

– Может, он пошёл другим путём?
– спросил Кошак.

– Может. В первый раз я не смог кого-то выследить.

Какое-то время мы ещё сидели у костра. Беседовали, обсуждали произошедшее. Постепенно разговоры затихли. Люди стали расходиться по палаткам. Я остался дежурить первым. Сложив крупные чурки костра так, чтобы они горели долго, но не сильно, я предался размышлениям. При этом я посматривал по сторонам. Когда ночь перевалила за половину, и на горизонте появились первые проблески рассвета, я разбудил себе замену и лёг спать. Нужно было хоть чуть-чуть сомкнуть веки.

Когда меня разбудили, лагерь уже был почти собран. Пока я приводил себя в порядок, ребята убрали и нашу палатку, упаковали вещи в сумки и баулы. Оглядевшись, я увидел, что Женек уже освобождён и работает наравне со всеми. Я проследил за ним. Взяв завязанный и упакованный тюк, он пошёл к лошадям. Одну из лошадей снаряжал ассасин, Женек шёл прямо к нему. Я напрягся и двинулся к ним. Не то, чтобы от меня была польза, ассасин мог разобраться и без меня. Я надеялся остановить его словом, в случае необходимости. Подойдя к ассасину, Женек остановился. Взгляды Женека и ассасина встретились. Какое-то время они смотрели друг на друга. Но гроза не случилась. Потупив глаза, Женек проговорил только одно слово:

– Спасибо.

У Лукоморья дую зелёный

Минуло ещё четыре дня. Дни тянулись спокойные и однообразные. Дорога вилась то прямо, то изгибами вдоль полей и садов. Мы ехали мимо селений, останавливаясь ночами на постой. Нас принимали хоть и не хлебом солью, но добродушно. Не в каждом селении был постоялый двор, но даже в малых селениях предлагали хлеб и кров. Наслушавшись ужасов, рассказанных о царстве Кощея, я иначе представлял жизнь в этих землях. Не было ни чудищ, ни монстров, ни злобных полчищ. Поселения были зажиточны, а люди добродушны. После душных дворцовых комнат мне понравилось отсыпаться на сеновалах, благо было лето, погода стояла тёплая и ясная. Единственно, что плохо, каждое утро приходилось долго очищать себя от сена и соломы. Это вводило меня в добродушное состояние. Где-то внутри себя я хотел, чтобы это удовольствие не заканчивалось. Конечно, рано или поздно это должно было кончиться.